дворе, на чьей-нибудь крыше.
Пришло время, и я решил, что больше не буду видеть этого парня. Я, конечно, любил его, но мне просто не нравилось видеть его. Каждый раз, когда я это делал, у меня болело сердце.
Спустя годы парень заболел эмфиземой - это когда легкие разрушаются от курения, и я навестил его в больнице, принес ему виноград и гребаные цветы, а парень был похож на скелет, и в носу у него были трубки.
Но все равно хотелось посмеяться над старыми временами. И до сих пор смеется, каждый раз, когда я его вижу. Как будто ничего не изменилось.
Когда я увидел его в больнице, тощего, как блин, всего в трубках и желтого, я подумал только о том, что когда-то он был лучшим метателем во всем гребаном районе.
Чертова трата.
10
Фрог усадил меня в комнате.
"Слизняк говорит, что ты не можешь взять академический отпуск".
Не отвечайте. Просто кивните.
"Он сказал, что в последний раз, когда он давал кому-то академический отпуск, они так и не вернулись. Он не хочет, чтобы это случилось с вами".
Снова кивните.
"Но есть и другой вариант. Калеб возвращается. Он собирается стать главой СТИРТ в Токио. Он хочет, чтобы ты была там".
Еще один кивок.
"Ну, что скажете?"
Глубоко вздохните. Подумайте немного.
"Если честно, Лягушонок, я не думаю, что это хорошая идея. Я в жопе. Я больше не могу".
Теперь настала очередь Лягушонка вздыхать. Он опустил глаза и сделал вид, что размышляет, а сам в это время хрустел костяшками пальцев. Затем, спустя некоторое время, он снова поднял на меня глаза, скорчив гримасу, превосходящую его уродливое лицо.
"Ты не понимаешь, Гэри. Ты должен уйти".
ХОРОШО.
Без проблем.
Вот так.
Я пригласил родителей в шикарный японский ресторан в Сити, чтобы сообщить им о своем переезде в Японию.
Они оба были одеты так, словно собирались в церковь, и бесконечно шаркали по стульчикам, похожим на табуретки.
"С тобой там все будет в порядке?"
Это была моя мама.
"Конечно, буду. Я всегда в порядке".
Они все время не могли навести порядок, и я догадался, что это потому, что они не умеют пользоваться палочками для еды.
"Все в порядке, - сказал я им, - вам разрешено есть суши руками".
Я взял одну и сунул ее в рот, чтобы показать им, что это разрешено. Но мой папа делал что-то странное с бутылкой соевого соуса, поэтому он не поймал ее.
Я подозвал официанта и попросил две вилки. Но это, похоже, не помогло.
До моего отъезда оставалась всего пара недель, и по плану я должен был сказать Визарду, что нам нужно расстаться.
Когда я решил поговорить об этом, была глубокая ночь, и мы оба лежали в постели.
"Эй... Ты ведь знаешь, что я еду в Японию?"
"Да, конечно, я знаю, что ты идешь".
Она лежала в кровати, а я сидел над ней. Все шторы были открыты, и комната была полностью залита голубым светом. Ее слова висели в воздухе, и я как будто видел их и пытался поймать. И тут я вспомнил, что должен был что-то сказать, что-то сделать, но не мог вспомнить, что именно, и она вошла в комнату и заполнила пространство.
"Ты ведь знаешь, что я тоже собираюсь поехать, правда? Ты знаешь, что я поеду в Японию?"
Я услышал это из другой комнаты, как будто из сна, и это разбудило меня, я посмотрел на нее и то, что я подумал, было,
"Ты знаешь, что я тебя не заслуживаю. Тебе стоит найти кого-то другого".
Но я сказал следующее,
"Я думаю, что... мне нужно... чтобы ты пришел".
И я не знаю, почему я так сказал, ведь все было не так, как я планировал. Наверное, я сказал это, потому что это была правда.
Мой последний день на торговой площадке Citibank в Лондоне был в конце сентября 2012 года. Соберите сумку. Погладьте несколько спин. Именно Джей-Би спустился вниз и прокричал: "Гэри Стивенсон покидает здание!", когда я выходил из-за стола.
Я знал, что все они встали, аплодировали и хлопали, когда я выходил из комнаты. Я слышал их и видел периферийным зрением по всем проходам, с обеих сторон. Белая рубашка, белая рубашка, розовая рубашка, голубая.
Но я не повернулся и не посмотрел, а просто вышел за дверь.
Часть пятая. СПУСКАТЬСЯ
1
ТОКИО - чудесное место для депрессии. Особенно осенью.
Банки расположены в районе города, который называется "Маруноути", что означает "внутри круга", и это название происходит от того, что в какой-то момент этот район оказался в пределах внешнего рва императорского дворца, хотя где этот ров находится сейчас, я понятия не имею. Мне так и не удалось его найти.
Долгое время в Маруноути было запрещено строить высокие здания, потому что из них открывался вид на дворец, и, не знаю, кто-нибудь мог попытаться выстрелить в императора из арбалета или еще что-нибудь. Но в конце концов, в 1980-х годах, стоимость земли в этом районе стала настолько высокой, что были сделаны исключения, и к тому времени, когда я приехал туда, весь район был высотой в пятьдесят этажей. Традиции и император, конечно, важны, но, думаю, деньги тоже.
Если выйти из офисного здания Citi, темно-серого и металлического Shin-Marubiru, и пойти на запад, то можно попасть во внешний сад самого дворца, "Коукёгайен". Этот сад - не что иное, как огромное, идеально ухоженное поле, разделенное на три части двумя оживленными дорогами и засаженное не чем иным, как миллионом уникальных, но одинаковых деревьев, каждое из которых идеально расставлено с интервалом в семь-восемь метров.
Каждое дерево - маленькое, не выше человеческого роста, и замысловатой формы, каких я никогда не видел в Англии. Когда я впервые вошел в сад, я решил, что это деревья бонсай, но позже узнал, что бонсай - это японский вид искусства выращивания крошечных деревьев, а на самом деле не вид деревьев вообще, так что я полагаю, что это какой-то другой вид японских деревьев.
Если пройтись по садам минут десять, мимо миллионов уникальных, одинаковых деревьев, то можно выйти к старому каменному мосту, который пересекает внутренний ров и ведет во внутреннюю часть комплекса императорского дворца. Там есть ворота, которые всегда закрыты, и вы не можете войти внутрь.
Я часто приходил туда, садился на маленькую ступеньку на земле в гравии, поворачивался и смотрел на Маруноути. Отсюда открывается небольшая перспектива. Вы
