обладании. Только вот если соблазнитель всегда может перейти к следующей цели, то нам предстоит завоевать лишь один мир, после чего мы, так сказать, сведемся к вечной стрижке газонов и вывозу мусора.
К счастью, исход не казался таким уж плохим. Даже если мы навсегда застрянем в море глубокой избыточности, его безветренный покой не даст нам никакой движущей силы - что ж, не похоже, что нам нужно куда-то еще идти. Мы могли бы просто дрейфовать по течению. У нас есть запасы, которых хватит на очень долгую жизнь, и мы могли бы свободно заниматься любыми делами и развлечениями, какие только пожелаем на палубе.
На самом деле, у нас есть все, чтобы превратить судно борьбы и страданий в идеальную лодку для вечеринок. Мы могли бы извлечь из своего грузового отсека: гедонистическую валентность, текстуру опыта, автотелесную активность, искусственную цель и социокультурную запутанность.
Время, проведенное на борту, не обязательно должно быть плохим: оно может быть невообразимо лучше, чем жизнь, которую мы проводим на берегу.
Тем не менее, в четверг мы решили подробнее изучить проблему избыточности и ценности, которые она ставит под угрозу. Возможно, не все эти ценности должны быть полностью и безвозвратно потеряны для нас даже в идеально пластиковой утопии?
Мы начали с понятия интересности. Если изгнать субъективную скуку из утопии было бы тривиально, то определить, в какой степени мы можем реализовать объективную интересность, - дело куда более тонкое. В основном мы пришли к выводу, что (а) да, существуют серьезные ограничения на то, на что мы можем надеяться в этом отношении, но (б) не похоже, что наша нынешняя жизнь во всех смыслах выбивает ее из колеи с точки зрения объективной интересности, и (в) мы могли бы в утопии достичь очень высокого уровня калейдоскопической интересности. Мы пришли и ко многим другим выводам, которые я не буду здесь перечислять.
Таким образом, мы дошли до сегодняшнего дня. Мы собираемся продолжить наше исследование, теперь обратив внимание на другие ценности, которые подвергаются опасности в пластиковом мире. Наша предыдущая работа по интересности окажет нам хорошую поддержку, когда мы приступим к ней, потому что все эти "высшие" или более "неземные" ценностные концепции в той или иной степени пересекаются; и уточнения и аналитический аппарат, которые мы разработали в нашем исследовании интересности, будут полезны, когда мы будем пытаться понять эти другие понятия.
Если мы хотим продолжить морскую метафору, мы можем выразить это следующим образом:
Здесь, в открытом океане полной избыточности, где нет никаких ориентиров - никаких практических вещей, которыми можно было бы управлять, - единственное, к чему мы можем прибегнуть, если хотим сохранить ориентиры в течение длительного времени, - это небесная навигация. Высшие или более бесплотные ценности, о которых я говорил, такие как интересность, самореализация, богатство, цель и смысл: они подобны путеводным звездам и созвездиям. Свет, который мы получаем от них, может быть относительно слабым (по сравнению с светом улыбающегося солнца гедонистического удовлетворения), но он важен для поддержания нашего дальнего нормативного курса движения.
Пасмурное небо затрудняет наблюдение за этими астральными объектами. Но если мы будем внимательны, то сможем иногда проглядывать сквозь прорехи между облаками ночью; и тогда - если мы на время приглушим яркие огни вечеринки и позволим нашим зрачкам расшириться - мы все еще сможем уловить проблески старого эмпирического полога и изучить, как мы можем соотнести себя и наше направление движения с ним.
А насчет отсутствия ветра: ничто не мешает нам взяться за весла. Там, где нет внешнего принуждения, наша собственная воля призвана играть более активную роль. Генерирование эргов по собственной инициативе нам не повредит!
Несколько замечаний о метафилософии
Итак, какие потенциально нормативно значимые паттерны мы можем увидеть в сводах твердых значений? Вчера мы рассмотрели ценность интересности. А как насчет других ценностных констелляций - например, смысла? Люди часто спрашивают о смысле жизни или о смысле жизни. Каким был бы смысл или значение утопической жизни?
И прежде чем мы перейдем к смыслу, нам предстоит рассмотреть еще несколько ценностей канопи: самореализация, богатство и цель. (Они, наряду со смыслом и интересностью, помогают взаимно разграничить друг друга).
Анализируя подобные понятия, мы должны помнить, что наши обычные концепции не так уж четко определены. Существует значительный произвол в том, какие точки мы относим к тому или иному созвездию - например, где мы проводим границу между исполнением и целью, или между целью и смыслом. И, несомненно, существуют различные слова и идеи, которые мы могли бы использовать для концептуальной организации одного и того же небосвода ценностей, что позволило бы сгруппировать звезды в различные мотивы. Хотя некоторые такие концептуальные схемы будут более элегантными и естественными, чем другие (или будут лучше соответствовать обычному языковому употреблению), вполне может существовать несколько альтернативных систем, каждая из которых будет служить примерно одинаково хорошо в качестве навигационных ориентиров.
Возможно, чем больше каждая альтернативная система будет дорабатываться и совершенствоваться в своих собственных терминах, тем ближе будут сходиться их практические результаты. Это можно сравнить с тем, как различные алгоритмы сжатия с потерями дают разные артефакты (модели искажений) при высокой степени сжатия, но при ослаблении ограничений на память, пропускную способность и вычислительные мощности асимптотически сходятся к точному воспроизведению одного и того же исходного файла.
Поэтому я не хочу утверждать, что тот способ, которым я здесь все излагаю, является единственно приемлемым. В той мере, в какой в нижеследующем изложении выдвигается какое-либо утверждение, оно выражается главным образом в сумме, а не в каждом из ее условий по отдельности. Я хочу набросать картину того, что я вижу, и для этого я должен провести некоторые линии; но я не говорю, что каждая линия в отдельности соответствует объективной истине или превосходит все альтернативные линии, которые можно было бы провести для создания одинаково хорошей картины той же самой сцены. В основном важен гештальт, который они передают, взятые вместе.
В разной степени такой холизм может относиться ко всем областям человеческих исследований. Такую позицию занимал, например, В. В. О. Куайн, хотя, на мой взгляд, он сильно преувеличивал ситуацию (особенно в отношении наших атрибуций лингвистического значения). Однако я считаю, что степень холизма особенно высока в философии и этике. Это одна из причин, по которой, как я подозреваю, оказалось трудно достичь такого кумулятивного консенсусного прогресса, принимающего форму растущего корпуса общепринятых истин, который мы наблюдаем во многих других областях исследований, где стратегия "разделяй и властвуй" была более применима. Даже внутри
