хоть какое-то политическое влияние (Икэда - недолго, и Аити Киикли - в самом конце). Это, конечно, был способ Ё-шиды показать, что он по-прежнему считает МИТИ не имеющим политического значения.
Что касается Сирасу, то после того, как он отказался стать послом в Соединенных Штатах, о чем мечтал, он ушел из политики и в мае 1951 года стал президентом компании Töhoku Electric Power Company. Их с Ёсидой пути разошлись. В 1974 году, впервые за много лет, имя Сирасу снова упоминается в прессе. 19 августа газета Jopan Tristes сообщила, что, будучи директором эксклюзивного гольф-клуба Каруидзава и председателем комитета по гольф-полям, он не разрешил бывшему американскому послу Роберту Ингерсоллу сыграть один раунд в выходной день, хотя Ингерсолл представил рекомендательное письмо от премьер-министра Танаки Какуэя. Правила клуба Каруидзава запрещают посетителям играть по выходным, и Сирасу придерживался этих правил. Для того чтобы стать членом клуба, необходимо владеть виллой в Итаруизаве.
Последний министр MCI и первый министр MITI, Инагаи Хэй-таро (промышленник из старой Фуртикава дзайбацу, президент Yokohama Rubber и член Палаты советников), выступил с речью во время раздувания MITI°6^' ration. Он пообещал, что новое министерство будет заниматься международной торговлей и продвижением экспорта. Увеличение производства, рационализация предприятий и повышение технического уровня промышленности являются предпосылками для расширения торговли. Эти жизненно важные задачи он возложил на Бюро предприятий, единственное межведомственное бюро, упомянутое по имени. Старые сотрудники МКИ сочли это весьма удовлетворительным. В течение почти десяти лет они не уделяли особого внимания торговле и не занимались продвижением экспорта. Промышленное руководство во имя развития торговли казалось лучшей и более надежной основой для их существования, чем военное производство или послевоенное нормирование. Будущее выглядело более радужным.
В течение 194a года SCAP начал политику передачи части своих контрольных и надзорных полномочий японскому правительству в преддверии предстоящего мирного договора. 2 февраля 1949 г. управление передало японскому правительству весь контроль над иностранной валютой, поступающей от международной торговли, и распорядилось создать Совет по контролю за иностранной валютой для надзора за инвестированием этих средств в отрасли, которые были необходимы для восстановления экономики Японии. Чтобы завершить передачу полномочий, SCAP призвал японское правительство принять Закон о контроле за иностранной валютой и внешней торговлей (№ 228 от 1 декабря 1949 года). Помимо прочего, этот закон требовал, чтобы любой гражданин, приобретший иностранную валюту в результате торговли, сдавал ее в государственную организацию, а Совет по контролю за иностранной валютой отвечал за то, как будут использоваться эти средства. До конца оккупации ESB периодически составлял валютные бюджеты для расходования сконцентрированной таким образом иностранной валюты, но 1 августа 1952 года и ESB, и Совет по валютному контролю были упразднены. Их полномочия по принятию и контролю за исполнением валютного бюджета были переданы вновь созданному Бюджетному отделу Буревестника международной торговли КФИТИ. В то же время полномочия старого Комитета по иностранному капиталу ESB по надзору за всем импортом технологий и совместными предприятиями были переданы Секции финансов промышленности Бюро предприятий. После этих изменений MIT1 стал располагать оружием управления и контроля над промышленностью, которое превосходило все, что было известно его предшественникам в довоенный и военный периоды.
SCAP считал, что Конгресс по иностранной валюте и внешней торговле.
Закон о контроле от декабря 1949 года был лишь временным. Как написано в одной из его официальных историй:
Этот широкий акт, предоставляющий правительству право устанавливать единую систему контроля над иностранной валютой и внешней торговлей только в той мере, в какой это необходимо для обеспечения баланса национальных платежей, фактически передавал правительству определенные полномочия, которые нагружали его.
В течение всего периода оккупации SCAP осуществляла свои функции. Ограничения, предусмотренные законом, будут постепенно илаксироваться кладовыми и министерскими распоряжениями по мере необходимости."
Далеко не всегда закон "постепенно смягчался", но в течение следующих тридцати лет он оставался в силе до 1950 года; это был единственный закон.
Самый важный инструмент промышленного руководства и контроля, которым когда-либо обладал MITI. Как сказал Леон Холлерман в 1979 году, "ликвидируя оккупацию путем "передачи" оперативного контроля японцам, SCAP наивно председательствовал не только при передаче своих собственных полномочий, но и при институционализации самой ограничительной системы контроля внешней торговли и иностранной валюты, когда-либо разработанной крупной свободной нацией"." В следующей главе мы обратимся к тому, что чиновники МИТИ делали с этими и другими новыми полномочиями.
Практически все японцы считают поражение 1945 года самым важным событием в современной японской истории со времен реставрации Мэйдзи в 1868 году. Однако с точки зрения истории промышленной политики я считаю, что 1940-е годы - это одна сплошная эпоха: период прилива и отлива государственного контроля. Начиная с политики правительства Тодзито и продолжая ее ускорением со стороны SCAP, японское государство стало определять практически все экономические решения, от решений дзайбацти предприятий до решений отдельных хозяйственников. Тойо и его соратники намеревались добиться такого результата, но не смогли его полностью реализовать; союзные реформаторы не намеревались, но все равно поддержали его, сначала из стремления сделать правительство более ответственным, а затем из стремления к восстановлению и росту японской экономики как части возобновленного глобального сопротивления тоталитаризму. Главными политическими бенефициарами этих событий были экономические бюрократы, а конечными экономическими бенефициарами - японский народ.
Однако более долгосрочное значение достижения государственного контроля заключалось в выявлении его слабых сторон. Фундаментальная политическая проблема управляемой государством системы высокого роста заключается в отношениях между государственной бюрократией и частными предприятиями. Если эти отношения перевешивают в пользу той или иной стороны, это приводит либо к потере преимуществ конипетиции, либо к изменению приоритетов государства. Государственный контроль означает попытку отделить управление от собственников и поставить управление под государственный контроль. Крупный бизнес, как правило, претендует на самостоятельный контроль, экономические бюрократы обычно предпочитают государственный контроль. После 1940-х годов, когда государственный контроль был достигнут, в полной мере проявились и его недостатки - рост бюрократии, безответственное управление, коррупция и снижение эффективности. В результате, подобно тому, как недостатки самоконтроля, выявленные в Законе о контроле над важными отраслями промышленности 1931 года, привели к переходу к государственному контролю, так и недостатки государственного контроля в рамках Министерства внутренних дел и Министерства финансов были устранены.
Послевоенный MCI привел к отношениям между правительством и бизнесом в эпоху высоких темпов роста, то есть к настоящему сотрудничеству между государственным и частным секторами.
Настоящий государственный контроль просуществовал недолго после 1949 года. Его главным вкладом в последующую систему высоких темпов роста стало необратимое создание экономического генерального штаба в центре всей японской экономической политики и управления. В годы после оккупации
