class="p">Но вскоре зависимость Африки от природных ресурсов стала помехой. Низкие цены на сырьевые товары, бесхозяйственность, коррупция, войны и наследие колониализма тормозили развитие континента на протяжении большей части 1980-х и 1990-х годов. К 2001 году размер экономики стран Африки к югу от Сахары был не больше, чем в 1981 году.
В большинстве случаев падало и производство сырьевых товаров на континенте. Низкие цены отталкивали инвестиции, стареющая инфраструктура не заменялась, войны опустошали шахты, нефтяные месторождения и фермы, а коррупция и диктатура отпугивали иностранных финансистов. Страна, которая сейчас называется Демократической Республикой Конго, была одним из крупнейших в мире производителей меди: в 1975 году на ее долю приходилось более 7% мирового предложения. Двадцать лет спустя ее производство сократилось всего до 0,3 % от общемирового. Зимбабве превратилась из житницы в корзину. В 1999 году, когда после десятилетий клептократического военного правления вернулась демократия, Нигерия добывала меньше нефти, чем в 1979 году. В глазах многих иностранных инвесторов Африка была "безнадежным континентом".
Сырьевые трейдеры делали деньги в Африке даже в плохие годы: именно в этот период Марк Рич и Джон Дойсс вопреки эмбарго ООН поставляли топливо в Южную Африку. Но в целом торговые дома сосредоточили свое внимание в другом месте. Поскольку в 1980-х и 1990-х годах производство сырьевых товаров падало, покупать в Африке было нечего. А поскольку экономическая активность падала, продавать в Африку тоже было нечего.
Затем, с начала 2000-х годов, бум, возглавляемый Китаем, потряс сырьевые рынки, и судьба континента резко изменилась. Традиционных источников поставок сырья, таких как США, Канада, Австралия, Ближний Восток и Латинская Америка, больше не хватало. Если миру требовалось больше природных ресурсов, то промышленность должна была отправиться дальше. Ответом стала Африка.
Сырьевые трейдеры бросились туда, не только торгуя с африканскими странами, но и инвестируя в шахты, нефтяные месторождения и переработку сельскохозяйственной продукции. Для африканской экономики сырьевые товары вновь стали благословением. За десятилетие бурного роста цен, с 2001 по 2011 год, экономика стран Африки к югу от Сахары увеличилась в четыре раза.
Поток долларов от продажи сырьевых товаров обогатил не одно поколение африканских лидеров, укрепив устоявшиеся политические элиты, даже если они были откровенно коррумпированы или широко непопулярны. Торговцы сырьем стали ключевым звеном в новом уголке международной финансовой системы, помогая африканским правительствам и политикам получить доступ к денежным пулам на Западе. Вскоре многие из них стали хранить свои собственные деньги на Западе, дорабатывая детали товарной сделки днем, а вечером проводя время в светских заведениях Лондона или Парижа.
Один из примеров, ставший достоянием гласности благодаря антикоррупционному делу в США, - с 2011 по 2015 год министр нефти Нигерии Диезани Элисон-Мадуэке якобы передавала нефтяные контракты двум местным бизнесменам, которые в награду за это финансировали роскошный образ жизни для нее и ее семьи. Они покупали ей подарки, в том числе несколько объектов недвижимости в Лондоне и его окрестностях, и обставляли дома мебелью и предметами искусства на миллионы долларов. Однако два местных бизнесмена, получившие нефтяные контракты, не были заинтересованы в торговле. Их компании просто перепродавали нефть сырьевым трейдерам - в первую очередь Glencore, которая купила ее на 800 миллионов долларов. Хотя США не утверждают, что Glencore совершила что-то плохое, очевидно, что без участия сырьевого трейдера не было бы денег для финансирования предполагаемой коррупции.
Торговцы также стали важным проводником новой динамики в мировой экономике: роста торговых потоков между странами с формирующимся рынком, которые шли в обход Запада. Бум начался в Китае, поэтому неудивительно, что большая часть товаров, которые торговцы покупали в Африке, оказывалась там. Вскоре Китай, следуя по пути сырьевых трейдеров, начнет делать собственные инвестиции непосредственно в Африке, что станет началом нового этапа китайских инвестиций, который сделает Пекин одним из самых важных игроков на большей части африканского континента.
Для самих торговцев ведение бизнеса в Африке было сопряжено с определенными трудностями. Вести дела на континенте часто означало пересекаться с жестокими диктаторами, коррумпированными политиками и алчными местными магнатами. Во многих случаях сырьевые трейдеры перекладывали свои отношения с местными воротилами на плечи разношерстной команды агентов, фиксеров и консультантов. Это были такие люди, как Эли Калил, один из самых известных посредников в регионе, чей список контактов простирался от Нигерии до Конго, от Сенегала до Чада.
В некоторых случаях роль таких внешних консультантов или фиксеров была очень проста: они создавали видимость того, что между сырьевыми трейдерами и взятками и другими платежами, которые необходимо было делать, чтобы нефть и металлы продолжали поступать. Невозможно вести бизнес в странах третьего мира, не обогащая государственных лидеров", - говорит Калил. Он объяснил, как развивалась практика подлизывания ладоней африканских властителей: "Раньше вы давали диктатору чемодан долларов, теперь вы даете чаевые на свои акции или покупаете у его дяди или матери жилой комплекс в десять раз дороже".
В других случаях работа фиксеров была более рутинной: они занимались сложной логистикой в африканских странах, где у них было больше опыта, чем у торговцев товарами, на которых они работали, или использовали свою сеть связей, чтобы справиться с бюрократической бумажной волокитой и препятствиями на дорогах.
Для Glencore в Демократической Республике Конго эту роль выполнял израильский торговец алмазами, который завязал маловероятную дружбу с молодым президентом страны. Его звали Дан Гертлер.
Демократическая Республика Конго размером примерно в две трети Западной Европы содержит один из богатейших в мире участков полезных ископаемых. Известная ранее как Заир и Бельгийское Конго, она уже сто лет является одним из важнейших поставщиков металлов на мировой рынок.
Конголезский уран из шахты в восьмидесяти километрах от Мутанды был использован в Манхэттенском проекте для производства первой атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму в последние дни Второй мировой войны. А конголезская медь позже использовалась для восстановления Японии и Европы. Страна также богата минералами, которые подпитывают современную жизнь: кобальтом, используемым в высокопроизводительных батареях, таких как в электромобилях, и танталом, используемым в мобильных телефонах.
Но в 1965 году к власти пришел Мобуту Сесе Секо. Клептократический диктатор, правивший страной более трех десятилетий, Мобуту не тратил времени на национализацию горнодобывающей промышленности. Минеральные богатства Конго оплачивали экстравагантные прихоти Мобуту, например, превращение деревни, где он родился, в вульгарный дворец развлечений с взлетно-посадочной полосой, вырубленной в лесу настолько, что на нее можно было сажать Concorde. Когда в 1980-х и 1990-х годах цены на металлы упали, горнодобывающая промышленность Конго пришла в упадок. В условиях изобилия поставок в других странах международные шахтеры и торговцы сырьем просто уехали туда, где вести
