государству.
Затем на выборах 1997 года неожиданно побеждает еще один реформист, Мохаммад Хатами. Он еще больше стремится открыть Иран миру, продвигая концепцию «диалога цивилизаций». Кроме того, Хатами позволяет появиться СМИ с альтернативной точкой зрения, запустить общественную дискуссию о будущем страны. В какой-то момент консерваторам это не нравится, и слишком независимые голоса пытаются заглушить. Это приводит к первым масштабным студенческим протестам в 1999 году — они стали реакцией на закрытие прореформистской газеты «Салам».
В 2005 году президентом становится (тоже неожиданно) ультраконсерватор Махмуд Ахмадинежад. Он пытается свернуть все начинания Хатами, обостряет отношения с Западом, закрывает многие СМИ, поощряет полицию нравов задерживать девушек за яркий макияж и не слишком исламский хиджаб. За два срока Ахмадинежада правила жизни в Иране значительно ужесточаются.
После него в 2013 году (не поверите, но снова неожиданно) на выборах побеждает Хасан Рухани. Он договаривается с Западом о ядерной сделке и ослабляет гайки, закрученные Ахмадинежадом. Но после разочарования населения в Рухани и реформистах к власти в 2021 году приходит консерватор Эбрахим Раиси (в кои-то веки ничего неожиданного в его победе не было).
Итак, краткое изложение политической истории Ирана последних десятилетий говорит нам, что каждый новый президент серьезно менял политический вектор как внутри страны, так и на международной арене. Конечно, можно представить, что это самого Хаменеи бросало из стороны в сторону, но это бы означало, что у «диктатора» было раздвоение (а то и разчетверение) личности. Честно говоря, верховный лидер такого впечатления не оставляет. Скорее, такие метания напоминали движения вполне работающего маятника электорального процесса, который в иранских реалиях качается от реформистского крыла к консервативному — примерно как в США демократы сменяют республиканцев и наоборот.
Другим показателем, подтверждающим, что выборы в Иране по-настоящему важны, служит явка. Да, в стране, как и в других не вполне демократических государствах, работают методы электоральной мобилизации: Исламская республика видит в выборах важный фактор своей легитимности, поэтому ставит отметку в шенаснаме — ходил человек на выборы или нет. Кто активнее ходил, у того будет преимущество, если вдруг захочет пойти на госслужбу. У тех, кто уже работает чиновником или, например, преподавателем, количество отметок тоже могут проверить, и по карьерной лестнице скорее продвинут более активного гражданина.
Но все же явка всегда разная: с конца 1980-х на парламентских и президентских выборах она колебалась от 40% до более 80%, и чем выше была конкуренция, тем активнее люди шли голосовать. Самая высокая явка на выборах президента случилась в 2009 году (85%), когда Ахмадинежад бился с Мир-Хосейном Мусави, после чего разгорелись самые большие протесты в истории Тегерана. А самая низкая явка (48%) наблюдалась в 2021 году, когда победа Раиси на выборах была заранее очевидна (потом она упала еще ниже, но об этом чуть позже…)
В период с 1990-е по 2010-е на иранских президентских выборах существовала еще одна любопытная традиция, прервавшаяся лишь в 2021-м: тот, кого верховный лидер поддерживал на президентских выборах, всегда проигрывал. В 1997 году кандидатом от рахбара считался Али Акбар Натек-Нури, но победил Хатами. В 2005 году сразу несколько кандидатов претендовали на то, что идут на выборы при поддержке Хаменеи, однако будущий победитель Ахмадинежад явно не мог рассчитывать на такую поддержку — ему вообще прочили 2% голосов. Реформистом он не был, как раз наоборот, но верховный лидер явно ставил на других участников. В 2013-м выборы выиграл Рухани, явно не ходивший в приближенных Хаменеи, в отличие от его соперника Али Акбара Велаяти. В 2017 году ситуация была еще более очевидна — кандидатом от рахбара был Раиси, но выиграл снова Рухани.
Даже выборы 2009 года, где консерваторы вроде как победили, подтверждают это правило. Тогда Ахмадинежад переизбирался на второй срок, уже доказав свою приверженность консервативной линии и поддержку Хаменеи. Иными словами, в битве с Мир-Хосейном Мусави было очевидно, что верховный лидер на стороне Ахмадинежада. И, похоже, Ахмадинежад те выборы проиграл. Однако в тот момент консерваторы решили сломать систему через колено и нарисовать нужный результат своему кандидату. Целый ряд иранских и западных аналитиков написал о фальсификациях вскоре после обнародования результатов[11]. Реакцией стало «Зеленое движение», когда на улицы городов вышли сотни тысяч демонстрантов, требующих пересчитать голосование. Ценой жестокого подавления протестов и жертв — власти заявили о гибели 36 человек, оппозиция называла цифры в разы выше — Ахмадинежаду удалось сохранить власть, но эксперимент с фальсификациями был признан неудачным. Через четыре года реформисту Рухани спокойно дали победить.
Демократические институты в Иране никогда не были всесильными, однако они влияли на значительную часть принимаемых решений. Так сложилось по многим причинам, включая своеобразную систему институтов и специфику неформальных отношений. Но главное, что доказывает иранская модель — для демократизации нужно одно основное условие: конкуренция внутри системы. Пока ни один из флангов не может победить, люди могут спорить о будущем, власть сменяться, а население влиять на принятие решений. Однако если одна из двух башен окончательно побеждает, система рушится. Хаменеи в итоге удалось добиться своего — один из его кандидатов президентом все-таки стал. Консервативный Меджлис
Февраль 2020 года
Иран живет по своему времени: пока в мире постепенно начинался судьбоносный 2020-й, в стране медленно двигался к завершению 1398 год[12]. Вышел он не самым радостным. Годом ранее из-за выхода США из ядерной сделки подскочили цены — и продолжали расти весь год. Официально признавалось, что годовая инфляция достигла примерно 40%, при этом сами иранцы жаловались, что их средний чек в магазине увеличился минимум вдвое. На фоне всех экономических сложностей 24 абана (15 ноября 2019-го) власти объявили, что единовременно увеличивают в три раза розничные цены на бензин. Народ принялся протестовать, поджигать заправки и банки, перекрывать улицы — в ответ власти санкционировали открытие огня по протестующим и на неделю вырубили в стране интернет. Те столкновения в народе нарекли «кровавым абаном», погибло более тысячи человек.
На этом драматические события не закончились. 13 дея (3 января 2020-го) по распоряжению президента США Дональда Трампа ударом беспилотника в Ираке был убит легендарный иранский военачальник Касем Сулеймани, командующий спецподразделением «Кодс». Власти устроили масштабные похороны мученика с многотысячными проводами — на похоронах в Кермане собралось так много людей, что началась давка, в которой погибли люди. В ночь погребения тела Сулеймани Корпус стражей исламской революции нанес ракетный удар по базам США в Ираке. Большой войны не случилось, но Тегеран и Вашингтон оказались как никогда близки к прямому столкновению.
При этом в ночь запуска ракет по
