ушла к сыну. А ты, Николай, давай один тут теперь. Вертись как хочешь.
— Степаныч, ну ты что такое говоришь? Ты соображаешь? — возмутился Володя.
— Соображаю. — И участковый отвернулся к стене. Володя достал сигареты и позвал Ленку на улицу.
— Чего это с ним? Ты понимаешь?
— Отчасти. Так бывает. Когда человек уходит внезапно, близкие долго не могут смириться.
— И что, ты правда не видишь Марию Федоровну?
— Нет.
— Почему?
— Бродить среди живых остаются только неупокоенные.
— Так, стоп. А как же все эти байки про сорок дней? Говорят, что в этот срок и самый обычный человек может увидеть знак от покойника.
— Так и есть. Возможно, ей пока нечего сказать мужу.
На следующий день Лена решила совсем не ходить на работу — позвонила напарнице и поменялась сменами. В голове роились разные темные мысли, но главное, она не понимала, как и что говорить Насте при встрече. Верни души из зеркала? И всё? Да та рассмеется и пошлет куда подальше.
Ближе к вечеру Ленка все-таки собралась с духом и отправилась на Осиновую улицу.
Темнеющее небо давило на голову, словно низкий потолок в тесной избе. Деревенские собаки молчали, под ногами хлюпала грязь. Вторая половина сентября. Листья еще не успели пожелтеть и превратить мир вокруг в праздник. На душе было так же темно и пасмурно.
Лена подошла к Настиной калитке и остолбенела: с крыльца на нее смотрела высокая статная женщина в черных одеждах. Вместо глаз — бельма. Вместо рук — морщинистые бугристые щупальца. Это была мертвая ведьма. Та, которую не так давно призвала на заднем дворе Аглая Собакина.
Скрипнула дверь, и прямо сквозь призрак прошла Настя. Увидела Ленку и расплылась в широкой улыбке:
— Привет, подружка, зайдешь на чай? — Настя смотрела на Ленку без тени страха, скорее наоборот: в глазах читался азарт.
Лена вошла в дом и с интересом стала рассматривать — изменился ли он после смерти Настиной матери? Хотя нет, не так. Что-то подсказывало ей, что настоящие перемены произошли здесь после того, как в эти стены приезжала погостить Аглая Собакина.
Комнаты, когда-то светлые и уютные, посерели, покрылись паутиной и пылью, словно хозяйка забыла, что нужно хоть иногда наводить порядок. Вместо ароматов домашней еды царил запах затхлости и сушеных трав — всюду висели связки иван-чая, зверобоя, чертополоха и других растений. На входе в кухню Лена заметила старые чулки, набитые какими-то загадочными корнеплодами, бусы из чеснока, ожерелья из рябины и мешки с шиповником. На столе стояли банки с консервацией, но вместо огурцов, помидоров и перца в них плавало что-то непонятное с зеленоватым отливом.
Похоже, Настя всерьез взялась за колдовское дело.
— А где же дети? — спросила Лена.
Мальчик и девочка обычно всегда вертелись подле матери, но в доме не было и следа их присутствия.
— Уехали погостить к родственникам мужа, — ответила Настя.
А потом сняла с плиты горячий чайник, достала с полки старую глиняную кружку. Вокруг поплыл аромат земляники и мяты, но Лена уже решила для себя, что не прикоснется к напитку. Разве только сделает вид, что пьет.
— Так и о чем ты хотела со мной поговорить? — Настя пододвинула чай к самому Ленкиному носу, и чудесный запах буквально заставил ту наклониться, чтобы вдохнуть поглубже.
— Спасибо. Ты же знаешь. Ну или догадываешься. Я пришла попросить тебя отпустить души. Те, что ты забрала в зеркало.
— Знаю. Но и ты знаешь, что я их не отдам. Я тут одна осталась, мне помощники нужны. Вот пусть и послужат. Ничего, от них не убудет.
— Насть, зачем тебе это? — Лена почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. — Ты что, правда хочешь колдовать до конца жизни? У тебя же все хорошо — муж, семья. Бабка эта на пороге.
— Бабка на пороге? — переспросила Настя. И Лена поняла, что сказала лишнего.
— Стало быть, Тамара тебя встречать вышла. Надо же, сколько чести. Слушай, Лен, а почему бы нам с тобой не подружиться?
Лена замерла, не зная, как и реагировать на такое предложение.
— Нет, я серьезно. Ты только подумай! Я ворожить умею, хвори заговаривать, порчи, сглазы наводить и снимать. И покойников приманивать. А покойники ох как нужны в моем деле — и болезнь отвести, и безденежье. Да что там говорить — много ритуалов. Люди узнают, сами потянутся: бед много, а ответ один — у меня. А ты подле будешь — тех же покойников я не вижу, зато ты всегда знаешь, где мертвяк, что делает. Поговорить можешь, тайны выведать. Вдова про заначку покойного мужа захочет узнать, сирота — с мертвыми родителями попрощаться. Нам деньги и потекут.
Лена слушала плавную Настину речь и постепенно переставала различать слова. Словно засыпала прямо здесь, на этой старой, обшарпанной кухне. Она отчаянно цеплялась взглядом за Настино лицо, но вот черты его поплыли, стали нечеткими. Вместо Насти Лена увидела перед собой мертвую Тамару. На этот раз та смотрела на Лену ласково, как на внучку. И как будто даже гладила по голове.
«Ладушки, ладушки, где были? У бабушки…» — сама собой возникла в голове детская потешка. И Ленка окончательно потеряла сознание.
* * *
Ленка ничего не говорила Володе о своих планах поболтать с Настей. Но тот заподозрил неладное тем же вечером — заехал на заправку, зная, что сегодня смена его Прекрасной Елены. Но не застал ее.
Конечно, напарница объяснила, что они поменялись. Однако эта новость только усилила Володькино беспокойство. Он решил позвонить, но сотовый у Ленки не отвечал. Написал сообщение: «Набери меня. Волнуюсь». Однако ответа не пришло.
Доехал до Ленкиного дома. В ее окне свет не горел. Ленкину мать он тревожить не стал. Добрался до участкового — может, она опять за вдовцом приглядывает? Кадушкин спал глубоким сном в своем пустом холодном доме.
Безо всякой надежды Володя снова позвонил Ленке, и снова трубку никто не снял.
Тогда Володя вспомнил, что краем глаза видел во время похорон Настю, местную ведьму, из-за семьи которой они уже оказывались втянутыми в разные малоприятные истории. «Была не была, доеду и до этой Насти», — решил он.
Темная Осиновая улица на этот раз выглядела празднично: были слышны звуки веселой народной музыки, в доме Строгановых свет горел во всех комнатах сразу. Только Володя постучал, как дверь распахнулась — на пороге стояла Лена.
Такой он ее еще никогда не видел — улыбка от уха до уха, раскрасневшаяся, словно пила вино, в глазах нездоровый блеск, волосы растрепаны.
— Лена?
— Я!
— Товарищ начальник, у тебя все хорошо? — Володя не мог поверить своим глазам. — Что происходит?
