общения, или даже для обозначения образа жизни, основанного на потворстве и потребительстве.
Проблема в том, что такие "удовольствия" могут быть, но могут и не быть по-настоящему приятными. Возможно, есть люди, которые в какой-то момент своей жизни всецело посвятили себя удовольствию от одного из этих чувств; и во многих случаях они обнаружили бы, что на самом деле это сделало их довольно несчастными. Им продали подделку - псевдоудовольствие с горьким вкусом и пустотой внутри. Испытав разочарование, они могут прийти к вполне понятному выводу, что удовольствие - это нехорошо и что предлагать его в качестве центрального компонента утопической жизни было бы ошибочно. Они согласятся, что ему есть место, но ограниченное, как воздушным шарикам на дне рождения или фейерверкам, а не тому, что хотелось бы пронизывать повседневность как общее фоновое состояние.
Но есть и другой способ использования слова "удовольствие", который я считаю более фундаментальным. Я имею в виду субъективное качество положительного гедонистического тона - то есть переживание неопосредованной симпатии к тому, как все происходит в данный момент. Удовольствие в этом смысле - подлинное - действительно приятно и наполняет наш дух теплой утверждающей радостью; и, что бы мы ни говорили себе, какая-то основная часть нас не может не нравиться.
Обстоятельства, наиболее благоприятные для проявления этого качества, естественно, существенно различаются у разных людей. В нашей современной жизни одни действительно могут найти крохи этого качества на вечеринке, другие - во время кренделя на коврике для йоги, третьи - во время чтения хорошей книги, когда дождь нежно стучит в окно, четвертые - обнаружив в рюкзаке добрую записку от любимого человека. Некоторые люди испытывают удовольствие в напряженных условиях, например, при подъеме на скалу или при преодолении трудностей во имя идеала, которым они дорожат. Кто-то любит сладкое, кто-то - кислое. Понятие, о котором я говорю, нейтрально по отношению к причине, а также к сопутствующим мыслям и ощущениям.
Я утверждаю, что гедоника сама по себе может пройти долгий путь. (И, возможно, она может пойти еще дальше, если мы объединим ее с другими ценными субъективными качествами опыта). Удовольствие - это, возможно, самое важное в утопии. Не будет безумием считать, что это единственное, что имеет значение.
В этих лекциях мы уделяем чрезмерно много времени разговору о других ценностях, но это только потому, что они представляют собой более сложные теоретические проблемы. С точки зрения их важности, их, возможно, лучше рассматривать как возможные бонусы, как вишенки и марципановые розочки на торте, а не как его основное содержание.
Когда я говорю о гедонике, я также - но, полагаю, это само собой разумеется - беспокоюсь о противоположности удовольствия. Я мало говорю здесь о страдании, потому что тема этих лекций - утопия, а не антиутопия. Но во избежание любых сомнений или неверного толкования позвольте мне еще раз подчеркнуть, что, когда мы принимаем взвешенные решения о том, как двигаться в будущее, смягчение страданий, особенно экстремальных, должно быть критерием величайшей и, возможно, первостепенной важности.
О дураках и раях
Люди отрицательно относятся к идее жить в раю для дураков. Но если задуматься о природе человечества, то не кажется ли, что такое место было бы очень подходящим и желанным для нас? Я имею в виду: Если мы дураки, то рай для дураков - это именно то, что нам нужно.
Конечно, будучи глупцами, мы вряд ли поймем, что для нас хорошо. Мы скорее попытаемся забраться в орлиное гнездо или на какую-нибудь ледяную вершину истины и славы, потому что она "выше". А потом мы будем сидеть там и мерзнуть до конца своих дней. Именно этого и следовало ожидать от дурака, который мог бы счастливо жить в раю для дураков.
Радикально экзотические существа
Я вовсе не утверждаю, что гедоника - это единственное, что имеет значение; я лишь утверждаю, что будущее с большим удовольствием и без всего остального может уже быть очень хорошим. И мы получаем еще более веские аргументы в пользу того, что будущее может быть хорошим, если мы добавим к утверждению об удовольствии условие, что оно также обладает некоторыми другими свойствами, которые зависят от субъективного опыта. И все же я не утверждаю, что такая эмпирическая утопия была бы лучшей из всех возможных, хотя она могла бы быть очень хорошей. Если существуют неэкспериментальные свойства, которые еще больше повышают желательность будущего, мы можем стремиться к тому, чтобы реализовать и их. Я думаю, что так и должно быть.
Относительная важность гедонических, негедонических и неэкспериментальных благ может быть различной для разных видов существ. Например, я думаю, что у некоторых бессознательных существ могут быть морально значимые интересы, которые могут быть основаны, например, на их предпочтениях. Если только у них не окажется предпочтений, относящихся к эмпирическим благам, то, обсуждая, какая утопия была бы для них наилучшей, они могли бы вообще опустить гедонистические и эмпирические блага из списка. В таком случае не очевидно, что они совершат какую-то ошибку.
Вопрос о том, что хорошо для кого-то, не только часто трудно выяснить эмпирически: метафизически тоже может быть неясно, каков правильный ответ. А для некоторых типов существ вообще может быть непонятно, имеет ли смысл вопрос о том, что в их интересах, и в какой степени. (Этот вопрос рассматривается в сегодняшнем задании по чтению).
Если есть такие другие существа, чьи интересы сильно отличаются от наших - возможно, парень с мономаниакальной тягой к скрепкам - мы должны, я полагаю, попытаться, насколько это возможно, приспособиться к ним (при условии, что у нас есть право голоса в этом вопросе). В другом месте я сделал несколько замечаний о том, как мы можем понимать нормативные вопросы, возникающие в таких контекстах радикальных различий. Конечно, моральные и политические вопросы о том, как сочетать различные воли и интересы, не ограничиваются далекими умозрительными контекстами; они постоянно возникают и здесь, в нашей старой земной биосфере. Черт возьми, они возникают даже в семьях - иногда даже в нас самих.
Однако в этом цикле лекций нам предстоит проделать достаточно работы, чтобы не заходить слишком далеко в этих направлениях. В основном мы сосредоточимся на вопросе о том, каковы оптимальные продолжения для существ, подобных нам, с нашей текущей отправной точки.
Крайний парохиализм
Вчера мы обсуждали одну предполагаемую ценность или ценностный ингредиент: интересность. Мы исследовали ее с разных сторон, изучали ее природу и прослеживали ее следствия... пока в дело не вмешалась Политика, которая, сильно хлопнув дверью и
