поспешил на верхний этаж, где обнаружил Лили, спускающуюся по лестнице. "Приехали пожарные, и я объяснил им, как и куда нужно идти: десять шагов направо, они найдут лестницу, поднимутся на два пролета и найдут дверь", - вспоминает Коэн. "Через пятнадцать минут они вернулись и сказали, что не нашли ее. Я попросил маску. Во второй раз они сказали, что у меня нет полномочий. Был полный хаос. Люди поднимались и спускались по лестнице. Я увидел пожарных с лестницей. Я крикнул, к какому окну идти. Они смотрели на меня все так же высокомерно. Я побежал вверх. Я попросил их следовать за мной. Я бегал вверх и вниз - вот что мы делали. Никто не слушал моих слов, и все они отказались от моей помощи".
Лили, которая все больше отчаивалась, воспользовалась телефоном в холле, чтобы позвонить дочери, Адриане, и зятю, Мишелю, которые жили неподалеку. Но она не стала звонить испуганному мужу, чтобы убедить его выйти из ванной.
"Мама разбудила меня незадолго до шести утра, - рассказывает Адриана. "Я видела огонь с проспекта Изящных искусств. Моя мама была в отчаянии. Я увидела Коэна и попросила его что-нибудь сделать. Он сказал, что уже пытался, но никто не хотел его слушать".
Адриана, белокурая и миниатюрная, решила взять все в свои руки и быстро сообщила нескольким полицейским, собравшимся в холле, что Коэн - единственный человек, который может спасти Эдмона. "В этом и заключалась его роль - умереть, если потребуется", - сказала она. "Они не понимали. Это было похоже на клятву".
Она также умоляла полицейских разрешить ее матери позвонить Эдмону, чтобы попытаться убедить его открыть дверь в ванную. "Было ужасно, что полиция не дала телефон моей матери, чтобы она могла поговорить с ним", - вспоминала Адриана много лет спустя. "Ему было важно знать, что она за дверью. Он всегда был встревожен". Неясно, почему Лили не нашла другой телефон, чтобы связаться с мужем, как только оказалась вне опасности.
Когда Коэну наконец разрешили подняться по черной лестнице в квартиру, где находились Эдмонд и Вивиан, было уже слишком поздно. Они погибли от отравления угарным газом примерно в 6:00 утра, за пятнадцать минут до того, как пожарные добрались до спальни.
Потушив бушующий огонь в медпункте, пожарные направились в ванную комнату, где обнаружили тела миниатюрной филиппинской медсестры и грузного банкира. Эдмонд скорчился в кресле напротив окна, его шелковая пижама была заляпана черными пятнами, тело покрыто сажей, глаза выпучены.
Вивиан, аккуратно одетая в серый свитер, блузку и черные брюки, лежала на полу за креслом. Вскрытие позже выявило "воздействие дыма на все открытые части тела, особенно на лицо, со следами копоти на губах и во рту. Значительные отложения копоти вокруг носовых отверстий и орбитальных областей". Причиной смерти стало отравление угарным газом, хотя судмедэксперты были озадачены вскрытием Вивиан. В своем отчете они отметили недавние синяки на животе и бедре Вивиан. При вскрытии ее шеи судмедэксперты обнаружили, что щитовидная железа была полна крови, что напоминало "умеренный удар", подобный тем, что наносятся в спортивных единоборствах, говорится в заключении вскрытия.
Позднее вопрос о том, не ссорился ли Эдмонд с Вивиан, возможно, пытаясь помешать ей выйти из ванной, стал предметом долгих юридических дебатов, поскольку семья медсестры, оставшаяся в живых, подала иск против Сафрасов о причинении смерти по неосторожности. Позже Лили скажет, что это было абсурдно: "Он был неспособен убить муху. Мне было очень больно слышать такие ужасные вещи, написанные журналистами, которым нечем заняться".
Вскоре после обнаружения тел пожарные вызвали Лили, которая только что стала вдовой во второй раз в своей жизни. "Я поднялась по лестнице в офис моего мужа, который находился на том же этаже, что и квартиры", - вспоминает она. "Мне сказали, что он мертв и Вивиан Торренте, и вы можете представить, в каком состоянии я была в тот момент".
Спасатели вытащили тяжелое безжизненное тело Эдмонда из ванной комнаты, где дым застилал ковер из леопардовой шкуры, обшитые деревом стены и металлические поручни по обе стороны от унитаза, которым Эдмонд пользовался, чтобы сесть. Группа пожарных осторожно положила его тело на кровать. Хотя большая часть трупа была покрыта сажей, на ожерелье, которое судмедэксперты позже обнаружили у него на шее, ее, как ни странно, не было. Амулеты, которые он носил в качестве защиты от сглаза, вышли из огня, убившего их владельца, неповрежденными и сверкающими. Они должны были защищать от зависти и жадности, которые, по мнению суеверных евреев и мусульман, лежат в основе зла. Но в итоге они оказались неэффективными.
Оттирая с помощью дочери сажу с его лица, Лили, возможно, вспомнила похожую сцену тридцатью годами ранее, когда она столкнулась с другим мужем, лежащим на их кровати, его кровью испачканной на атласном покрывале. Но если она и вспомнила Альфредо Монтеверде в те страшные минуты, то никому ничего не сказала.
"Он был весь в саже, но очень спокойный, лицо выглядело так, будто он спит. Я дотронулась до его руки, и она была еще теплой", - сказала Лили, описывая безжизненное тело Эдмонда на сайте . "Я начала чистить его лицо, и моя дочь помогла мне. Это было ужасно. Потом, кажется, меня отвезли в дом моей дочери".
В то время как в отеле Belle Epoque разворачивалась драма, на другом конце города, в больнице принцессы Грейс, молодого капитана полиции по имени Оливье Жюд, единственного сотрудника полиции Монако, свободно владевшего английским языком и прошедшего стажировку в ФБР, отправили допрашивать первую "жертву" утренних странных событий. Тед Махер лежал на больничной койке, оправляясь от ран. Для закрытия одной из них потребовалось сто скоб.
Тед рассказал Джуду то, что, по его мнению, тот хотел услышать, - что двое злоумышленников вошли в дом в поисках банкира-миллиардера. Пытаясь защититься, Тед был ранен. Но Джуд не поверил в эту историю, тем более что с каждым разом она менялась. Сначала он говорил о двух злоумышленниках, затем в последующем интервью - только об одном, а в другом интервью вернулся к двум. Более того, во время первой беседы с Джудом "он казался слишком уверенным в том, что говорит", - сказал Джуд, который в течение следующих нескольких дней взял у Махера пять разных показаний. Джуд также подозревал, что в ранах Теда было что-то не совсем правильное. "Раны казались странными и поверхностными, и нанесены они были ножом, который использовался для мелкой работы, а не как орудие нападения". Тем не менее Теду
