политику и кучу всего, о чем я узнал за полвека дружбы с ним. Но именно его страсть к познанию и стремление быть открытым к новому – что я и считаю главной приметой человека эпохи Возрождения – сильнее всего повлияли на мою судьбу и, я уверен, на жизни многих других ребят.
Для нас Фреди стал авторитетом, которым не могли быть наши собственные отцы: у них не было такого видения. Я, к примеру, был заметно крупнее сверстников, и Фреди видел, что серьезные занятия культуризмом могут открыть передо мной многие двери. А отец считал, что двери работодателей будут захлопываться перед моим носом, ведь культуризм – это просто блажь.
Фреди был моложе всех наших отцов, да и в войну выбрал правую сторону – и это, думаю, помогало ему сохранять открытость мышления несмотря на годы: его не грызли, как многих, раскаяние и стыд. Тому, кто сражался за свои идеалы и одержал победу, – буквально помог спасти мир! – наверное, легче увидеть радость и пользу в чем-то новом и прекрасном.
С самого начала этот человек говорил нам: развивать ум не менее важно, чем растить мускулы. Он учил нас рваться не только к успеху и деньгам, не только к славе и силе, но и к знаниям. Хорошая форма и сильные мышцы помогут жить долго и не болеть, находить подружек, делать тяжелую работу, чтобы содержать семью, – или стать чемпионом, как я. Но если мы хотим быть успешными в любом деле, какое ни выберем, в любом возрасте, и если хотим максимально повысить свой потенциал и расширить возможности, нужна голова на плечах и живой ум.
Фреди помог нам увидеть, что мир – самая лучшая учебная аудитория, что мы должны, как губка, впитывать в себя сколько сможем. Заставил понять: стать губкой, которая впитывает только хорошее, можно, если всегда быть любопытным, смотреть и слушать больше, чем говорить, а когда все же открываешь рот – не щеголять умом, а с умом спрашивать. Он учил нас отдавать себе отчет, что любые сведения из любых источников могут пригодиться для решения любых проблем – а завтра или через 20 лет, точно сказать невозможно. Но стоит быть уверенным: знание – сила, а обладая информацией, можно быть нужным.
Как отца, бизнесмена и государственного служащего ничто не бесило меня сильнее, чем американская манера загонять каждого ребенка на четыре года в университет. Спору нет, образование – это круто. Диплом – вещь полезная. Но всему свое место. Если вы хотите быть врачом или инженером, бухгалтером или архитектором, вам и правда дорога в университет: без диплома это невозможно. Так и должно быть. Боже упаси попасть в больницу, где врачи не знают химию, или сесть в самолет авиакомпании, у которой 6 млн пассажиров каждый день, но никто из боссов не учился математике!
А если ребенок не очень понимает, чего хочет от жизни? Или точно знает, что для работы, к которой лежит душа, не нужен университетский диплом? Кому тогда надо взваливать на себя или на родителей долг в $250 000 по студенческому кредиту? Ради чего? Корочки? Именно этим все и оборачивается для многих выпускников. Спросите, зачем они поступали, и услышите в ответ: чтобы получить диплом. Это как если бы вы ответили, что ходите на работу, чтобы дотянуть до выходных. А где же все остальное? Где смысл?!
Вот и недостающая часть уравнения. Смысл. Видение. Мы не даем молодым людям времени и возможности найти свое назначение или построить собственную картину будущего. Не даем миру показать им, какой может быть жизнь. Нет, именно в тот момент, когда терять им еще нечего, а возможностей вокруг – море, мы выдергиваем их и запихиваем на четыре года в университет, полную противоположность большого мира.
Я – живое свидетельство тому, что аудитория, где можно выучить больше всего, – это мир. О продажах я узнавал в торговом зале хозяйственного магазина, где работал помощником продавца на производственной практике. Размышлять о серьезных вопросах учился в гостиной Фреди. Едва ли не все важные знания и навыки, которые я пронес через всю жизнь, я либо приобрел в спортзале, либо осваивал и оттачивал там в возрасте от 16 до 25. Постановка цели, планирование, упорный труд, преодоление неудач, общение, помощь ближним… Зал был лабораторией для всего этого. Старшей школой, колледжем и магистратурой разом. Входя наконец в настоящую университетскую аудиторию – в 1970-х я прошел много учебных курсов! – я делал это с четкой целью, по велению своего видения. И успешно учился – потому что подходил к учебе так же, как к спортивным задачам. Как я часто говорю, все мои дороги ведут обратно в спортзал.
