бродили по озеру и следили за тем, чтобы старатели продавали кобальт только на соседние склады. У большинства складов на входе висел прейскурант, написанный черным маркером на мешках из рафии. Цены варьировались от 250 франков [около 0,14 доллара] за килограмм за 1 процентный сорт до 3 000 франков [около 1,67 доллара] за 7-процентный сорт.
Вождя Джамбу охраняли вооруженные люди в черной униформе. Я сидел на стуле у входа в контейнер, пока Гилберт просил разрешения передвигаться по озеру Мало и разговаривать с шахтерами-кустарями. Он показал вождю Джамбе подпись и печать на документах, выданных мне миссис Мафо, которые, судя по всему, не произвели особого впечатления. Пока Гилберт излагал наши доводы, шеф смотрел прямо на меня и долго затягивался сигаретой. Этот сценарий продолжался несколько минут - Гилберт взволнованно говорил с шефом Джамбой, а шеф Джамба смотрел на меня, покуривая. В конце концов шеф Джамба что-то сказал Гилберту на суахили хриплым голосом.
"Мы можем идти", - сказал Гилберт. "Но вы должны оставить здесь телефон и рюкзак".
Мы подошли к озеру Мало с востока. Грунтовые стены шахты ККК возвышались за озером на севере и западе. В отличие от Этуаль, МИКАС, Мутанды, Тенке-Фунгуруме и Тильвезембе, шахта ККК не была обнесена стеной, забором или иным образом охранялась до лета 2021 года. Любой желающий мог подняться на холм к шахте, покопать и спуститься обратно с мешком , набитым рудой. Даже после того, как Glencore построила на вершине холма короткий бетонный забор, старатели просто перелезали через него.
По мере того как мы приближались к озеру, шум голосов становился все громче и неистовее. Аморфные фигуры превратились в рой женщин и детей. Гилберт рассказал, как работает система:
Люди копают вокруг озера и наполняют мешки камнями. Дети залезают в яму ККК, чтобы копать. Они приносят мешки к озеру, где женщины и девочки моют камни. После того как камни очищены, они складывают их в кучу. Этими камнями они наполняют мешки и относят их в магазины.
Я спросил Гилберта, что происходит с рудой после того, как ее покупают на складах.
"Они везут руду из озера Мало на грузовиках в Луилу. Это были грузовики, которые мы проезжали по дороге в Капату, если вы помните".
Я спросил, не вывозили ли руду куда-нибудь еще, кроме предприятия в Луилу.
"Часть также отвозится на перерабатывающий завод CDM в Лубумбаши".
"Значит, весь кобальт отвозится либо в KCC, либо в CDM?"
"Мы можем сказать, что почти все. Есть небольшое количество, которое продается другим горнодобывающим компаниям".
На следующий день я проследил за грузовиками, заполненными гетерогенитом, которые следовали со складов у озера Мало к воротам охраны предприятия Луилу в Колвези. Грузовики прошли через ворота и въехали на территорию объекта. Я также видел один грузовик красного цвета, грузивший мешки с рудой со складов, оборудованных китайцами. Мне сказали, что этот грузовик принадлежит компании CDM, хотя не было возможности проследить за ним до Лубумбаши, чтобы определить, действительно ли он направлялся на перерабатывающее предприятие CDM, если предположить, что именно туда он и направлялся.
Недалеко к югу от озера Гилберт заметил группу знакомых мальчиков - трех братьев в возрасте от девяти до тринадцати лет. Гилберт похлопал младшего по спине, и пыль слетела с его рубашки, как со старого дивана. Братья жили в Капате и каждый день копали в окрестностях озера Мало. Никто из них ни дня не ходил в школу. Старший, Тамбве, сказал, что недавно спустился из шахты ККК с мешком руды и вот-вот поднимется обратно. До этого момента мне еще не доводилось близко знакомиться с промышленным открытым медно-кобальтовым рудником в Конго, поэтому я спросил Тамбве, можем ли мы присоединиться к нему. Он согласился и сказал, что знает безопасный путь вверх по склону.
Я последовал за Тамбве в сторону от озера Мало, вдоль эвкалиптового леса к основанию западного участка стены. Это была гора из гравия и грязи высотой не менее сорока метров, наклоненная под углом сорок пять градусов. Несколько детей поднимались на гору с пустыми мешками, а еще несколько спускались с мешками, набитыми камнями, закинутыми на плечи. Тамбве указал на тропинку, которой он доверял, и мы начали подъем. По мере того как мы поднимались, каждый шаг казался неуверенным. Гравий под ногами ходил ходуном, и несколько раз я поскальзывался. Мне приходилось напрягать все мышцы, чтобы сохранить равновесие, что было очень утомительно. Во время подъема мы проходили мимо многочисленных групп детей, которые копали в стене шахты отверстия глубиной два-три метра. Мы также прошли мимо нескольких туннелей, прорытых в склоне горы. Большинство из них были обозначены розовыми брезентами, чтобы люди не упали в них. Казалось, что раскапываются все возможные источники кобальта.
Мы добрались до вершины холма, прошли по изжеванному полю грязи и поднялись еще на один небольшой уклон, когда я наконец увидел его - ужасающую красоту открытого медно-кобальтового рудника. Это был огромный прямоугольник размером примерно 450 на 200 метров и глубиной не менее 120 метров. Чтобы предотвратить обвал, карьер был вырыт скамьями. Представьте, что вы берете одну из ступенчатых пирамид в Египте, переворачиваете ее вверх дном и врезаетесь в землю. Когда вы поднимете ее, то получите открытый медно-кобальтовый рудник, подобный тому, что находится в ККК. Симметрия террас была элегантной, почти дзенской, несмотря на разрушения, которые, как я знал, они собой представляли. По всей шахте были разбросаны сотни людей, которые искали камни, не имея возможности укрыться от палящего солнца, за исключением многочисленных отверстий в туннелях, которые я мог видеть.
Тамбве попрощался со мной и отправился собирать очередной мешок камней. Я вернулся к краю стены и окинул взглядом горизонт . С вершины этого ужасного холма я мог наблюдать всю меру насилия, которое обрушилось на жителей Колвези, когда они копали кобальт за несколько долларов в день. Земля представляла собой адское поле с кратерами и туннелями, патрулируемое маньяками с оружием. Над местностью висела непроглядная бледность, как будто сама земля не могла вынести того, что ее видят. Я уже почти втянулся в мрачную обстановку, когда по шахте пронесся горячий ветер, засыпав мне глаза и рот песком. Я несколько раз кашлянул, и, поскольку моя бутылка с водой была в рюкзаке у вождя Джамбы, мне пришлось сплюнуть в носовой платок, чтобы создать достаточно влаги, чтобы очистить глаза от грязи. Посыл был ясен - мне здесь не место.
Обратный путь по склону оказался труднее, чем подъем, даже без мешка с кобальтом на плечах. Гравитация тянула меня вперед, и земля уступала под тяжестью каждого шага. Чтобы не упасть
