великолепии. Она собирала и христианскую классику и смело читала Отцов. Вероятно, она дорожила книгами больше как коллекционер, чем как читатель или ученик; она уважала Платона, но на самом деле предпочитала рыцарские романы, которые развлекали даже Ариостоса ее поколения и Тассоса следующего. Она любила наряды и украшения больше, чем книги и искусство; даже в ее поздние годы женщины Италии и Франции смотрели на нее как на главу моды и королеву вкуса. В ее дипломатию входило умение располагать к себе послов и кардиналов сочетанием привлекательности ее лица, одежды, манер и ума; они думали, что восхищаются ее эрудицией или мудростью, а на самом деле наслаждались ее красотой, нарядом или грацией. Вряд ли она была глубокой, за исключением, пожалуй, государственного управления. Как и практически все ее современники, она прислушивалась к астрологам и определяла время своих предприятий по совпадению звезд. Она забавлялась с карликами, содержала их как часть своей свиты и построила для них в Кастелло шесть комнат и часовню по их меркам. Один из этих любимцев был так мал ростом (по словам одного остроумца), что, если бы дождь шел на дюйм больше, он бы утонул. Она также любила собак и кошек, выбирала их с изысканностью знатока и хоронила с торжественными похоронами, на которых оставшиеся в живых питомцы присоединялись к дамам и кавалерам двора.
Замок - или Реджия, или герцогский дворец, - над которым она царствовала, представлял собой мешанину зданий разных дат и авторов, но все они были выполнены в том же стиле внешней крепости и внутреннего дворца, в котором построены подобные сооружения в Ферраре, Павии и Милане. Некоторые элементы, такие как Палаццо дель Капитано, восходят к правителям Буонакольси в тринадцатом веке; гармоничный Замок Сан Джорджо был творением четырнадцатого; Камера дельи Спози - работа Лодовико Гонзага и Мантеньи в пятнадцатом; многие комнаты были перестроены в семнадцатом и восемнадцатом; некоторые, такие как роскошный Зал дельи Спекки, или Зал Зеркал, были заново декорированы во время правления Наполеона. Все они были элегантно обставлены, а огромное скопление жилых покоев, залов для приемов и административных помещений выходило на корты, сады, вергилиевское Минчио или озера, окаймлявшие Мантую. В этом лабиринте Изабелла в разное время занимала разные покои. В последние годы жизни она больше всего любила маленькую квартиру из четырех комнат (camerini), известную как il Studiolo или il Paradiso; здесь, а также в другой комнате, называемой il Grotto, она собирала свои книги, предметы искусства и музыкальные инструменты, которые сами по себе были законченными произведениями искусства.
Наряду с заботой о сохранении независимости и процветания Мантуи, а иногда и превыше дружеских отношений, главной страстью ее жизни было коллекционирование рукописей, статуй, картин, майолики, античных мраморов и мелких изделий ювелирного искусства. Она использовала своих друзей и нанимала специальных агентов в городах от Милана до Родоса, чтобы те торговались и покупали для нее, а также были начеку в поисках "находок". Она торговалась, потому что сокровищница ее скромного государства была слишком узка для ее идей. Ее коллекция была невелика, но каждый предмет в ней был высокого класса. У нее были статуи Микеланджело, картины Мантеньи, Перуджино, Франчиа; не удовлетворившись этим, она просила Леонардо да Винчи и Джованни Беллини купить ей картину, но они отговаривали ее, считая, что она платит больше похвалой, чем деньгами, и, несомненно, потому, что она слишком жестко определяла, что должна изображать и содержать каждая картина. В некоторых случаях, как, например, когда она заплатила 115 дукатов (2875 долларов) за "Переход через Красное море" Яна ван Эйка, она брала большие займы, чтобы удовлетворить свою жажду заполучить шедевр. Она не была щедра к Мантеньи, но когда этот гений-людоед умер, она убедила мужа переманить Лоренцо Косту в Мантую, предложив ему солидное жалованье. Коста украсил любимое пристанище Джанфранческо Гонзага, дворец Святого Себастьяна, сделал портреты членов семьи и написал посредственную Мадонну для церкви Сант-Андреа.
В 1524 году Джулио Пиппи, прозванный Романо, величайший из учеников Рафаэля, поселился в Мантуе и поразил двор своим мастерством архитектора и живописца. Почти весь герцогский дворец был заново отделан по его проектам и кистями его самого и его учеников - Франческо Приматиччо, Никколо дельи Аббате и Микеланджело Ансельми. Теперь правителем был Федериго, сын Изабеллы; а поскольку он, как и Романо, приобрел в Риме вкус к языческим сюжетам и декоративной обнаженной натуре, он приказал расписать стены и потолки нескольких комнат в Кастелло заманчивыми изображениями Авроры, Аполлона, Суда Париса, Изнасилования Елены и других фаз классического мифа. В 1525 году на окраине города Джулио начал строить свою самую знаменитую работу - Палаццо дель Те.* Огромный прямоугольник одноэтажных строений, выполненных в простом дизайне из каменных блоков и окон в стиле ренессанс, окружает территорию, которая когда-то была приятным садом, а сейчас представляет собой запущенный пустырь, обнищавший после войны. Интерьер представляет собой череду сюрпризов: комнаты, со вкусом украшенные пилястрами, резными карнизами, расписными спандрелями и кессонными сводами; стены, потолки и люнеты, изображающие историю Титанов и Олимпийцев, Купидона и Психеи, Венеры и Адониса и Марса, Зевса и Олимпии, и все это - с великолепной обнаженной натурой, в амурном и безрассудном вкусе позднего Ренессанса. Чтобы увенчать эти шедевры сексуальной свободы и гигантских разборок, Приматиччо вырезал в лепнине грандиозный процессионный рельеф римских солдат в манере "Триумфа Цезаря" Мантеньи и почти с чеканным совершенством Фидия. Когда Приматиччо и дельи Аббат были вызваны Франциском I в Фонтенбло, они принесли в королевские дворцы Франции этот стиль декорирования с розовыми обнаженными, который Джулио Романо привез в Мантую из Рима, где он работал с Рафаэлем. Из цитадели христианства языческое искусство проникало в христианский мир.
Последние годы жизни Изабеллы смешали в своей чаше сладкое и горькое. Она помогала своему немощному мужу управлять Мантуей. Благодаря ее дипломатии он не стал жертвой Цезаря Борджиа, затем Людовика XII, Франциска I, Карла V; одного за другим она ублажала, льстила, очаровывала, когда Джанфранческо или Федериго оказывались на краю политической катастрофы. Федериго, сменивший отца в 1519 году, был умелым полководцем и правителем, но он позволил своей любовнице сместить мать с поста правителя мантуанского двора. Возможно, отступая от этого унижения, Изабелла отправилась в Рим (1525), чтобы получить красную шапку для своего сына Эрколе. Климент VII не согласился, но кардиналы приняли ее, превратили ее апартаменты во дворце Колонна в салон и держали ее там так долго, что она оказалась заключенной во дворце во время разграбления Рима (1527). Ей удалось бежать со свойственной
