class="p">— У меня все отлично!
Из-за спины Лены показалась Настя. Она приветливо помахала ему рукой:
— Простите, вас не зовем: у нас девичьи посиделки.
— Да я догадался.
— Замечательно! — Ленка похлопала его по плечу. — Очень хорошо, что ты такой догадливый! — И захлопнула перед ним дверь.
Обескураженный Володя нерешительно спустился с крыльца и сел в свой автомобиль.
«Может, я, конечно, чего-то не понимаю, но похоже, они там сами разберутся!» — решил он и отправился домой спать.
Следующим утром перед службой зашел к Кадушкину.
Тот встретил его хмурым и трезвым. Володя про себя отметил, что участковый как будто посерел лицом, осунулся или даже уменьшился, словно вся жизнь из него ушла.
— Ты как, Степаныч? Помощь нужна?
Николай Степанович посмотрел на него безо всякого выражения и устало выдохнул:
— Эх, Володя! Я ведь без нее дышать не умею. Понимаешь?
Они помолчали.
— Степаныч, но надо учиться. Надо, — с трудом подобрал слова Володя.
Участковый грустно хмыкнул:
— Кому? Кому надо-то?
У Володи не было ответа. Он подумал о том, что надо бы достать бутерброды и оставить Николаю Степанычу: наверняка тот опять ничего не ел… Тут дверь распахнулась, и в дом участкового влетела Ника — многодетная мать и жена Данилы Ивашкина, соседа Степаныча.
Кофта на Нике была разорвана у горловины, лицо перекошено, под правым глазом явственно проступал свежий синяк.
— Спасите! — закричала Ника. — Детей от него спасите!
Володя и участковый поняли ее без лишних слов. Данила славился своей безмерной любовью к выпивке и мог учинить пьяные разборки с женой прямо на улице, не стесняясь глазеющих людей. До рукоприкладства, правда, раньше не доходило. Но все бывает в первый раз.
— Ух, ирод! Предупреждал же его, что получит от меня! — разозлился участковый и вместе с Володей бросился к соседям.
Когда они ворвались в дом, то застали жуткую картину: старший сын, двенадцатилетний мальчик, загораживал собой младших братьев и сестер. В руках у него был пластмассовый игрушечный меч, а отец — здоровенный тридцатилетний кабан, пьяный и потерявший рассудок, — шел на него, держа над головой деревянную табуретку.
Свершиться непоправимому, конечно, не дали. Двум взрослым трезвым мужикам не составило труда завалить пьяницу, скрутить по рукам и ногам и вызвать подмогу из полиции.
Когда дебошира увезли в участок, а Ника смогла немного успокоиться, Кадушкин и Володя сели в машину и одновременно закурили.
— Молчи! — предупредил Николай Степанович друга, когда тот хотел было открыть рот и намекнуть участковому, что он еще пригодится на этом свете.
— Да ты сам все знаешь. — Володя и не стал ничего говорить.
Вечером того же дня Ника постучалась в дом к Володе. Тот был удивлен:
— Случилось чего? Мужа отпустили?
— Да нет. Я на развод подам, уедем мы с детьми, наверное, из Клюквина. Я их уже к мамке своей отвезла в другое село. Вам пришла спасибо сказать и… Вообще я по другому поводу.
— О как. Что же за повод?
— Я, конечно, мужа своего не оправдываю… — Ника замялась.
— Хотелось бы конкретнее.
— Он же в завязке был. Я как у бабки Аглаи его заговорила летом, так не пил. А вчера ночью нам у калитки кто-то бутылку оставил. Точно такую же, как я у нее, у бабки той, в доме видела. Зуб дам, не вру! Она еще мутного стекла такого… Странная бутылка. И Данька ту бутылку нашел да и открыл. А как открыл, так и напился. И началось.
Ника с трудом сдержала подкатившие слезы.
— Я уверена, это Настя подложила, племянница Аглаи.
— Интересно…
— Мне соседка из дома напротив рассказала, что видела, как она по улице шла и хохотала. И не одна шла.
— А с кем? — Володя почувствовал неладное.
— Да говорят, с Ленкой.
* * *
Отыскать жену бандита Тетерина — ведьму, которая не так давно заслала ему под кровать черта, — труда не составило. Она не сменила ни адреса прописки, ни рода деятельности.
Володя вошел в темную, пропахшую благовониями квартиру на первом этаже панельной пятиэтажки и закашлялся.
— Сейчас привыкнешь. — Ведьма показала на старую рассохшуюся табуретку. — Садись! Не маячь перед глазами.
Володя присмотрелся к обстановке. Синяя плитка в цветочек, обшарпанные шкафчики, рукомойник, похоже, с советских времен, старая газовая плита в черных пятнах, холодильник невнятного цвета гудит и вибрирует так, что сразу понятно — собирали его еще в девяностых на каком-нибудь заштатном заводе. Тараканов не видно, да и стол, за который его усадили, — чистый.
— Чего пялишься? Говори, с чем пришел! — нависла над следователем Тетерина.
— Да я спросить хотел… — Володя подбирал слова.
— Ну!
— Короче, надо расколдовать человека.
Тетерина заулыбалась.
— Подробнее давай. Какого? От чего? Ну, следователь, чего ты как неродной!
— А что, это вот так запросто можно? — удивился Володя.
— Запросто только кошки родят. Потому и спрашиваю: от чего и кого расколдовывать будем?
Помешкав, Володя вывалил Тетериной как на духу. Мол, есть у него знакомая по имени Лена, пошла она к деревенской ведьме в гости и резко переменилась. Раньше они с той ведьмой враждовали, а теперь стали подругами не разлей вода. По деревне даже слухи пошли, ворожат вместе, людей с толку сбивают, гадости делают. Вот он и решил, что ведьма ее околдовала. Только что теперь делать — непонятно.
— А ты, получается, на бабу ту виды имеешь? — уточнила Тетерина.
— На какую?
— Да на Ленку! Понятно уж, что не на ведьму! — захохотала Тетерина.
— Это к делу отношения не имеет. Мне ответ нужен: можно ее расколдовать или нет?
— А вещь у тебя ее есть?
— Ведьмина?
— Да Ленкина, глупая башка! А еще следователь! Тьфу!
— Так. Я в ваших делах ничего не понимаю. Говорите нормально — какая вещь, чья?
— Мне, товарищ начальник, — съерничала Тетерина, — нужна вещь вашей ненаглядной Елены. По ней я и узнаю, как ведьма ее околдовала и что можно сделать, чтобы все обратно повернуть.
— Угу, а какая вещь подойдет? У меня нет ничего.
— Любая вещь, которую она носила на себе или держит у себя в доме, считает своей. Раз сейчас нет, иди и раздобудь. Принесешь — все узнаю, все расскажу.
От Тетериной Володя возвращался домой на закате. В кои-то веки небо было чистое, ни облачка. Красно-рыжие лучи холодного осеннего солнца подсвечивали небосвод, но он не замечал их красоты — думал, что и как может попросить у Ленки, чтобы потом отдать Тетериной.
По привычке зарулил на заправку, но там сегодня работала другая девушка.
Домой к Ленке не поехал — все
