время войны, но вскоре стало ясно, что пути двух держав расходятся. Знаменитая речь Уинстона Черчилля "Железный занавес" стала сигналом к фактическому разрыву между западными державами и новой советской империей. Послевоенные лидеры Америки создали внутри страны систему для решения проблем развивающегося мира и наладили партнерские отношения с индустриальными демократиями. Многие из этих союзов, которые окажутся долговечными, были направлены против авторитарных режимов, контролирующих централизованную экономику. Сокращенно их называют коммунистическими системами, хотя они существовали в самых разных формах, наиболее яркими примерами которых были Советский Союз и Китай.
Соединенные Штаты возглавят индустриальные демократии, и им нужен был широкоугольный взгляд на мир и инструменты для решения проблем, которые этот мир будет представлять. Конечно, у них был объектив, чтобы противостоять советской угрозе. Лидеры построили машину, которая обладала лучшими инженерными и промышленными характеристиками того времени. Они создавали систему на длительную перспективу и весьма широко смотрели на то, что требовалось. В некотором смысле, мы можем думать об этом как о первоклассном "Шевроле" 1947 года. Не совсем Cadillac, Buick или Oldsmobile, потому что Гарри Трумэн был известен как экономный человек. Но они построили машину, зная, что она должна прослужить долго. В некоторых случаях они добавляли хром и блестящие колпаки - вспомните современные ВВС или недавно созданное ЦРУ. Она была построена для того, чтобы перенести страну на десятилетия в будущее.
В соответствии с новой моделью предупреждения и действий был создан директор Центральной разведки, который координировал разведывательную деятельность, и Центральное разведывательное управление, которое имело отдельные управления для анализа и операций. Это положило начало тому, что стало огромной машиной предупреждения. Задача ЦРУ была глобальной, учитывая, что Соединенные Штаты взяли на себя глобальные обязательства. Его объективом было все советское, где бы оно ни происходило, а иногда, возможно, даже когда Советский Союз не был в этом замешан. Эта модель позволила создать современное Министерство обороны, в котором четыре военные службы - включая совершенно новые ВВС США - подчиняются одному гражданскому руководителю.
Важно отметить, что в нем также был создан Совет национальной безопасности, или СНБ, как постоянная структура для консультирования президента по вопросам национальной безопасности. СНБ должен был консультировать и координировать политику, а не разрабатывать ее. Также СНБ не был предназначен для контроля за реализацией политики. Это должно было происходить через департаменты и агентства кабинета министров. СНБ был создан под председательством президента, в состав которого в качестве постоянных членов входили следующие семь должностных лиц: президент, министры иностранных дел, обороны, армии, флота и ВВС, а также председатель Совета по ресурсам национальной безопасности. Президент мог "время от времени" назначать секретарей других исполнительных ведомств и председателей Совета по боеприпасам и Совета по исследованиям и разработкам для участия в заседаниях. Хотя новое Центральное разведывательное управление должно было отчитываться перед СНБ, директор Центральной разведки не был членом совета, но присутствовал на заседаниях в качестве наблюдателя и советника-резидента.
Эта базовая организационная структура существует уже более семидесяти пяти лет. Но стоит помнить, что вначале не все было хорошо. Гарри Трумэн, который поддержал закон, с подозрением отнесся к идее Национального совета безопасности, подчиняющегося президенту. Он считал, что это посягательство на его исполнительную власть и приближение к кабинетному правительству британского типа, где премьер-министр является первым среди равных, но не главным исполнителем. По мнению Трумэна, вся ответственность ложилась на него.
Несмотря на свою работу в Сенате, президент Трумэн решительно защищал президентские прерогативы и обязанности. До войны в Корее он практически не использовал СНБ, отчасти потому, что считал, что только президент может принимать решения или быть подотчетным. "В этой идее есть многое", - писал Трумэн в своих мемуарах. "В некоторых отношениях правительство кабинета министров более эффективно, но в британской системе существует групповая ответственность кабинета министров. В нашей системе ответственность лежит на одном человеке - президенте". На последних этапах работы над законом Трумэн заставил своих сотрудников настоять на изменении формулировок, чтобы придать СНБ явно консультативный характер, без полномочий по координации или интеграции политики.
Трумэн по-прежнему с сомнением относился к СНБ, даже когда ему пришлось принять ряд важных решений - Берлинский воздушный мост, создание Организации Североатлантического договора (НАТО) и План Маршалла, который помог обеспечить экономическое спасение Западной Европы. Только когда Северная Корея вторглась на юг, Трумэн обратился к СНБ как к части нового механизма предупреждения и действий.
Объединение военных служб было еще сложнее. После войны военное и военно-морское министерства имели конкурирующие планы. Армия, в частности, выступала за полную унификацию и упорядочение, даже специализацию, функций. Например, армия хотела, чтобы все функции сухопутных войск были переданы армии, включая те, которые обеспечивали морские пехотинцы, входившие в состав военно-морского министерства. Трумэн поддержал идею объединения военного и военно-морского министерств. Но ВМС под руководством Джеймса Форрестала отнеслись к этому с подозрением и добивались большей автономии для военно-морских сил, включая морскую пехоту. Дополнительной проблемой стали предложения отказаться от авиации ВМС, несмотря на важность авианосцев для военных действий, а также ограничить численность морской пехоты или даже ликвидировать ее. Сам Трумэн не остался в стороне от дебатов: "Корпус морской пехоты - это полицейская сила флота, и пока я президент, он таким и останется. У них есть пропагандистская машина, почти не уступающая сталинской".
Говоря о необходимости реформ, Трумэн сетовал: "Если бы армия и флот сражались с нашими врагами так же упорно, как они сражались друг с другом, война закончилась бы гораздо раньше".
Тем не менее, Закон о национальной безопасности 1947 года создал основную архитектуру современных машин предупреждения и действий, отражающую лучший организационный дизайн своей эпохи. Это была машина, которой управляли не только белые рубашки и темные галстуки, но и телефонные операторы, курьеры, клерки, повара, даже солдаты и матросы на КП. Это была очень трудоемкая техника. Она была создана для поддержки друзей Америки и сдерживания советской угрозы.
Создание машины требовало создания инфраструктуры для ее поддержки. Конечно, военную инфраструктуру, а также лаборатории, учебные заведения и школы. Хотя это миф, что Эйзенхауэр задумал современную систему межштатных автомагистралей - она была задумана на пару десятилетий раньше - он признавал ее ценность для перемещения войск и техники в случае необходимости и эвакуации городов в случае ядерной атаки. Национальные лаборатории, некоторые из которых были созданы для поддержки войны, располагались в таких местах, как Ливермор в Калифорнии, Лос-Аламос и Сандия в Нью-Мексико. Со временем была создана современная космическая инфраструктура: стартовые комплексы во Флориде и Калифорнии и исследовательские центры в Алабаме, Луизиане, Мэриленде, Нью-Мексико, Огайо, Техасе и