И да, сейчас речь обо мне. Я на этих вещах повернут, мы это уже обсуждали. Но каждый год в марте, приезжая в Колумбус на «Фестиваль спорта Арнольда», я вижу десятки тысяч молодых людей с похожими историями. Юноши и девушки из разных концов мира пришли когда-то в любительский спорт – и он стал дорогой к успешной жизни. Теперь эти люди – владельцы спортивных центров, пожарные, атлеты. А еще – предприниматели, продающие спортивную одежду, пищевые добавки, энергетики, тренажеры для физиотерапии и т. п. Большинство из них не училось в университете, а из тех, кто учился, многие признают: знания, полученные там, почти не пригодились.
Родители, учителя, политики, местная власть – все, кто прислушивается к запросам молодых – должны понимать, что миллионы людей создали свою картину будущего и построили счастливую успешную жизнь без высшего образования. Сантехники и электрики, реставраторы мебели и чистильщики ковров, рабочие, риелторы и фотографы. Люди, которых мы зовем сделать то, чего не умеем сами. Мастера в том деле, которое освоили на практике, в реальном времени, в реальном мире. И не просто мастера: это – цемент, скрепляющий нашу экономику.
Мы должны рассказывать об этом молодым. Говорить им, что они могут построить свою мечту с молотком и гвоздями, с ножницами и расческой, с ножовкой и напильником в руках. Что это нужно не только им, но и нам. Во многих странах мира квалифицированные рабочие – дефицит. В Соединенном Королевстве и Евросоюзе их недостаток иногда приводит к разбалансированию производственно-сбытовых циклов. Американские политики пытаются вернуть домой производство компьютерных микросхем – но в стране не хватает строителей, чтобы возвести здания под оборудование для такого производства. Это, конечно, не новая проблема. Именно поэтому я, пока был губернатором, вливал деньги в профессиональное и техническое образование – не только чтобы помочь людям рабочих профессий, но и чтобы дать обществу понять: труд этих людей критически важен, и молодежь на этом пути надо поощрять.
Не думаю, чтобы кто-то до конца понимал, как мы оказались в таком положении, но, по-моему, значительная часть проблемы – ослепление статусом. Оно делает нас косными. В нашей культуре принято считать, что красивые дипломы важнее довольных клиентов. Все любят истории о бизнесменах, но тех, кто работает руками и ведет свое дело, называют мелкими предпринимателями. Если же сравнить такого «мелкого» с кем-то из инфотехбизнесменов, которых нынче модно превозносить (а среди их изобретений, между тем, есть такие, что просто разрушают нас), то он, возможно, найдет счастье и обзаведется собственным домом раньше, чем отучившийся в университете айтишник выплатит первый взнос по студенческому кредиту. Даже те недоучки вроде Билла Гейтса или Марка Цукерберга, которых у нас так любят, бросили Гарвард, а не профессиональное училище и не поселковую школу.
А давайте-ка я расскажу вам о другой недоучке. Ее зовут Мэри Шенуда. Она живет в Венисе, по соседству со мной. Мэри – высокооплачиваемый личный повар, работающий с профессиональными спортсменами, актерами, предпринимателями и топ-менеджерами, которые должны все время оставаться в идеальной форме, – а это значит, что и она сама все время должна держаться на пике. И как повар, и как диетолог Мэри – абсолютная самоучка.
Школу она бросила. И пошла не в колледж, а в продавцы техники, как я в ее возрасте – в продавцы инвентаря и материалов в Граце. Стала усердно изучать технологии продаж и весьма в этом преуспела. Продажи оказались первой областью после тенниса, где у Мэри стало все здорово получаться, и она решила, что может добиться здесь успеха.
Однако спустя несколько лет ее интерес переместился в область кулинарии. Поневоле. Мэри долго, с детских лет, страдала мучительным заболеванием, которое стало одной из причин ее ухода из школы. И только в двадцать с небольшим узнала: у нее сильнейшая непереносимость лактозы, сои и глютена. Обычные продукты из магазинов и ресторанов запускали у нее иммунный ответ и вызывали сильнейшее раздражение. Если она хотела когда-нибудь почувствовать себя комфортно в собственном теле и снова есть любимую еду, нужно было найти какой-то совершенно новый способ
