Космологический аргумент, согласно которому у всего должна быть причина, а у всего сотворенного должен быть создатель, и этот создатель - то, что мы называем Богом, также не кажется особенно убедительным при ближайшем рассмотрении. Идея заключается в том, что причинно-следственная связь не может простираться в вечность: это кажется неразумным. Но если Бог каким-то образом создал себя из ничего и не имеет никакой первопричины, то что, собственно, мешает самой Вселенной создать себя из ничего? Как мы знаем сегодня, нет абсолютно ничего, что могло бы это исключить. Все, что мы знаем о Вселенной, указывает на то, что она действительно создала себя из того, что по невежеству мы привыкли считать ничем, но что на самом деле оказалось очень даже чем-то.
По мнению Деннетта, нет никаких веских причин верить в существование этого Бога, и есть почти бесконечное количество веских причин верить в то, что его не существует. Это побуждает Деннетта считать себя атеистом. Но он также утверждает, используя аргумент, заимствованный у Докинза, что все мы, даже самые набожные и буквальные верующие среди теистов в нашей культурной сфере, на самом деле являемся радикальными атеистами, когда речь заходит о всех тех других богах, в которых верит или когда-то верила остальная часть человечества: Ваал и Золотой телец, Тор и Вотан, Посейдон и Аполлон, Митра и Амун-Ра и так далее. Таким образом, теисты во всем мире верят не только в одного или другого бога, но и в свою фантастическую удачу, что бог, в которого они верят в своей конкретной общине и в которого их воспитали верить - если только они не являются новообращенными - просто оказывается единственным богом, который действительно существует, в отличие от всех остальных ложных богов, которые, таким образом, не существуют.
Однако то, что действительно существует без сомнения, по мнению Деннетта, - это идея Бога. Что может быть более очевидным? Можно верить в эту идею и наполнять ее любым количеством различных ценностей, не веря при этом, что только христианский Бог (или Ваал, или Золотой телец) существует на самом деле. Деннетт называет это верой в веру. Вы можете верить, что религиозная вера поставляет различные товары, и, таким образом, вы можете, что многие и делают, верить в эту веру, не обязательно веря в то, во что верит сообщество верующих этой религии. Вы также можете наблюдать, как содержание идеи Бога постепенно менялось почти до неузнаваемости с давних времен народных религий до наших дней. На это обратил внимание еще в конце XVIII века Дэвид Юм в "Естественной истории религии", где он называет многобожников "суеверными атеистами", поскольку они не признают ни одного явления, которое соответствовало бы "нашему представлению о божестве".
Деннетт утверждает, что ни одна идея никогда не подвергалась такой драматической трансформации, как идея "Бога". С одной стороны, это, естественно, создает большую неопределенность. Многие протестуют против веры в одну и ту же идею, но на самом деле верят в совершенно разные вещи, и если расширить определение Бога, включив в него все, что создало жизнь на Земле, то может оказаться, что Бог - это или, по крайней мере, может быть естественный отбор Дарвина, и тогда все атеисты в принципе являются ярыми верующими в Бога. Но то, что идея Бога сохранила свое имя при всех этих изменениях смысла - от человекоподобных ревнивых монстров и самодержавных мстителей до рассеянного вида высшего существа с нечеткими границами, - означает, с другой стороны, что религия и религиозное отношение кооптировали большую часть, если не все существование; и что бренд Бога сохранил сильную и чрезвычайно ценную лояльность, благодаря своей долгой истории.
Следовательно, у нас есть все основания ожидать, что идея Бога подвергнется новым актам трансформации, поскольку социальные структуры продолжают меняться, а значит, верующие будут требовать от Бога все более полезных вещей. Именно эти вопросы лежат в основе данной книги. Вольтер пишет: "Если бы Бога не существовало, его нужно было бы изобрести" ("Si Dieu n'existait pas, il faudrait l'inventer"). И именно это мы, люди, неизменно делаем: изобретаем Бога заново, наполняя эту гибкую и прочную идею все новыми мечтами и желаниями. Синтетизм - это просто название следующей революционной фазы в этом бесконечном развитии.
Зигмунд Фрейд, великий отец психоанализа, считал религию "иллюзией", и эту мысль он развил в книге "Иллюзия и ее будущее", вышедшей в 1927 году. Он стремился к тому, чтобы психоанализ внес свой вклад в понимание религии, которая является частью культуры, чья основная задача - с помощью различных инструкций и принудительных мер защитить человека от пугающей, а во многом жестокой и опасной Природы. Эти предписания возвышаются над критикой и сомнениями благодаря тому, что им приписывается божественное происхождение. "Таким образом, - пишет Фрейд, - на основе воспоминаний о детской беспомощности, собственной беспомощности и беспомощности всего человечества собирается кладезь концепций, порожденных необходимостью сделать человеческую беспомощность терпимой". Так рождается религия: все более систематическое принятие желаемого за действительное в отношении превосходящих и угрожающих сил, которые наделяются чертами отцовской фигуры именно в силу пережитой беспомощности, связанной с уязвимостью одинокого ребенка. То, что эта иллюзорная конструкция затем становится такой сильной, связано с силой этого принятия желаемого за действительное. Облегчение, которое она предлагает, столь же существенно, сколь и желанно: на сложные вопросы о генезисе мира и отношениях души с телом даются удобные ответы, а страх перед многими жизненными опасностями снимается с помощью божественного провидения. Острый ужас, вызванный беспомощностью, смягчается благодаря тщательно продуманной иллюзии, отвечающей на нашу коллективную и личную тоску по отцу.
Фрейд старательно подчеркивает, что иллюзия не обязательно должна быть тем же самым, что и бред. Ошибки и заблуждения всегда противоречат истине, что не обязательно относится к иллюзии. Что характерно для иллюзии, так это доминирующий элемент исполнения желаний. Мы тоскуем по отцу и находим его на небесах. Типичной иллюзией, пронизанной желаемым, является также представление о ребенке как о чистом и невинном существе, лишенном сексуальности, по мнению Фрейда. Не занимая однозначной позиции в отношении истинности религии - ведь обозначение "иллюзия" связано прежде всего с психологическими механизмами, - Фрейд утверждает, что религия соответствует невротической фазе, которую должен пройти человеческий ребенок в своем развитии до культурного существа с полностью развитым суперэго. Само человечество также должно пройти через это развитие и оставить позади детский невроз религии - на это надеется Фрейд, поскольку наука постоянно развивается и вытесняет невежество. У нас, современных людей, нет причин безоговорочно перенимать веру предыдущих поколений: мы лучше знаем, во что верить, чем то,
