они и францисканские монахи подверглись яростному преследованию, в ходе которого были распяты священники, монахи и тысячи японских христиан - новый метод, которому убийцы, по их словам, научились из Евангелия. Около 1616 года в Японию прибыла новая группа иезуитов, которая собрала большое количество новообращенных. Но голландские и английские купцы, полагая, что иезуиты прокладывают путь для португальской или испанской торговли, подтолкнули правительство к возобновлению преследований;48 Тридцать один иезуит был предан смерти, и к 1645 году христианство исчезло из Японии.
Китай таил в себе опасность, ведь императоры обещали смерть любому христианину, осмелившемуся войти в "Срединное царство". Мы уже рассказывали, как иезуит Франциск Ксаверий умер (1552 г.) почти на глазах у Китая, который он решил обратить в свою веру. В 1557 году португальские купцы основали поселение в Макао, на юго-восточном побережье Китая. Там некоторые иезуиты посвятили себя изучению китайских диалектов и уклада. Наконец двое из них, Маттео Риччи и Микеле Руджери, вошли в провинцию Квантун, вооруженные языками, астрономией, математикой, часами, книгами, картами и инструментами. Вице-король провинции был очарован этими новинками, а поскольку Риччи и Руджери приняли китайские имена и одежду, жили просто, много работали и вели себя с той скромностью, которую китайцы ожидали от детей столь молодой и незрелой цивилизации, как европейская, им разрешили остаться. Риччи отправился в Кантон, где поразил мандаринов своими научными и географическими познаниями. Он строил солнечные часы, рисовал удобные и достоверные карты и делал сложные астрономические расчеты. Он посвятил своих новых друзей в христианство, написав катехизис, в котором основные христианские верования были объяснены и подкреплены цитатами из классических восточных текстов. Ободренный терпимостью, он переехал в пригород Пекина (1601) и послал часы императору К'анг-ши. Когда часы остановились и ни один китайский ученый не смог завести их снова, "Сын Неба" послал за дарителем. Риччи приехал, починил часы и представил любопытному правителю другие научные инструменты; вскоре Риччи и другие иезуиты обосновались при дворе династии Мин. Любезный император не препятствовал обращению многих китайцев из высшего сословия. После смерти Риччи (1610) другой иезуит, Иоганн Адам Шалль фон Белл, продолжил научную и прозелитическую работу миссии. Он реформировал китайский календарь, изготовил превосходные пушки для китайских армий, стал близким и почетным другом императора, одевался в мандариновые шелка, жил во дворце, играл в политику, был разжалован в тюремщики и умер через год после освобождения.
Продолжение этой истории, дошедшее до XVIII века, может позабавить историка философии. Иезуиты в Китае, столь сведущие в науке, избавились от догматизма теологии. Изучая китайскую классику, они были тронуты высокой мудростью, которую там обнаружили. Китайское поклонение предкам казалось им замечательным стимулом к моральной и социальной стабильности; и в Конфуции было много такого, что оправдывало его почитание. Но другие миссионеры жаловались римской инквизиции (1645 г.), что иезуиты минимизируют распятие и доктрину божественного искупления, поскольку это может шокировать китайцев, непривыкших к мысли о том, что люди убивают бога; что иезуиты читают мессу не на латыни, а на китайском; что они позволяют своим новообращенным сохранять многие обряды родной религии; и что миссионеры-иезуиты приобретают богатство, будучи врачами, хирургами, торговцами, ростовщиками и советниками генералов и императоров. Иезуиты, в свою очередь, были потрясены доминиканским и францисканским упорством, с которым они рассказывали китайцам, что христианство - единственное спасение от вечного проклятия, и что предки, которым они поклонялись, горят в аду. Иннокентий X приказал иезуитам запретить мясные и питьевые жертвоприношения, приносимые теням предков. Тем временем отцы-иезуиты отправляли в Европу те описания китайской жизни, религии и мышления, которые в восемнадцатом веке должны были стать причиной нарушения христианской ортодоксии.
В Южной Америке миссионеры-иезуиты завоевали уважение и доверие туземцев, открыв школы и медицинские центры, а также потрудившись смягчить жестокость испанских хозяев. Они составляли словари и грамматики, исследовали опасные внутренние районы и значительно продвинули географию. Они отправляли в Европу перуанскую кору, которая, как хинин, стала стандартным лекарством для лечения малярии. А в Парагвае они устроили коммунистическую утопию.
Там, в пампасах и лесах, граничащих с рекой Уругвай, над опасными водопадами, которые отпугивали колонистов, они организовали свои собственные индейские поселения. С разрешения Филиппа III Испанского они исключили всех белых людей, кроме иезуитов и колониального губернатора. Они утверждали, что их жители отличаются детским и дружелюбным нравом - "двести тысяч индейцев во всех отношениях пригодны для Царства Божьего".49 Они выучили язык туземцев, но не учили их ни испанскому, ни португальскому; они препятствовали любому общению с колонистами. Они склоняли людей к христианству с помощью благотворительности, гуманности и музыки. Они создали музыкальные школы, оркестры, в которых играли на всех основных европейских инструментах и почти всевозможные произведения, вплоть до отрывков из итальянских опер. Вскоре туземцы уже пели массивные хоралы, и мы уверены, что в хоре из тысячи голосов не было слышно ни одной фальшивой ноты. Группа музыкантов вела туземцев на работу и с работы, сопровождала их труд в магазинах и на полях. Христианские праздники отмечались пением, танцами и атлетическими играми. Отцы-иезуиты сочиняли комедии, которые их паства училась исполнять.
Экономика, как и правительство, полностью находилась под контролем иезуитов. Туземцы проявили удивительную способность копировать европейские изделия, даже сложные часы, тонкие кружева и музыкальные инструменты. Работа была обязательной, но молодым людям разрешалось выбирать профессии, а досуг предоставлялся для отдыха и культурного развития. Средний рабочий день составлял восемь часов. Иезуиты устанавливали часы работы, сна, молитвы и игр. Часть земли находилась в индивидуальной собственности, большая часть - в общинной. Продукт общинного труда передавался правительству; часть откладывалась на посевную или на неурожайные годы; часть шла на уплату головного налога испанскому королю; большая часть распределялась между двадцатью тысячами семей в соответствии с их потребностями; предположительно, какая-то часть шла на скромное содержание,50 150 иезуитов, которые служили директорами, надзирателями, врачами, учителями и священниками. Королевский указ, предложенный иезуитами, запрещал им участвовать в прибылях хозяйства и обязывал периодически предоставлять отчет своему провинциальному главе. Правосудие осуществлялось туземными судьями и полицией. Наказания включали порку, тюремное заключение и изгнание, но смертной казни не было. В каждом поселении имелась своя больница, колледж, церковь и учреждения для престарелых и немощных. Это был теократический коммунизм: туземцы получали пропитание, безопасность, мир и ограниченную культурную жизнь в обмен на принятие христианства и дисциплины.
Откуда иезуиты почерпнули идею этого замечательного режима? Возможно, частично из "Утопии" Мора (1516), частично из Евангелия, частично из конституции их собственного общества, которое само по себе было коммунистическим островком в индивидуалистическом море. В любом случае система оказалась популярной среди
