время Великой депрессии в 1930-х годах, которая в конечном итоге привела к фашизму в Европе и Второй мировой войне.
Это могло повториться в 2008 году, но не произошло, потому что мы взяли ситуацию под контроль. Мы знаем, как справиться с этой проблемой. Когда это происходит, мы снижаем процентные ставки. Снижение процентных ставок - это здорово, потому что оно делает сбережения менее привлекательными, а заимствования - дешевыми, поэтому люди и предприятия будут меньше сберегать, а больше занимать и тратить. Это прекрасно противодействует первопричине проблемы - люди перестают тратить деньги. Прилежно управляя процентными ставками, подкручивая их здесь и там, мы всегда можем достичь наилучшего оптимального результата для экономики. Лучшего из всех возможных миров.
В 2008 году экономисты были очень уверены в своей способности достичь этого. Предыдущие два десятилетия стали для экономистов золотым веком успеха, в течение которого они успешно
Победить инфляцию
Бум и спад
Достигнутый устойчивый экономический рост
Все благодаря чуду управления процентными ставками.
Учитывая общепризнанную замечательность этой стратегии, не удивляться тому, что, когда разразился масштабный (и непредвиденный) банковский кризис 2008 года, экономисты дружно кивнули головами в знак того, что правильным ответом будет снижение процентных ставок. Процентные ставки, соответственно, были сильно снижены. Если раньше центральные банкиры занимались такими вещами, как снижение процентных ставок с 5,75% до 5,5%, то теперь они внезапно снизили их с 5,5% до нуля. И это произошло во всем богатом мире.
Все были уверены, что все получится.
Не буду утомлять вас техническими деталями, но снижение процентных ставок - это печатание денег. Способ, которым центральный банк снижает процентные ставки, заключается в том, что он печатает хренову тучу денег, а затем выдает их банкам по супер-пупер дешевой цене.
Все были уверены, что все получится.
Степень уверенности в этом плане, вероятно, лучше всего выражает цитата Бена Бернанке, сказанная примерно в то же время. Бен Бернанке (бывший Принстон, бывший Гарвард, бывший Массачусетский технологический институт) был в то время главой Федеральной резервной системы США, на бумаге самым влиятельным и самым умным экономистом в мире. Вот что он сказал:
"Правительство США обладает технологией, называемой печатным станком, которая позволяет ему выпускать столько долларов, сколько оно пожелает, практически без затрат... При бумажно-денежной системе решительное правительство всегда может увеличить расходы".
Все были уверены, что все получится.
Это не сработало.
Вот почему я хотел сидеть рядом с Тици Лаццари. Я хотел сидеть рядом с Титци Лаззари, потому что Титци был неправ.
ОК. Речь идет не о Тицци Лаццари лично, а обо всем рынке. К началу 2011 года мне стало ясно, что рынок ошибается. Не только рынок, но и экономисты, университеты, гребаный Комитет по монетарной политике Банка Англии, мудаки в новостях, все это гребаное дерьмо.
Эти ублюдки ошибались во всем. Во всем, блядь, с того самого дня, как я появился. Когда я появился, все думали, что эти мудаки в розовых рубашках на шаг ниже Бога. Затем эти парни взорвали мир, используя только математику, идиотизм и высокомерие. После этого все экономисты мира потратили два с половиной года, постоянно предсказывая восстановление, которого так и не произошло. Однажды я сел и просмотрел несколько исторических прогнозов процентных ставок. Каждый из них был завышен на целую милю. Они ошибались во всем. Мы ошибались во всем.
Мне нужно было знать, почему.
Вот почему мне понадобился Титци. Мне нужно было измерить расстояние между реальной экономикой и университетами, между реальным миром и рынками. Поэтому мне нужен был кто-то рядом со мной, кто только что закончил университет и был полностью подключен к матрице. Кто-то, кто знал все экономические теории, кто читал все деловые газеты. Кто-то, чьи друзья все только что закончили бизнес-школу, и чей отец посылал ему сообщения с просьбой дать советы по торговле акциями с яхты. Кто-то, чей серебристый костюм был до отказа накачан "Кул-Эйдом".
Да, мне нужен был Титци. Мне нужен был Титци, потому что он был неправ.
2
Так почему же люди не тратили деньги? В 2009, в 2010, в 2011?
Титци рассматривал это как кризис доверия. 2008 год стал большим потрясением для системы. Потребитель был сильно потрясен. Теперь, к началу 2011 года, уверенность возвращается, прошло более двух лет, люди снова готовы тратить деньги.
Это мнение, я думаю.
Что думает Билл?
Банковская система оказалась в жопе. Людей наебали. Люди потеряли свои дома и работу. Но теперь эти дома принадлежат новым людям, безработица снижается, а инфляция растет. Теперь, когда банковская система восстановлена, возвращение экономики и процентных ставок - лишь вопрос времени.
Это мнение, я думаю.
Что думал Антонио Манчини, богатый профессор макроэкономики из Оксфорда в змеиной шкуре, когда я спросил его об этом семь лет спустя, в 2018 году? "Мы всегда знали, что ставки останутся на нуле! Люди испытали шок от своих потребительско-сберегательных предпочтений!"
Ну... Это мнение, я думаю.
У Джей Би была поговорка о мнениях. "Мнения - как задницы. У каждого оно свое".
Я спросил Гарри Самбхи. Гарри был еще совсем ребенком. У Гарри были дырки на ботинках, и он перепрыгивал через барьеры в метро, чтобы сэкономить. Поэтому он не тратил деньги. Я спросил Асада. Асад сказал, что его мама продала семейный дом, чтобы содержать его и сестер, и теперь он спит на диване, чтобы попытаться накопить на депозит. Вот почему они не тратили деньги. Я спросил Эйдана. Мама Эйдана потеряла работу и не смогла получить новую ставку по ипотеке. Теперь ежемесячные платежи были непомерно высоки, и Эйдану приходилось платить их самому. Вот почему они не тратили деньги.
Они теряли свои дома. Я даже не заметил.
Мнения - это как задницы, я думаю. У каждого оно свое.
Однажды днем в феврале я сидел за столом и пробовал ее на Titz.
"Титци. Как ты думаешь, причина того, что никто не тратит деньги, в том, что ни у кого нет денег?"
"Что ты несешь, чудак? Как может быть, что ни у кого нет денег?"
У него глубокий итальянский акцент. "Geeza" - это новое слово, которое он недавно выучил и пробует его на практике.
"Ну, знаешь, я спрашивал людей, и они только и говорили. "У меня нет ни хрена денег". "
"У меня нет ни хрена денег". "Титци пытается копировать мой акцент, но получается еще более итальянский. "Да ладно, чувак. Это денежная система. Не может быть, чтобы ни у кого не было денег. Все должно складываться". Он пытается
