о нем, вы можете просто взять на себя обязательство относиться к нему более благосклонно, если он сделает G (опять же, прибегнув к нейротехнологиям, чтобы помочь вам в этом, если это необходимо).
Теперь вы дали своему другу (или, скорее, вы - его наставник, тренер или родитель) причину делать G. Чтобы это было равносильно тому, чтобы дать ему цель, вам нужно выбрать G соответствующим образом. Если G - это что-то, чего он может достичь слишком быстро и легко, например, погладить себя по голове, то G будет для него просто целью, которая, предположительно, не дает ему особой целевой ценности. Таким образом, G должно быть чем-то, что требует более масштабного проекта - сложной деятельности, усилий, растянутых на длительный период времени, задействующих множество навыков и талантов, которыми может обладать ваш друг, и, возможно, требующих значительной эмоциональной вовлеченности и самоотдачи. Наличие достаточно сильной инструментальной причины для реализации такого G даст вашему другу прекрасную цель - амбициозную цель или даже миссию.
Конечно, было бы нехорошо, если бы самым эффективным способом достижения G для вашего друга было просто нажать кнопку, которая заставит робота-ассистента выполнить действия, необходимые для достижения G. Это избавило бы вашего друга от необходимости прилагать какие-либо усилия самому, а значит, цель была бы потеряна. Также не будет ничего хорошего, если самым эффективным способом достижения G для вашего друга будет проглотить улучшающую таблетку, которая сделает его достижение G тривиально легким.
Поэтому вы должны определить G таким образом, чтобы исключить возможность использования коротких путей, разрушающих цель. Самый простой способ сделать это - включить в само G постулат о том, что допустимы только определенные виды средств. Таким образом, G может иметь вид:
G: Достичь результата X, используя только средства из набора M.
В число допустимых средств не входят короткие пути, такие как заказ робота-помощника или таблетка для повышения потенции. Комбинация X и M должна быть подобрана таким образом, чтобы достижение G обеспечило вашему другу достаточно увлекательную задачу. Например, если ваш друг хотел бы иметь цель, связанную с интеллектуальными задачами игры в шахматы, G может быть таким:
G: Одержите победу над шахматным движком Stockfish на уровне сложности 7, не используя никаких компьютерных средств для помощи во время подготовки или во время матча, а также не применяя никаких когнитивных усилителей или других средств, противоречащих духу этого задания.
Поскольку ваш друг хочет, чтобы ваши предпочтения были удовлетворены (или чтобы ваше благосостояние увеличилось, или чтобы ваше мнение о нем было высоким), и поскольку вы устроили все так, что единственный способ удовлетворить это желание - выполнить G, у него теперь есть цель.
В таком явном и редуктивном виде этот метод создания цели кажется довольно банальным. Но если применить его более тонко, с изысканностью и утонченностью, в контексте подходящего культурного встраивания - тогда, возможно, не так уж и много?
Схемы распределения чувства собственного достоинства - одна из основных черт культуры. Культуры используют нашу жажду самоуважения, чтобы стимулировать нас к осуществлению широкого спектра проектов, включая те, которые в противном случае казались бы произвольными и бессмысленными. Реализация таких проектов, спонсируемых культурой, является источником глубокой и полноценной цели в жизни многих людей.
Если мы возьмем наш пример с гольфом, подумайте, насколько нелепым должно казаться это занятие - если мы примем отстраненную точку зрения и рассмотрим его вне контекста культуры, которая ценит людей, развивающих мастерство в этом конкретном деле - на самом деле, насколько тревожно близким к безумию должно казаться посвящение первых десятилетий своей жизни проекту совершенствования своего мастерства попадания клюшкой по маленькому мячу в серию узких лунок.
Подумайте, сколько лет человек учится, тренируется, стремится, жертвует собой и преодолевает, сколько трудов, усилий и изобретательности, сколько сна, неудобств и неприятностей - не только спортсмены, но и художники, писатели, актеры, накопители богатства, военные, ученые, диетологи, следящие за модой, и многие другие, актеры, накопители богатства, солдаты, ученые, диетологи, последователи моды и многие другие - и как много в этих потугах и жертвах движет (хотя это не всегда признается или признается) желание получить одобрение и уважение общества! Это часто происходит даже в тех профессиях, которые имеют весомые претензии на социальную полезность. Например, целитель - сколько врачей пришли в профессию, потому что не хотели разочаровать своих родителей? Все эти люди наделены даром предназначения.
Блез Паскаль писал: "Все беды человека происходят от его неспособности спокойно сидеть в комнате".
Если бы мы сидели спокойно в своих комнатах, то избежали бы многих неприятностей, но и жизни тоже.
И даже в одиночестве наши социальные устремления едва ли оставляют нас в покое, поскольку мы продолжаем оценивать себя, основываясь на интернализированных представлениях о том, что подумают другие.
К лучшему или к худшему, но мы довольно сильно связаны с обществом. Устранить все эти волевые зависимости было бы весьма инвазивной процедурой (с риском существенного ущерба для нашей личности), даже если бы мы этого захотели.
Правда, в пластиковой утопии некоторые из наших нынешних причин, по которым мы стремимся к уважению, перестанут быть актуальными. Например, нам больше не нужно уважение, чтобы зарабатывать деньги или получать другие материальные преимущества. Также мы не будем нуждаться в самоуважении для того, чтобы чувствовать себя хорошо - нейротехнологии. Однако мы можем продолжать искать уважения ради него самого.
Мы можем задаться вопросом, не ослабнет ли наше стремление к самоуважению, если самоуважение не будет предоставлять эти дополнительные преимущества, которые оно дает сегодня? Однако мы также должны принять во внимание, что многие другие желания, которые мы имеем в настоящее время, конкурирующие с нашей жаждой уважения за контроль над нашим разумом, также отпали бы как мотивирующие факторы в пластиковой утопии, поскольку их стало бы тривиально легко удовлетворить.
Поэтому вполне можно предположить, что в утопии стремление к уважению может составить большую долю наших оставшихся движущих сил.
Может быть, вскоре после взрыва интеллекта мы станем свидетелями взрыва тщеславия? Или, возможно, мы уже настолько близки к максимуму тщеславия, что для дальнейшего роста остается мало места?
Давайте двигаться дальше.
С точки зрения человека, получившего "дар предназначения", данное предназначение можно рассматривать как реальное и подлинное, поскольку оно существует независимо от его воли. Это объективная реальность, к которой они должны приспособиться, а не постулат, который они могут выбирать, делать или не делать.
Можно ли, тем не менее, возразить, что этот вид одаренного предназначения не столь великолепен только потому, что он не возникает совершенно независимо от человеческой воли?
