закончились. Сефардская диаспора успокоилась; люди строили новую жизнь на более прочной основе по всей Европе, в США и Южной Америке. Традиционные клиенты, не говоря уже о легионах новых клиентов, больше не были заинтересованы в том, чтобы просто укрыть утекающий капитал и сохранить активы. Как и другие состоятельные люди, они хотели получить консультацию по инвестициям, потенциал для роста и возможность выхода на фондовые рынки. Одной из очевидных областей, в которой частные банки расширяли свою деятельность, было управление активами, создание взаимных фондов или других механизмов, в которые клиенты могли бы инвестировать.
Эдмонду никогда не нравилась эта идея, в том числе и потому, что он все еще не любил рекомендовать клиентам рискованные инвестиции. Конечно, была одна акция, которую он горячо рекомендовал: Republic's. С 1966 по июнь 1990 года акции Republic выросли в тридцать четыре раза по сравнению с пятикратным ростом банковского индекса S&P 500. В конце 1989 года Эдмонду принадлежало 32,4 процента обыкновенных акций корпорации.
Помимо акций контролируемых им и его семьей учреждений, Эдмон предпочитал солидность недвижимости. В конце 1989 года он подсчитал свои чистые активы: доли в банках Republic и Safra Republic, BCN в Бейруте (стоимостью 4,9 миллиона ливанских фунтов, или около 13 690 швейцарских франков), а также небольшие банки Safra, которые он основал в Лос-Анджелесе и Майами. Ему также принадлежала большая часть многоквартирного дома на Рю де Муалебо в Женеве, в котором они с Лили жили. Для своих личных нужд Эдмонд приобретал офисные и жилые здания на набережной Женевы, в том числе престижную набережную Монблан. И, конечно, не обошлось без предметов искусства и мебели.
Но Эдмонд понимал, что у его клиентов иные прерогативы и потребности в личных инвестициях, чем у него, и что его банки должны как-то эволюционировать, чтобы соответствовать их меняющимся инвестиционным предпочтениям. Поэтому он начал предлагать инвестиционные фонды типичным для него способом: в партнерстве с другим членом финансовой сети сефардов.
Жильбер де Боттон, родившийся в Александрии в 1935 году и являющийся потомком известного сефардского талмудиста, в 1968 году переехал в Цюрих, чтобы работать на Ротшильдов. В 1983 году при частичной поддержке Джейкоба Ротшильда он основал компанию Global Asset Management (GAM), которая размещала средства состоятельных инвесторов в финансовых инструментах по всему миру. "В сентябре мы начинаем совместное предприятие с одним из ведущих европейских управляющих, г-ном Жильбером де Боттоном, в новом фонде акций, паи которого мы будем предлагать нашим клиентам: Republic GAM", - с гордостью заявил Эдмон в интервью журналу Finanz und Wirtschaft в сентябре 1990 года. По сути, GAM согласился выделить часть своего портфеля для клиентов Republic. Это был действительно один из первых случаев, когда Эдмонд согласился передать средства своих клиентов организациям, которые он не контролировал и не мог гарантировать, и которые формально не числились на балансе его банков.
В 1990 году Сафра начал осваивать территорию для своих банковских инвестиций, которая была одновременно новой и, в некотором роде, глубоко знакомой. Хотя он давно поддерживал израильские религиозные и социальные институты и в 1980-х годах начал регулярно посещать их, Эдмонд обычно сохранял анонимность своих коммерческих связей, отчасти потому, что не хотел усложнять жизнь сокращающейся еврейской общине в Ливане. В 1986 году Жак Насер, двоюродный брат доктора Рахмо Насера, мужа сестры Эдмона Эвелины, купил контрольный пакет акций FIBI (First International Bank of Israel) у обанкротившейся компании Danot Investments за 21 миллион долларов. Сафры никогда не комментировали сообщения СМИ, которые неоднократно выдвигали гипотезу о том, что Нассер на самом деле представлял интересы Эдмонда, что было правдой (Нассер никогда не играл активной роли в делах банка). Иегуда Леви, соратник Бейрути, работавший в Republic, предложил Эдмонду и его братьям вложить деньги в банк. Перед покупкой Леви вместе с Цадиком Бино, генеральным директором FIBI иракского происхождения, отправился в Париж, чтобы провести презентацию для Эдмона, Джозефа и Мойсе в квартире Эдмона, и заслужил мягкий выговор за то, что поставил презентационную доску на одно из кресел Лили в стиле Людовика XIV.
Но к 1990 году последние евреи Бейрута покинули город. Вади Абу Джамиль лежал в руинах, а синагога Маген Авраам не использовалась уже несколько лет. Эдмонд все еще владел BCN, но она едва функционировала. Когда гражданская война наконец-то подошла к концу, но Сирия продолжала господствовать над Ливаном, возвращения в Алей, Аль-Аджами и отель "Сент-Джордж" уже не было. Но чуть южнее, в Израиле, экономика росла и реформировалась. И Сафры были все больше заинтересованы в том, чтобы играть более активную и заметную роль в финансовом секторе страны. В конце 1990 года Мойсе и Джозеф Сафра решили официально заявить о себе как о владельцах FIBI: в ноябре того года они выкупили контрольный пакет акций банка у Жака Насера. Но, как и в случае со всеми банками семьи, независимо от того, кому на самом деле принадлежали акции, эта инвестиция была явно семейной. "Альф Мабрук [поздравляю] с приобретением", - написал Иегуда Леви Эдмону 16 ноября 1990 года.
Израиль стал новым узлом в этой сети. Эдмонд часто звонил генеральному директору FIBI Шломо Пиотрковски в пятницу, чтобы сказать "Шаббат Шалом" и поговорить о банке и экономике. Теперь Эдмонд мог свободно перемещаться по району, где климат, еда и язык напоминали его родной Бейрут. Эдмон и Лили приземлялись в аэропорту Бен-Гурион, старом аэродроме Лода, откуда Эдмон и Жак Тавиль вылетели в 1947 году, и направлялись в иерусалимский отель "Кинг Давид", где, как уверял один из руководителей, всегда была пахлава и фисташки. Через отель проходил поток посетителей - рабби, ищущие пожертвования, министры финансов, друзья из Бейрута и новые соратники. 14 мая 1991 года Эдмон, Мойсе и Джозеф встретились в Израиле и устроили прием в отеле "Дан Тель-Авив" в честь приобретения FIBI. Их первое официальное публичное появление в Израиле стало одновременно и воссоединением, и официальным, весьма заметным заявлением о том, что Сафра инвестируют в эту страну.4
Возглавляя все более крупное предприятие, глобальная деятельность которого расширялась и расширялась, Эдмонд продолжал вникать в детали его операций. Шломо Пиотрковски вспоминал, как оказался в офисе Эдмонда, когда тот разговаривал по телефону с дилером из Гонконга, понесшим торговые убытки. "Почему ты такой хамор?" (в переводе с арабского - глупый человек, буквально - осел), - кричал на него Эдмонд. По словам Пиотрковски, "он воспринял это так, словно потерял все свое состояние".
Внимание к деталям перешло и на дальнейшие усилия по очистке его имени. В 1991 году,
