Когда Оскар не остается у Аарона, он спит здесь. С тринадцати лет. Вся комната пропитана его энергией, я чувствовала будто тонула в ней. Слышала, что сначала, когда ты тонешь, то чувствуешь желание бороться, но потом вода заполняет твои легкие и нет ничего, кроме боли. А потом…тихое блаженство и легкий переход в следующий мир.
Ага.
Оскар Монток — это все равно что утонуть.
Сняла свои ботинки и носки, не торопясь. Никакой спешки. Мои глаза поднялись к глазам Оскара, но он не сдвинулся, выражение лица не изменилось. Он стоял смирно, тихо и был темным как ночное небо без звезд.
Расстегнув свои кожаные штаны (другую пару, раз Вик испортил мои любимые), я стянула их вниз по бедрам и раскрыла тот факт, что я вообще никогда не носила трусиков. Линии нижнего белья и все такое.
Теперь, когда я была обнажена, то чувствовала себя полностью уязвимой перед этим мужчиной так же, как той ночью на диване Аарона. Взгляд Оскара не изменился, но у меня сложилось впечатление, что он скоро сломается и раскроет нечто важное.
Я залезла на кровать и развернулась, опираясь на колени.
— Руки за спину, — сказал он, его слова были пропитаны темнотой, похотью и бесконечным, нарастающим желанием. — Запястьями вместе.
Святое дерьмо.
Хоть и знала, что могу доверять мальчикам, это был совершенно новый уровень. Всю жизнь секс использовался против меня как оружие. Моя сестра умерла из-за секса. Иногда мне трудно разделить ненависть, которую испытываю к своим обидчикам, и мои чувства по отношению к самому действию. Позволить Оскару связать меня — это совершенно новый уровень. По сути, становлюсь беспомощной и пойманной в его спальне.
Сильно выдохнув, я сделала то, о чем он просил.
Длинные пальцы приятно щекотали мою кожу, когда Оскар поднес веревку, скручивая и переплетая ее вокруг моих рук с достаточным давлением, это успокаивало, как будто он держал меня в своих объятиях. Тело задрожало, когда он прижался ртом к моему уху.
— Ты знаешь, что такое «шибари»[20]? — спросил, ущипнув за мочку уха и заставив вскрикнуть от удивления.
— Связывание кого-то веревками… — посмела предположить я, что, думаю, вообще не было верным ответом.
Просто нужно было немного пошутить, пока все не приняло плотский оборот.
— Неверно, — Оскар дернул за веревки, скрепляющие мои руки, и я вскрикнула. Рада, что мы не были в главном доме, так что Ребекка не могла нас услышать. — В шибари должна присутствовать эмоциональная связь между тем, кто завязывает веревки, и тем, кого связывают. Если ее нет, тогда это всего лишь обычный бандаж.
Он нахмурился и прижался своей головой к моей. Глаза закрылись от прикосновения, а сердце забилось быстрее.
Оскар отступил в сторону, обходя меня, чтобы осмотреть спереди. Когда пыталась подвигать руками, они не двигались, но и не болели. Веревки не были завязаны слишком сильно. Они больше ощущались как длительная ласка, чем наказание в стиле БДСМ. Я подняла взгляд, он был в своем костюме, зеленом галстуке, серые глаза сосредоточены на моем лице, от этого пришлось подавить желание извиваться.
Бернадетт Блэкберд, блять, не извивается. Отвратительно.
— После этого я перестану тебе нравиться, — сказал Оскар, протягивая татуированную руку и прикладывая к одной стороне моего лица. Его пальцы и руки стояли в одном ряду с самыми красивыми вещами, которые я когда-либо видела. Он обладал длинными и нечестивыми пальцами, руки праздного дьявола, а его татуировки словно вылиты из чернильницы безумного бога. Рука была на удивление теплой, когда он коснулся меня. — Но я ничего не могу с собой поделать. Несмотря на то, что ты думаешь обо мне, я не обладаю контролем Виктора.
Какое-то время я держала свои глаза закрытыми, но когда открыла их, то обнаружила Оскара без пиджака, с расслабленным галстуком и расстегнутыми брюками. Он держал покрытый татуировками и проколотый член в своей великолепной руке, пальцами поглаживая по всей длине.
— Такой странный концепт секса, не думаешь? — спросил он, голос был мягким как коньяк за тридцать пять тысяч, который мы распивали у Винсентов. Он пошел так легко, заставляя мой живот гореть от вкуса. Блять, блять, блять. Напряжение в комнате было таким сильным, что я удивилась, как от него не вспотели очки этого засранца.
— Думаю, это палка о двух концах: идеально ужасная казнь души не в тех руках… а в другом случае — это слияние душ.
— Какие, по-твоему, у меня руки, Бернадетт? — Оскар задал вопрос, проводя большим пальцем по кончику члена и делая его блестящим от предэякулята.
— Руки дьявола, — прошептала в ответ, закрыв глаза.
Оскар схватил меня за волосы и подтянул назад, наклоняясь, чтобы приложить рот близко к моему. Я практически могла ощущать его вкус, странный яд, напоминающий мне о цветении ночных цветов и боли. Он не поцеловал меня, лишь рассмеялся у моих губ и еще сильнее потянул за волосы.
— Руки дьявола — это верно, — согласился Оскар, а затем толкнул меня на его постель.
Парень раздвинул мои колени и встал между ними на колени, смотря на меня сверху вниз своими серыми глазами со сдержанным выражением лица. Грудь вздымалась и опускалась в быстром темпе, пот стекал между грудями. Руки зажаты подо мной, оставляя в ожидании, чтобы он одарил меня своей нечестивой милостью.
Оскар провел своими пальцами с татуировкой Х.А.В.О.К вниз по моему горлу, и я застонала, вспоминая ощущения своей собственной руки на его татуированной шее. Он был подо мной, лишенный кислорода, и я на самом деле думала, что он вкладывался по полной. Какое глупое предположение. Конечно, самые твердые сердца закаляются в огне, но самое коварное — это пламя, выплавляющее этот металл.
— Ты ведь никуда не уходишь, не так ли? — спросил он, рассеяно поглаживая мое горло одной рукой, а другой дразня свой член. — Как бы сильно Аарон и я не старались, нас каждый раз подрывают. Каллум подрывает нас. Хаэль подрывает нас, — Оскар жестоко нахмурился, пальцы сжались вокруг моей шеи, вдавливая в кровать. — Виктор подрывает нас.
Он надавил немного сильнее, и я вздохнула.
И все же не боялась.
Он очень старался выплеснуть все,
