"поезд" (официально - Поезд председателя Реввоенсовета Республики). Это замечательное учреждение было сформировано в Москве 7 августа 1918 года, во время великого кризиса на Волге. Первоначально он состоял из двух броневиков и двенадцати вагонов и сразу же был отправлен в Свияжск на Волжском фронте с подразделением латышских стрелков на борту. За время гражданской войны поезд совершил тридцать шесть таких поездок на различные фронты красных и прошел не менее 75 000 километров. Поезд, вспоминал Троцкий, инициировал изменения на фронте, регулировал их и связывал фронт с тылом: "Поезд заслужил ненависть врагов и гордился этим". Как выразился проницательный и культурный А.В. Луначарский в своем сборнике откровенных автопортретов товарищей, это было то, чего Ленин просто не мог сделать. Хотя после покушения в августе 1918 года Ленин вскоре вернулся к работе, он уже никогда не был в полной форме:
никогда бы не справился с титанической миссией, которую взвалил на свои плечи Троцкий с этими молниеносными переездами с места на место, с этими потрясающими речами, с этими фанфарами приказов на местах, с ролью непрекращающегося электрификатора слабеющей армии, то в одном месте, то в другом. На земле нет человека, который мог бы заменить Троцкого в этом отношении.
Поезд, от которого Троцкий и его репутация стали неотделимы, тринадцать раз участвовал в боях с белыми во время гражданской войны, понес пятнадцать потерь (и еще пятнадцать "пропал без вести") и был награжден орденом Красного Знамени за участие в отражении наступления Северо-Западной армии на Петроград в октябре 1919 года. Однако его роль заключалась не только в ведении боевых действий. Скорее, поезд обеспечивал надежную и мобильную базу для центрального командования армии и был вдохновляющим символом большевистской власти. Как писал Троцкий в своих мемуарах: "Самым крепким цементом в новой армии были идеи Октябрьской революции, и поезд снабжал фронт этим цементом".
Север России
Усилия Юденича могли бы принести более богатые плоды, если бы в 1919 году Петрограду всерьез и одновременно угрожали с севера. Но, хотя союзные войска и их русские и карельские союзники к концу мая 1919 года продвигались по Мурманско-Петроградской железной дороге к Медвежьей Горе (Медвежьегорску), на северном берегу Онежского озера, и далее к Петрозаводску, хотя финская часть в это же время перешла границу и к июню приблизилась к тому же городу, и хотя (также в мае-июне) британские морские пехотинцы (с небольшим флотом хорошо вооруженных мониторов и канонерских лодок) предприняли наступление вверх по рекам Вага и Северная Двина в направлении Котласа, а другие интервенционистские силы (включая американские отряды) провели вылазки по железной дороге из Архангельска в направлении Вологды, ничто из этого серьезно не угрожало Петрограду и не приносило помощи Юденичу. Да и не предполагалось. Финны (в своей так называемой Аунской экспедиции, одной из нескольких кампаний, известных под общим названием "Родственные войны") стремились оторвать южную (Олонецкую) Карелию от Советской России и знали, что такой исход вряд ли будет одобрен белыми, а британские наступательные операции и 8,Британские наступательные операции и прибывший в мае-июне 1919 года 8-тысячный северорусский отряд помощи были призваны лишь оттеснить большевиков назад, чтобы облегчить полный вывод союзных войск, который был согласован в апреле 1919 года, начался в июне того же года и завершился эвакуацией Архангельска (26-27 сентября 1919 года) и Мурманска (12 октября 1919 года). Даже строительство англичанами гидросамолета и катера на Медвежьей Горе, похоже, не имело целью облегчить дальнейшее наступление белых на Петроград, а лишь обеспечило бы крах русских белых - хотя он, конечно, наступил бы - не раньше, чем пройдет хотя бы приличный промежуток времени после поспешного ухода их бывших "союзников". Брошенные русские вряд ли были одурачены: полковник Л.В. Костанди, начальник оперативного отдела штаба генерала Миллера, вернул свои британские награды командующему союзными войсками генералу Эдмунду Айронсайду, а ас-истребитель майор А.А. Казаков, самый выдающийся русский летчик той эпохи, в знак протеста намеренно разбил свой британский самолет о землю 1 августа 1919 года, мгновенно покончив с собой в самоубийственном акте протеста против вероломства союзников.
Последняя глава северной саги о гражданских войнах завершилась эвакуацией Архангельска и Мурманска их последними, отчаянными белыми защитниками в начале 1920 года, но это всегда был самый странный из театров борьбы. Здесь была самая большая концентрация союзных войск за все время интервенции (если не учитывать своеобразное японское присутствие на Дальнем Востоке), а в лице возвышающегося и блефующего командующего союзными британскими войсками генерала Эдмунда ("Крошки") Айронсайда был создан образ, который не смог бы лучше карикатурно изобразить ни один большевистский пропагандист антиимпериализма. Белые силы на севере также хорошо служили генералу Миллеру: Его антиреволюционные заслуги (в том числе то, что его чуть не линчевали солдаты в апреле 1917 года за то, что он запретил своим подчиненным носить красные ленточки) могли бы сравниться хотя бы с заслугами адмирала Колчака (который бросил свой Почетный меч в гавань Севастополя, а не сдал его красным матросам в июле 1917 года) и превзойти Корнилова (который незаконно повесил дезертиров в июне 1917 года), Но ни один из белых или националистических солдат не обладал лучшей военной квалификацией, чем Миллер, который на пике своей долгой карьеры командовал 26-м армейским корпусом русской армии. Однако в этой малонаселенной полярной глуши, где многие потенциальные призывники-крестьяне были карелами и сторонились русских пришлых (или даже стремились к союзу с Финляндией), Миллер слишком часто становился олицетворением генерала без войска. Хотя в конце 1919 года (после ухода союзников и полной безнадежности ситуации) белые заявили о численности более 50 000 человек, Северная армия Миллера редко набирала более 5-10 000 добровольцев: людей собирали, призывали на службу, выдавали им пайки и обмундирование, а затем они исчезали в тайге. Это привело к появлению таких местных новшеств, как Славяно-британский легион, о котором сегодня вспоминают в основном по неправильным причинам - как о единственном подразделении гражданской войны, в котором русские призывники подняли мятеж, а затем убили четырех своих британских офицеров.
Коллегой Миллера по другую сторону фронта был командующий 6-й Красной армией А.А. Самойло, который, будучи также ветераном-генштабистом (и начальником штаба императорской русской 10-й армии в 1917 году), должен был быть хорошо знаком белому вождю. Их дальнейшие судьбы свидетельствуют о том, насколько разнообразны пути тех, кто пережил гражданские войны. Миллер не стал довольствоваться некомфортной жизнью парижского таксиста или швейцара, а посвятил себя белому делу, став с мая 1930 года главой армии движения в изгнании, РОВС, только для того, чтобы быть похищенным сталинским НКВД в сентябре 1937 года и тайно переправленным в
