пыхчу, чувствуя гнев, что меня заставили вспомнить о моем прошлом, которое я всеми силами пыталась забыть. Только начала новую жизнь, как старая начала меня догонять, не желая отпускать из собственных коварных сетей.
— И раз уж вы позволяете себе превышать свои полномочия, ориентируясь на какие-то домыслы, то будьте добры хотя бы озвучить, откуда у вас это неверная информация.
Давно я ни с кем не разговаривала в подобном тоне.
Это не тот тон, которым разговаривают с начальством, но ее попытки уволить меня всего лишь из-за каких-то слухов настолько выбивают меня из колеи и злят, что во мне просыпается прежняя Соня, которая когда-то владела кондитерской и с такой интонацией порой разговаривала с нерадивыми подчиненными.
— Соблюдай субординацию, Соня, я всё же по-прежнему твоя начальница, раз ты не уволена.
Конечно же, ей не нравится мое обращение, поэтому я не удивляюсь ее реакции.
— Твоя личная жизнь меня не волнует, поэтому иди и работай, на этом наш разговор закончен. Меня ждут дела. Не отвлекай меня.
— Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, Виктория Олеговна, вон вам Марат написал, можете так не нервничать и наконец ему ответить, а я домой, моя смена закончилась.
Оставив последнее слово за собой, я разворачиваюсь и, чеканя шаг, иду к выходу. Меня обуревает злость, но я усиленно давлю ее в себе, ведь мне еще сына забирать из детского сада, а его нервировать не хочется.
Когда я уже подхожу к воротам дет.сада, то замечаю, что на мой телефон приходит сообщение о приходе зарплаты. Я улыбаюсь, понимая, что сегодня смогу порадовать сына шоколадкой и вкусной едой.
Первое, что я замечаю, так это плохое настроение Димы. Вот только он отказывается отвечать на мои вопросы, и даже шоколадка его не радует.
— Сынок, тебя кто-то обижает в садике?
— Нет, — бурчит он, но отводит взгляд, из чего делаю вывод, что попадаю в точку.
— Малыш, расскажи мне, что случилось, ты же знаешь, что мама всегда поможет.
Мы входим в комнату, и я закрываю дверь, чтобы другие соседи не стали свидетелями нашего с сыном разговора.
— Я не малыш! — кричит он и топает ножкой.
Уверена, будь у нас несколько комнат в коммуналке, то он бы убежал в свою и хлопнул бы дверью, но такой возможности у нас нет, поэтому он просто отбегает к дивану и утыкается в него лицом.
По опыту я знаю, что в таком состоянии его лучше не трогать. Когда он успокоится, то подойдет ко мне сам и поделится тем, что произошло. Меня тянет сразу же позвонить воспитательнице, чтобы разузнать всё самой, но я стараюсь дать сыну больше личного пространства, чтобы не превратиться в одну из полоумных мамаш, которые при малейших ссадинах на коленках детей бегут на разборки.
Поскольку у моего сына нет отца, то мне приходится лавировать, чтобы как-то заменить ему обоих родителей. Я прекрасно вижу на детских площадках, как матери-одиночки слишком сильно беспокоятся о собственных детях и балуют их. И не питаю иллюзий, что смогу заменить Диме отца. Но и что делать, не представляю.
По дороге мы накупили продуктов и мяса, которое можем себе позволить не каждый день, поэтому сегодня у нас с сыном праздник живота. В этот раз я даже разрешу ему съесть мороженое, хотя стараюсь этого не делать, так как он часто болеет простудами из-за горла. Но иногда мне хочется побаловать сына, чтобы он не чувствовал себя обделенным.
К сожалению, скоро он начнет понимать, что наша семья отличается от других, и дело не только в том, что мы существенно беднее остальных, но и в том, что семья у нас не полная.
Вот только этот момент наступает гораздо раньше, чем я ожидаю. Из-за собственного возможного увольнения я совершенно забыла о его утреннем вопросе, который выбил меня из колеи.
— Мам, а что такое безотцовщина?
— Сынок, а ты где услышал это слово?
Я сразу чую неладное, когда он на несколько секунд замолкает, словно не желает делиться чем-то со мной.
— Меня так в садике Лиза назвала. Сказала, что я безотцовщина, поэтому такой неотесанный.
Я сразу же понимаю, откуда растут ноги, так как девочка таких лет не может знать подобных слов. Дети повторяют слова родителей и то, что услышали у себя дома.
— Еще она сказала, что ее мама не разрешает ей играть со мной, потому что я безотцовщина.
Мои подозрения подтверждаются моментально, и я с силой стискиваю челюсти, чувствуя желание кого-то побить, особенно эту мамашу.
Не успеваю я ничего ответить на его вопросы и как-то отреагировать, как он снова меня ошарашивает.
— Мам, а мы что, бедные?
— С чего ты это взял, сынок?
Конечно, я давно знала, что он начнет задаваться подобными вопросами и сравнивать себя с другими детьми, у которых есть многое, чего нет у него в силу наших финансовых обстоятельств. Вот только я никак не подготовилась к этому вопросу и не знаю, что сейчас ответить.
Я открываю и закрываю рот, не в силах вообще что-либо произнести, но в этот момент меня спасает дверной звонок.
— Сынок, ты пока покушай шоколадку, а мама поговорит с гостями, хорошо?
Отчего-то я уверена, что посетитель не ошибся дверью и что разговор затянется. Сын нехотя кивает и садится за стол, после чего я даю ему свой телефон, чтобы он мог посмотреть мультик. Сама же иду к двери и смотрю в глазок. Вопреки моим опасениям, там стоит не служба опеки, которую я почему-то ждала.
Снова раздается звонок. В коридоре стоит какая-то холеная, явно не бедная женщина, которую я совершенно не знаю.
— София Павловна Боброва? — спрашивает она вслух, но я молчу, не понимая, кто это и что ей от меня надо. — Или вы всё еще Орлова?
Меня будто ударяют обухом по голове. Эту фамилию я не слышала из чужих уст довольно давно. Общая с бывшим мужем компания состояла в основном из его друзей и бизнес-партнеров, поэтому после развода я не поддерживаю с ними отношения, так что общих знакомых у нас нет.
Я медленно открываю дверь и встречаюсь взглядом с рыжеволосой женщиной примерно моих лет. Невольно сравниваю нас и понимаю, что выгляжу намного ее старше. Она вся такая холеная и ухоженная, с гладкими прямыми волосами, маникюром явно не месячной давности, как у меня, да и сделан в салоне. А еще она отличается
