нефтеперерабатывающие заводы в Китае, которые из-за своей зачастую примитивной конструкции известны как чайники.
Как и в 1970-х годах, использование трубопровода Эйлат - Ашкелон было сопряжено с дипломатическими проблемами. Ирак формально находился в состоянии войны с Израилем с 1948 года, и Багдад не признавал еврейское государство. Но Клод Дофен, глава Trafigura, сработал как волшебник, и вскоре Израиль разрешил курдской нефти из северного Ирака течь через свою территорию. Израильтяне сделали выбор, это ясно", - говорит Лакок. Политическая ситуация сложилась так, что израильтяне не возражали.
Однако не все сделки с курдской нефтью проходили так, как планировалось. Однажды в середине 2017 года компания Vitol загрузила танкер под названием Neverland примерно миллионом баррелей курдской нефти и направила его на нефтеперерабатывающий завод в Канаде. Правительство в Багдаде сразу же приняло меры - доставка нефти в Северную Америку стала бы недопустимой политической победой для кампании курдов по самостоятельной продаже своей нефти. Центральное правительство Ирака публично заявило, что нефть была украдена, и подало иск о конфискации судна и его груза, а также потребовало от Vitol возмещения ущерба в размере 30 миллионов долларов. Федеральный суд Канады постановил конфисковать судно, если оно войдет в его территориальные воды.
Вся мировая нефтяная индустрия - не говоря уже о бесчисленных дипломатах, адвокатах и судебных приставах - была сосредоточена на местонахождении одного-единственного танкера. Но "Неверленд" просто исчез. Он выключил свой радиомаяк - сигнал, позволяющий специалистам по сырьевым операциям следить за грузами нефти по всему миру, - и фактически превратился в судно-призрак. Что произошло дальше, остается загадкой. Но почти четыре недели спустя танкер снова включил свой маяк. Он снова находился недалеко от Мальты, где его видели в последний раз. Но теперь он был пуст. Vitol где-то выгрузила курдскую нефть. Как? Где? Кому?
Спустя несколько лет партнеры Vitol все еще хранят молчание по этому поводу. Все знают, что груз исчез, и все знают, что он не был выгружен в Европе или Северной Америке", - говорит Крис Бейк, старший партнер Vitol. Значит, он отправился на восток".
Битву за курдскую нефть Багдад был обречен проиграть. Поток денег и нефти был слишком соблазнительным, а сырьевые трейдеры находили возможность обходить любые препятствия, которые могло поставить на их пути иракское правительство. В конце концов, они поняли, что это не та борьба, в которой они собираются побеждать по одному грузу, - говорит Бейк.
С помощью сырьевых трейдеров региональное правительство Курдистана на пике своей деятельности поставляло почти 600 000 баррелей в день, что равнялось примерно половине норвежского экспорта нефти. Причем половина курдской нефти поступала с месторождений, захваченных пешмерга в окрестностях Киркука. Однако Эрбилю все еще не хватало денег. Если регион собирался добиваться независимости, ему требовались значительные денежные вливания. Курдское руководство вновь обратилось к торговцам сырьем. Не могли бы они одолжить правительству немного денег в обмен на будущие поставки нефти? Трейдеры согласились. Взяв в качестве гарантии нефть, Vitol, Trafigura и Glencore, а также российская нефтяная компания "Роснефть" и еще один более мелкий трейдер под названием Petraco предоставили региональному правительству Курдистана 3,5 миллиарда долларов. Для Курдистана это была ошеломляюще большая сумма, эквивалентная примерно 17,5% экономики региона. Кредиты должны были быть погашены в течение нескольких лет за счет экспорта сырой нефти. Некоторые торговые дома одолжили деньги за счет собственных средств, другие прибегли к помощи своих банков.
Но Glencore пошла по самому необычному пути: торговый дом решил, что Курдистан слишком рискован для его собственных денег, поэтому он обратился за наличными к международным инвесторам, продав им облигации, обеспеченные нефтью, с высокой процентной ставкой. Облигация, в свою очередь, должна была финансировать авансы курдам. Так родилась компания Oilflow SPV 1 DAC.
Риски для всех участников торговли были значительными: Багдад продолжал считать нефть из Киркука краденой; границы между полуавтономным регионом и остальной частью страны были, в лучшем случае, подвижными; постоянно существовал риск гражданской войны; и, что еще хуже, ИГИЛ угрожал всему региону.
Разумеется, риски были значительны и для американских пенсионеров, чьи сбережения поддерживали Oilflow SPV 1 DAC. Треть презентации облигаций для инвесторов была посвящена перечислению различных рисков. К ним относились "терроризм, религиозные конфликты, гражданские войны, пограничные споры, партизанские действия, социальные беспорядки, экономические трудности, нестабильность курсов валют и высокая инфляция". В презентации также упоминалось, что деньги инвесторов могут быть использованы для коррупции, и отмечалось, что Курдистан является "регионом с высоким уровнем риска в отношении практики управления".
Более того, Glencore организовала сделку таким образом, чтобы покупать нефть не напрямую у регионального правительства Курдистана, а через компанию-посредника. Как и другие нефтетрейдеры, Glencore рисковала навлечь на себя гнев Багдада, содействуя продаже нефти Курдистану, и ее решение заключалось в использовании посредника. В обмен на 500 миллионов долларов из денег инвесторов курдское правительство подписывало контракт не с Glencore, а с компанией-посредником. Она, в свою очередь, заключала бы контракт с Glencore.
Посредник не был известной компанией, и в своей презентации для инвесторов Glencore даже не назвала его. Однако она была достаточно хорошо известна Glencore. Посредником в сделке Glencore с курдской нефтью была компания Exmor Group, основанная чуть более года назад в Дубае. Компания Exmor была основана трейдером по имени Йозеф Друян, который до этого пятнадцать лет работал на Glencore в Азии и бывшем Советском Союзе. Glencore использовала одного из своих бывших сотрудников в качестве посредника между собой и курдским правительством.
Деньги, поступающие от нефтяных сделок с торговыми домами, стали главным средством выживания для курдского региона. Но эти деньги позволяли не только платить зарплату учителям и полицейским. Нефтедоллары также усилили движение за независимость Курдистана. До заключения сделок с сырьевыми трейдерами у курдского правительства не было других источников дохода, кроме подачек из Багдада. Теперь же местные политики впервые почувствовали, что настоящая независимость от Багдада вполне достижима - и впервые у них появились деньги, чтобы заплатить за нее.
В сентябре 2017 года, спустя всего несколько месяцев после того, как компания Glencore привлекла деньги для региона через Oilflow SPV 1 DAC, политики Курдистана приняли судьбоносное решение и попытались превратить вновь обретенную экономическую независимость в политическое освобождение. Имея финансовую безопасность, гарантированную нефтяными сделками с Glencore и другими торговыми домами, курдское правительство бросило вызов центральному правительству в Багдаде и провело референдум о независимости. Результат был ошеломляющим: 93 % населения проголосовали за отделение от остальной части страны.
Но если курды надеялись, что международное сообщество примет новую нацию, как это произошло с Южным Суданом всего несколькими
