Альбис в безопасное место. Около десяти дней назад
группа, с которой я был, напала на римский отряд разведчиков, который был
больше, чем казалось. Большинство моих друзей были убиты. Удар по голове
вырубил меня, иначе я бы тоже был убит. Лучше бы я умер. — Горечь
сочилась из голоса Тудруса.
— Но ты выжил, — сказал Арминий, желая услышать каждую деталь.
— Да. Меня взяли в рабство, я и другие несчастные ублюдки попали в
плен к римлянам. Связанные друг с другом, как животные, — Тудрус потер
шею, на которой все еще были следы ожогов от веревок, — мы шли
колоннами в тылу армии, глотая ее пыль и наступая на дерьмо мулов на
каждом шагу. Всех, кто пытался бежать, убивали. Так умирать было
бессмысленно, глупо, поэтому я выжидал. До Ренуса далеко, сказал я себе.
Появится возможность. — Он сделал гневный жест. — Все изменилось, когда мы достигли Альбиса. Похоже, что Германика переполняли эмоции, когда он стоял на том же месте, что и его отец четверть века назад. Ничто не
могло удовлетворить сукиного сына, кроме как похоронных игр в честь
праздника.
— Именно тогда и были выбраны пятьсот воинов, — сказал Арминий, представляя себе эту сцену.
— Так и было. У римлян сейчас несколько тысяч пленных – есть из
чего выбрать. Центурионы осматривали нас, выбирая самых больших и
сильных. Они не теряли времени даром: нас повели прямо к подножию
100
холма, где был алтарь Друза. Легионеры построились большим каре со
своими щитами; пятьдесят из нас были загнаны туда первыми. Германик
приказал нам выбирать противников и убивать друг друга или быть
распятыми. Когда его приказ был переведен, некоторые воины отказались.
Их сразу прибили к крестам. Остальные согласились, как трусы, и нам
бросили оружие. Несколько мужчин сразу атаковали Германика – они были
убиты дротиками и стрелами. Тем, кто остался, дали последний шанс
подчиниться, прежде чем тоже быть убитыми. — Тудрус вздохнул.
«Боги, Германик хитер», — подумал Арминий. — Значит, вы
сражались?
— Да. Победителям каждой схватки давали недолго времени
отдохнуть, а потом мы начинали снова. Мы продолжали, пока не остался
только я. — Голос Тудруса был приглушен, его взгляд был прикован к земле
между согнутыми коленями. — Тогда меня связали рядом с Германиком, и
привели еще пятьдесят человек и заставили сделать то же самое. За ними
последовала третья группа и так далее. Весь процесс занял несколько часов, и ближе к концу нас осталось десять человек. Мы дрались друг с другом, пока нас не стало пятеро. Из пятисот осталось пять. — Голос Тудруса замер.
Арминий и Мело были поражены этой ужасающей историей, их
взгляды были устремлены на Тудруса, но теперь они встретились, в каждом
отражалась одна и та же пылающая ярость.
— Германик приказал офицеру подбросить монету, чтобы решить, кто
будет сидеть рядом, пока две другие пары сражаются друг с другом, —
продолжил Тудрус. — Они делали то же самое, когда нас осталось трое.
Можно сказать, что мне повезло – я «выиграл» оба раза, когда был сделан
бросок, так что я успел дважды смог отдохнуть, в то время как другие
бедолаги не имели передышки вообще. Последний воин, с которым мне
пришлось сражаться, так устал, что едва мог держать меч. — Тудрус издал
короткий неприятный смешок. — По крайней мере, его конец был быстрым.
— У тебя не было выбора, — сказал Арминий.
Измученные глаза Тудруса смотрели на него. — У каждого человека
есть выбор.
— Они бы распяли тебя, если бы ты отказался сражаться.
— Это верно. Я мог бы выбрать смерть в самом начале, но я этого не
сделал. Вместо этого я убил восьмерых воинов. Восьмерых из моего
племени. Каким человеком это меня делает? — спросил Тудрус дрогнувшим
голосом.
— Выжившим, — сказал Арминий, думая, что поступил бы так же.
— Это за то, что выжил, — сказал Тудрус, делая непристойный жест.
101
Наступившую неловкую тишину нарушил Арминий. — Германик тебе
что-нибудь сказал?
— Он сказал, что его легионы готовы и ждут, как только ты и дворняги, которые следуют за тобой по пятам, наберешься храбрости, чтобы сражаться.
Кровь стучала в ушах Арминия. Зная, что люди наблюдают, он глубоко
вздохнул и
