2337d547953f41468185489517784d49 - Автор Неизвестен

суммарный ежедневный тираж рассылавшихся на фронт аги-тационных брошюр, листовок и плакатов. В Томске даже были

открыты курсы военных информаторов, готовивших профессиональных агитаторов в войсках; для фронтовиков устраи-вались выездные концерты артистов (приём, который впоследствии широко использовал И.В. Сталин в годы Великой

Отечественной войны). Но это были запоздалые меры2. В целом слабость пропаганды стала одной из основных причин поражения белых армий.

Социальную базу режима Верховного правителя составляли

предпринимательские круги (буржуазия), офицерство, казачество Оренбургского, Уральского, Сибирского, Забайкальско-го и более мелких казачьих войск, малочисленное в восточных

регионах страны дворянство, чиновничество, консервативно-патриотическая и либеральная интеллигенция (идейно сом-кнувшиеся в этот период на платформе либерального консер-ватизма и великодержавного патриотизма под эгидой партии

кадетов), духовенство, наиболее зажиточные слои коренно-го сибирского крестьянства, не знавшие помещиков и обла-давшие большим количеством земли (в среднем больше даже, чем донские и кубанские казаки)3, уральские рабочие, постра-1 Цит. по: Мельгунов С.П. Указ. соч. Кн. 1. С. 66.

2 Подробнее об организации пропаганды при А.В. Колчаке см.: Луков Е.В., Шевелёв Д.Н. Указ. соч.

3 Земельные владения крестьян в Сибири ограничивались 15 деся-тинами на 1 жителя мужского пола, так что даже советские историки признавали, что 60% сибирских крестьян можно было признать

зажиточными ( Спирин Л.М. Классы и партии в Гражданской вой-147

В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России

давшие от большевистской уравниловки, беженцы из-за Волги от большевиков. Ударную роль, как и на деникинском Юге, играли офицерство и казачество. Против были настроены же-лезнодорожные рабочие, крестьяне-«новосёлы» (столыпинские переселенцы), завидовавшие коренным богатым «ста-рожилам», развращённые «армейской демократией» солдаты

1917 года, демократические круги интеллигенции в лице партий эсеров и меньшевиков, имевших влияние в земствах, ко-оперативах и профсоюзах. Богатый материал о настроениях

тех и других дают многочисленные донесения местных властей, сводки органов контрразведки и государственной охраны. Основная масса крестьянства оставалась инертной. Крестьяне были недовольны взиманием податей, которые деревня

фактически перестала платить в период революционного хао-са 1917–1918 гг., и мобилизациями на войну, смысл которой

основная масса рядового населения Сибири плохо понимала. Ряд мемуаристов справедливо отмечали, что Гражданская

война на востоке страны, будучи ускорена восстанием чехов, началась здесь преждевременно, когда население ещё не успело почувствовать на себе всю тяжесть большевистского вла-дычества. Не случайно с началом отступления армий Колчака

первыми стали разлагаться части, состоявшие из сибиряков, и наоборот, наиболее упорными оказались части из волжан и

уральцев, успевших более основательно хлебнуть на собственной шкуре «прелестей» большевистской власти.

Таким образом, с одной стороны, власть Колчака сложилась на более социально благоприятной почве, чем, например, власть А.И. Деникина на Юге, где была гораздо более острая

не в России. М., 1968. С. 145). В то время как донские казаки имели в среднем по 14 десятин земли на человека, кубанские — всего

по 8. Это особенно контрастирует с казаками Сибирского и Забай-кальского войск, имевших в среднем по 32 десятины на душу населения (Население и землевладение России по губерниям и срав-нительные данные по некоторым европейским государствам. СПб., 1906. Вып. 1. С. 27).

148

Глава 5. Вопросы управления и социальная политика

социальная поляризация населения, особенно между помещиками и крестьянами и между предпринимателями и рабочими; к тому же здешнее казачество не страдало, в отличие от дон-ского и особенно кубанского казачества на Юге, автономист-скими амбициями. И это признавали лидеры антисоветского

Национального центра, говоря, что «армия адмирала Колчака, зародившаяся на крепкой почве Сибири, среди однородного

по составу и здорового по духу сибирского населения… постав-лена в лучшие условия борьбы, чем армия Юга, стеснённая в

своём движении местными сепаратистскими течениями»1.

Кроме того, территориальное положение белых на Востоке было более стабильным, чем на Юге, где территория, за-нимаемая белыми, сначала стремительно расширялась, а затем так же резко сужалась, и в результате так и не сложился

полноценный государственный и военный аппарат управления (и это, между прочим, было причиной большей численности армии Колчака по сравнению с деникинской, при том, что

Деникин занимал более густонаселённые территории — нор-мальный мобилизационный аппарат в его армии так и не был

сформирован). На Востоке у Колчака он сложился, и это признавали сами красные: так, председатель Сибирского ревкома, член Реввоенсовета 5-й армии И.Н. Смирнов доносил В.И. Ленину, что «в Сибири контрреволюция сложилась в правильно

организованное государство (выделено мною. — В. Х.) с большой армией и мощным разветвлённым госаппаратом»2. Всё

это опрокидывает расхожие утверждения о «гнилости» государственного организма белых и о «политической бездарно-сти» Колчака. Не надо проводить ложные