1969 года в Высоком суде Токио прошли публичные слушания по вопросу слияния; свою позицию представила ФТК, профессора, компании, группы потребителей и представители смежных отраслей промышленности, а также МИТИ в лице Сакона Томосабуро*, начальника отдела сталелитейной промышленности в Бюро тяжелой промышленности МИТИ, который сделал прискорбный публичный комментарий, что в этом суде "непрофессионалы судят профессионалов". Пресса широко освещала слушания. 30 октября 1969 года суд постановил, что слияние может состояться только в том случае, если Fuji продаст один из своих заводов компании Nippon Kokan*, а Yawata передаст один из своих заводов компании Kobe Steel. Обе компании неохотно подчинились, и 31 марта 1970 года официально появилась New Japan Steel, крупнейшая в мире сталелитейная компания. Три года спустя, 30 мая 1973 года, бывший заместитель министра MITI Хираи Томисабуро*, который ушел в отставку в 1955 году и поступил на работу в Явату, стал президентом крупнейшего предприятия страны. Хотя Хираи пользовался большим уважением как лидер сталелитейной промышленности, это возведение бывшего бюрократа на высший пост в компании, давно связанной с правительством, заставило некоторых увидеть тенденцию к чрезмерному бюрократическому влиянию на экономику.
Разумеется, МФТИ был полностью отождествлен со сталелитейным слиянием, хотя бы потому, что руководители новой компании, включая Одзиму Аракадзу, Инаяму Ёсихиро, Хираи Томисабуро и Токунагу Хисацугу, все были бывшими сотрудниками MCI или МФТИ. Из-за этого и ряда других вопросов, которые встали на повестку дня как раз в то время, когда дело о стали оказалось в суде, MITI подвергся самой яростной критике за всю свою долгую историю. Современная зарубежная критика министерства - термин Джеймса Абегглена "Japan, Inc." и упоминания лондонского журнала Economist о "пресловутом MITI" - никогда не беспокоила чиновников MITI, но внутренняя критика была воспринята всерьез. Основными вопросами, поднимаемыми отечественными критиками, помимо слияния сталелитейных компаний, были ущерб окружающей среде, перенаселенность, предполагаемый сговор с крупным бизнесом и множество других побочных эффектов высокоскоростного роста, которые общественность требовала устранить. И как будто этого было недостаточно, прямо посреди всех этих проблем министерство пережило самый серьезный бунт против своего административного руководства, удар, который означал настоящий перелом в его отношениях с крупным бизнесом.
Проблема промышленного загрязнения и экологического ущерба имела множество аспектов. В худшем случае речь шла о появлении "болезни Минамата" и "болезней", вызванных, соответственно, отравлением ртутью вод вокруг деревни Минамата в префектуре Кумамото компанией Chisso Fertilizer Company и отравлением кадмием в префектуре Тояма и других местах. (В сентябре 1969 года начальник Токийского управления по безопасности шахт, подразделения MITI, покончил с собой, когда было подтверждено загрязнение кадмием в префектуре Гунма).
Чуть менее серьезной была так называемая йоккайчинская астма, от которой, казалось, страдали все жители крупных нефтехимических комплексов в Йоккайчи и Токуяме. Как стало известно из прессы, многие из этих заболеваний были диагностированы еще в 1955 году, но не вызвали никаких правительственных мер по исправлению ситуации. Вина за это была возложена на МИТИ.
Более значимыми с политической точки зрения, поскольку они затрагивали такое большое количество людей, были загрязнение воздуха во всех крупных городах (прогнозировалось, что шикарный, хорошо продуманный противогаз скоро станет таким же незаменимым предметом личного ежедневного пользования, как зонтик), а также аварии с участием автомобилей и грузовиков (из-за недостаточных расходов на автомагистрали и предполагаемой нечувствительности к безопасности при проектировании автомобилей). Шум, теснота и нехватка земли под жилье в больших городах также заставили многих усомниться в ценности скоростного роста. Были созданы организации местных жителей и потребителей для защиты таких вещей, как "право на солнечный свет", то есть право жителя не загораживать весь солнечный свет высотными домами.
В 1967 году Сейм принял Основной закон о мерах по борьбе с загрязнением окружающей среды (Kogai* Taisaku Kihon Ho, номер 132 от 3 августа), который устанавливал стандарты для семи видов загрязнения: воздуха, воды, почвы (добавлено в 1970 году), шума, вибрации, оседания и неприятных запахов. Однако по настоянию MITI Сейм изменил статью 1 законопроекта Министерства благосостояния, добавив, что меры по борьбе с загрязнением должны быть "в гармонии со здоровым развитием экономики".
Это фактически уничтожило закон. Но поскольку проблемы загрязнения усиливались, политикам в конце концов не оставалось ничего другого, как перечить министерству. Результатом стала знаменитая "Диета по загрязнению" (64-я сессия, 24 ноября - 18 декабря 1970 года), которая приняла четырнадцать законов о борьбе с загрязнением окружающей среды и исключила фразу "в гармонии с экономикой" из основного закона. В MITI наконец-то поняли, что к чему; 1 июля 1970 года оно переименовало свое Бюро по безопасности на шахтах в Бюро по защите и безопасности окружающей среды (Kogai Hoan Kyoku) и увеличило бюджет на решение проблем промышленного загрязнения с ¥274 миллионов (1970) до ¥638 миллионов (1971). Десятилетие спустя MITI было приписано проведение одной из самых эффективных кампаний по очистке промышленных предприятий в истории, а также развитие новой процветающей отрасли по производству устройств для борьбы с загрязнением.
Но в 1970 году никто не благодарил его, и многие не думали, что он сможет справиться с этой задачей.
Помимо того, что на MITI возложили ответственность за проблему загрязнения окружающей среды, ее также обвинили в подрыве отношений с Соединенными Штатами.
Администрация Никсона, избранная в 1968 году, публично добивалась ограничения японского экспорта синтетического текстиля в Америку, как ранее администрация Кеннеди вела переговоры о заключении "упорядоченного маркетингового соглашения" в отношении хлопкового текстиля. Обе администрации отвечали на политические требования Американского института производителей текстиля, который использовал мощный аргумент, что импорт лишает работы многих чернокожих сотрудников.
Никсон думал, что сможет договориться об услуге за услугу, поскольку премьер-министр Сато сделал из возвращения Окинавы важный политический вопрос. На конференции Сато-Никсона* в Вашингтоне (1920 ноября 1969 года) Никсон согласился на точные условия Сато по возвращению Окинавы (без ядерного оружия), в обмен на что, как он думал, он получил от Сато обещание взять под контроль экспорт синтетического текстиля. Так же считала и японская пресса, придумавшая лозунг ("продать нитку, чтобы купить веревку", то есть "обменять текстиль на Оки") для характеристики дипломатии Сато в отношении Соединенных Штатов.
Сато, как оказалось, не смог выполнить свое обещание из-за препятствий со стороны текстильной промышленности и МТИ. С 15 по 19 сентября 1969 года инспекционная группа MITI посетила Соединенные Штаты, чтобы определить степень ущерба, нанесенного отечественным прядильщикам и ткачам японским импортом, если таковой имеется. Возглавляемая Такахаси Сюкуро*, начальником Текстильного бюро МИТИ, и состоящая из руководителей Первой рыночной секции, Секции волокон и прядения, Секции экспорта текстиля и других должностных лиц, эта миссия пришла к
