был одним из лучших трейдеров Citi, и никто ни разу не задал мне этот вопрос.
"Легко. Я просто поставил на то, что процентные ставки навсегда останутся нулевыми".
"ХА!"
Артур очень громко захихикал. Один-единственный, чрезвычайно острый, как в австралийской частной школе, смешок.
"Процентные ставки не могут оставаться нулевыми вечно".
Артур задавал много глупых вопросов и делал много смелых заявлений. Мне это нравилось. Причина, по которой он так поступал, в том, что он никогда не изучал экономику. Он изучал музыку. Он был концертным пианистом или кем-то в этом роде. Лучшая работа, которую может получить концертирующий пианист в наши дни, - трейдер в Citibank. Там очень хорошо платят.
Экономика в наши дни - это предмет, в котором студенты никогда не понимают, чему их учат, потому что люди, которые их учат, и которые, конечно же, являются бывшими студентами-экономистами, сами никогда этого не понимали. Иногда, в редкий момент просветления, студент одновременно оказывается достаточно умным, чтобы осознать свое непонимание, и достаточно смелым, чтобы спросить об этом профессора. Это вызовет кратковременные психологические муки у профессора, который много лет пытался подавить в себе осознание того, что он не очень понимает свой предмет, а также напомнит ему о том горьком факте, что его отец никогда им не гордился. Чтобы запереть эти вырвавшиеся наружу чувства обратно в надежно запертое хранилище подавления, профессор либо пристыдит, либо утомит собеседника (именно так обычно поступают интеллектуально неуверенные люди, когда их допрашивают). Таким образом, экономисты учатся никогда не задавать глупых вопросов, которые, конечно же, почти всегда являются самыми важными вопросами.
У Артура этого не было, а еще он очень хорошо играл на фортепиано. Как повезло. Какой удачливый мальчик.
"Конечно, процентные ставки могут оставаться нулевыми вечно. Почему, черт возьми, они не могут?"
"Ну..." И на этом Артур немного задумался. Мне нравился этот мальчик, можно было наблюдать, как он думает.
"Ну, потому что это временно. Это кризис суверенного долга. Экономика восстановится. И тогда процентные ставки вернутся.
"Умник, где ты это вычитал? Экономика катится к чертям".
"ХА!"
Этот мальчик очень любил охать и ахать, и делал это так громко. Он вообще все делал громко. Торговая площадка в Токио была самой тихой из всех, где я когда-либо был, на миллион миль, и когда Артур говорил, его слышали все. Но Артуру было все равно. Почему, черт возьми, его это должно волновать? Он следующий лидер свободного мира.
"Что значит "экономика катится к чертям"?
"Что, блядь, ты думаешь, я имею в виду? Лучше уже не будет. Это не временно, это неизлечимо. Отсюда все идет вниз. Год за годом".
"Что снижается? Процентные ставки? Фондовый рынок?"
"Гребаный фондовый рынок, да ладно, Артур, ты же умнее, ты что, спал пять гребаных лет? Дерьмовая экономика - это здорово для фондового рынка. Фондовый рынок взлетит на Луну".
Это была хорошая мысль, которую я высказал. Это становилось все более очевидным. Артур немного поразмыслил.
"Но почему экономика в жопе? Никто этого не говорит. Почему она в жопе?"
"Чертов Артур. Если ты будешь верить в то, во что верят все остальные, ты никогда в жизни не заработаешь ни фунта. Нельзя победить рынок, будучи рынком. Ты делаешь деньги, когда люди ошибаются".
Артур выглядел искренне озадаченным, и я подумала, не стоит ли ему быть где-нибудь в концертном зале, а не сидеть здесь со мной.
"Ладно, давай. Я, блядь, скажу тебе. Это неравенство. Это единственное, что имеет значение. Если будешь торговать, станешь миллионером".
Артур в последний раз хмыкнул, но потом быстро понял, что я говорю серьезно.
"Неравенство!?"
"Да, Артур, да, неравенство. Богатые получают активы, бедные - долги, а потом бедные вынуждены каждый год выплачивать всю свою зарплату богатым, чтобы просто жить в доме. Богатые используют эти деньги, чтобы выкупить остальные активы у среднего класса, и тогда проблема усугубляется с каждым годом. Средний класс исчезает, покупательная способность окончательно исчезает из экономики, богатые становятся еще чертовски богаче, а бедные, ну, я думаю, они просто умирают".
Эта мысль на секунду повисла в воздухе, и я увидел, как зашевелились шестеренки в его мозгу.
"Итак... Что насчет процентных ставок?"
"Процентные ставки остаются на нулевом уровне".
"Хм... Как вы думаете, стоит ли нам тогда покупать зеленые евродоллары?"
Чертов Артур. Умнее, чем кажется.
Разговор привлек внимание Руперта, который, как всегда, мог наблюдать за нами на своем видеоэкране. Он отключил звук на экране и выкрикнул мое имя - привычка, которой он, к сожалению, очень дорожил.
"Гэри! Рад видеть, что у тебя налаживаются отношения с Артуром! О чем ты говоришь?"
На том этапе жизни мне все труднее было отделить свое презрение к Руперту от лица. Уверен, Руперт этого не замечал. Наверное, он думал, что все лица выглядят именно так. У меня странно дергался глаз и губа, поэтому я не ответила, и Артур, воспользовавшись паузой, крикнул,
"Экономика!"
"Ааа... экономика! Я обожаю экономику! Я знал, что Гэри окажется отличным экономистом. Поэтому я и взял его на работу в банк! Скажи мне, Гэри... Кто, по-твоему, лучший экономист в Citibank?"
На тот момент Руперт был одним из семи разных людей, которые утверждали, что наняли меня в банк, но я полагал, что претензии Руперта были сильнее, чем у большинства. В конце концов, это он отвез меня в Вегас. Мне удалось взять взгляд под контроль, и я выплюнул слово "Билл".
Руперт был потрясен.
"Билл не экономист!" Он подумал, что я шучу.
"Ладно. Если это не Билл, то это я".
Руперту и Артуру это понравилось, и они весело смеялись над этим. В углу экрана была небольшая вставка с изображением нашей собственной камеры, показывающей Руперта, и я мог видеть прекрасную жемчужную улыбку Артура. Руперт сделал себе зубы после переезда в Австралию. Они были идеальными, как клавиши рояля.
Внезапно лицо Калеба появилось позади моего в рамке экрана, и я почувствовала его тяжелую руку на своем плече.
"Руперт! Как дела? Чему вы так радуетесь?"
"Калеб! Как ты? Я только что разговаривал с Гэри. Он говорит, что он лучший экономист в банке!"
Калебу это показалось забавным, как и всем остальным, и они все рассмеялись, сжав зубы и щеки.
"Правда, он хороший экономист. Я всегда знал, что он будет таким, еще во времена Торговой игры. Вот почему я нанял его в банк". Калеб сделал паузу, чтобы восстановить физическое равновесие и продолжить с большей серьезностью.
"Знаете, я всегда буду помнить, как вручал Гари его первую
