чего ожидал Тулл. В полном
генеральском одеянии он ехал верхом на прекрасном сером жеребце в
великолепно украшенной сбруе. Хотя армия находилась в походе уже
несколько дней, доспехи Германика блестели, как новые, а алый гребень на
его шлеме казался свежеокрашенным. «С головы до ног командующий
армией», — подумал Тулл. За Германиком следовала его обычная свита из
штабных офицеров, слуг и преторианцев. Замедлив своего скакуна, он
направил его к Туллу, который вытянулся по стойке смирно. — Господин! —
воскликнул он, отдавая честь.
Суровое выражение лица Германика смягчилось — Центурион Тулл.
Мы снова встретились.
96
— Да, господин!
Взгляд Германика уже был прикован к находкам и большому стволу у
ног Тулла. Соскользнув со спины лошади, он передал поводья Туллу – жест
не унизительный, а знак признания – и сказал: — Думаешь, это место тропея
моего отца?
— Сначала я не был уверен, господин. Я подумал, что оружие здесь
могли оставить по другой причине, но потом мы нашли ствол дуба, и я узнал
вид. — Тулл указал на восток. Между буками и елями, взгромоздившимися
на восточной стороне кургана, виднелась широкая извилистая полоса, которая была Альбисом, примерно в полумиле отсюда. — Мужчина не
забывает такого зрелища.
Германик удивленно уставился на Тулла. — Я не знал, что ты был
здесь.
«Ты никогда не спрашивал», — подумал Тулл. — Для меня было
честью служить Друзу, господин.
— Тебе когда-нибудь приходилось с ним разговаривать? — В голосе
Германика была нотка тоски.
— Нет, господин. Тогда я был всего лишь опционом – нам незачем
было встречаться. Конечно, я часто его видел и однажды сражался рядом с
его позицией. Он был великим лидером.
— Так говорят. — Выражение лица Германика стало печальным. — У
меня мало воспоминаний о нем. Самое сильное, что у меня есть, это его
похороны.
— Его забрали у нас слишком рано, господин. Каждый солдат в армии
оплакивал его кончину. Доказательством тому является мемориал в
Могонтиаке. — У Тулла были яркие воспоминания о посещении города
много лет назад, когда он наблюдал, как местные войска мчатся к монументу
Друза.
— Мой дядя Тиберий говорит, что он собирался отправиться дальше на
восток со своей армией. Ты что-нибудь из этого помнишь?
— Об этом говорили, господин. Погода была хорошей; было бы время
построить мост с помощью лодок.
— Этого так и не произошло. Ты знаешь почему?
Тулл изучал Германика и задавался вопросом, знает ли он. — Ходили
слухи, что Друзу приснилась огромная свебская женщина, господин, злой
дух. Она сказала ему, что ему не суждено увидеть земли на дальнем берегу
Альбиса. — Тулл колебался, не желая повторять последние слова упыря.
Распространяемые болтливым жрецом, которому доверился Друз, они
пронеслись по армии, как лесной пожар.
97
— Она предупредила его, что его жизнь скоро закончится, —
проскрежетал Германик. — Разве это не так?
— Да, господин, я так думаю. — Тулл опустил взгляд, его разум был
полон плохих воспоминаний. После приказа Друза свернуть лагерь в тот
момент, когда тропей был закончен, армия направилась к Ренусу, находящемуся за сотни миль отсюда. Их путешествие по враждебной
территории с самого начала было неприятным. Волки преследовали легионы
и выли во тьме за пределами их укреплений. Ночь за ночью над головой
вспыхивали падающие звезды. Однажды вечером пара мальчиков видели
скачущими через ряды палаток, хотя детям вход в лагерь был запрещен. Не
раз женские вопли, похожие на крики матерей разлученных с младенцами, поднимались из ветхих палаток армейских сопровождающих, но, когда для
расследования посылались патрули, не нашлось никого, кто признался бы в
издаваемых криках. — Путь был трудным, господин, — сказал Тулл.
Германик сделал жест отгоняющий зло.
«Люди редко умирают от простого падения, но такова была судьба
Друза», — подумал Тулл. Возможно, его посетил злой дух.
— Какой бы ни была судьба моего отца, у меня были видения только
победы, — заявил Германик, глядя на дальний берег Альбиса. — Было бы
приятно этим летом повести мои легионы дальше на восток, но моя цель не
