сценарий был настолько оригинальным, а уверенность Джима в том, что он делает, настолько заразительной, что меня волей-неволей поколебали его доводы. Тем более я-то, снявшись до сих пор только в одной роли, вряд ли понимал больше него.
Назавтра я позвонил Джиму и сказал, что согласен.
Мои агенты были против этого фильма. Они крепко держались за стандартные представления о героях и злодеях. Я услышал их – но не послушал. Я доверился собственной интуиции и двинулся туда, куда вело любопытство. И, что еще важнее, я был непредвзятым и слушал Джима. Всегда. И это стало самым долгоиграющим выбором в моей карьере. Не только потому, что «Терминатора» ждал успех (хотя на моем банковском счете он еще как сказался). Мотая на ус, что Джим говорил о моей роли на совещаниях, как работал со мной на репетициях и на площадке, как наблюдал потом за монтажом моих сцен, я убеждался, что могу быть не просто героем боевиков. Я могу быть кинозвездой. Актером на главные роли.
Первое большое видение будущего возникло у меня еще в 1961 г., в Граце, когда я увидел на большом экране Рега Парка. Во время того разговора с Джимом Кэмероном оно преобразилось – и следующие 20 лет определяло мой профессиональный выбор. Хемингуэй не ошибся: когда люди говорят, их надо слушать.
Любопытство и умение слушать очень помогают извлекать пользу из отношений с людьми. Я говорю не о манипулировании – только о практичности. Строго говоря, люди – это ресурс. Но сами вы станете ресурсом для ближних и окажетесь нужным, лишь когда научитесь впитывать, а не пропускать мимо ушей все, что вам говорят.
Во время моей избирательной кампании те, кто меня знал, говорили, что мне понравится предвыборная гонка, но в кабинете я заскучаю, потому что всегда хочу действия, действия, действия. Те, кто меня не знал, тоже думали, что я скисну на губернаторском посту, но по несколько иной причине: я-де всегда хочу внимания, внимания, внимания. И те и другие были в какой-то степени правы – но и те и другие ошибались. Они равно не учли того, что работа губернатора – это величайшая в мире учебная аудитория, и того, что всю жизнь, начиная с тренировок у Фреди и с первых дней в спортзале, где я учился у товарищей-культуристов, я был губкой, впитывающей новый опыт и знания.
Если в зале я видел, что кто-нибудь тренируется по непонятной схеме, я не обзывал его «лбом» (мой друг Билл Дрейк часто бросался этим словечком, подразумевая, что у качков низкие лбы неандертальцев). Я подходил и спрашивал, что это за техника: она могла бы оказаться полезной и мне! Например, увидев когда-то, как великий Винс Джиронда в своем зале в Северном Голливуде делает экстензию трицепса лежа на боку, я решил, что он выглядит как Микки-Маус с миниатюрной гантелькой, но не стал насмехаться над «девчачьим» упражнением и не отмел его из-за того, что Винс никогда не занимался тяжелой атлетикой. Я взял и попробовал сам. На следующей тренировке на руки я сделал 40 подходов, зная по опыту, что это лучший способ понять, как новое движение сказывается на мышцах, и назавтра внешние трицепсы у меня дрожали целый день. Упражнение оказалось столь эффективным, что я отправился к Винсу с вопросами: откуда он узнал о таком упражнении? Почему оно эффективнее, чем другие подобные? Как лучше всего внедрить его в программу тренировки?
Целей у меня было несколько. Ответы Винса, если я их пойму, должны были развеять мои сомнения и тревоги. А любопытство мое, как мы только что говорили, стало знаком почтения и сделало меня союзником Винса, дало шанс, что он поделится со мной и другими полезными секретами. Но главное – умение задать хорошие вопросы «как?» и «зачем?» по нужной теме повышает вероятность того, что информация осядет в мозгу, став единым целым с другими знаниями, и принесет больше пользы, когда придет час употребить ее на пользу людям.
Именно поэтому служба на губернаторском посту нравилась мне больше любого из прежних занятий. Она давала возможность впитать всю информацию о том, как устроено наше общество, с позиции, которая дает возможность использовать эти знания ко благу миллионов людей. Вот я узнаю, что нам нужно больше тюремных надзирателей: сейчас они так много работают сверхурочно, что служба становится для них опасной – хроническая усталость ведет к упущениям и нарушениям регламента. В следующую минуту я слышу о ценах на рецептурные лекарства и о премиях по медстраховкам. Беседую с лучшими умами академического мира и выясняю, что миллионы людей на планете умирают вследствие загрязнения окружающей среды. На следующий день меня ждет встреча с группой инженеров-строителей – и они объясняют, что в штате больше 20 000 км осыпающихся дамб. Я и не знал, что в Калифорнии столько дамб – больше, чем в Нидерландах или в Луизиане! Затем, после совещания с инженерами, наступает время встречи с медсестрами, которые решили объяснить мне, почему одной сестры на шесть пациентов мало и почему она едва успевает выполнять за смену все, что нужно. Например, средней женщине не под силу поднять взрослого мужчину. Если такого больного нужно сводить в туалет (это я испытал на себе после операции на сердце в 2018 г.), порой приходится звать на помощь двух других сестер, отвлекая от их пациентов. И все это я узнал из одного разговора!
Я наслаждался. Я непрерывно учился. Чем больше я узнавал, чем больше задавал вопросов людям, которые меня учили, – тем больше понимал, как связаны между собой разные сферы жизни, и тем больше рос как управленец. В Сакраменто я словно каждый день складывал пазл, чтобы получались картины работы разных систем, воображаемая схема. И если картина не складывалась или в схеме усматривался сбой, я понимал: пора что-то делать.
Мне повезло. Даже не будь я любопытен от природы, губернатору детали государственного устройства придется объяснять, пока он не усвоит. Но большинству такое везение не светит. У обычных людей не тот статус, чтобы кто-то другой объяснял им мир, – или нет наставника вроде Фреди Герстля, который покажет, как открывать разум навстречу миру и впитывать знания. Им приходится до всего додумываться самим, проходя моменты полной растерянности и страха.
Вот поэтому, мне кажется, столь многие из нас не понимают, как распорядиться собственной жизнью. Люди живут в мире, которого не постигают. Мир таков, каков есть, и ты таков, каков есть. Это надо принять, из этого надо исходить. Таков путь. Может быть, эти люди родились там, где другие богаты, а они бедны, где другие стройны, умны, сильны, а они – наоборот. Может, никто не объяснил им, что есть не только обстоятельства, которых мы изменить не можем, но и те, на которые мы в силах повлиять, если будем любопытствовать и впитывать знания – а затем, применяя их, построим свою мечту.
В «Терминаторе–2» есть знаменитая фраза: «Нет судьбы, кроме той, которую творим мы сами». Никто не сказал этим бедолагам, что они в силах сотворить собственную судьбу, круто поменять обстоятельства и перебороть влияние того, что не в силах изменить. В сущности, это по плечу любому из нас. Любой из нас – творец своей судьбы. И вы тоже. Может быть, вы уже начали, взяв в руки эту книгу. Если так, прекрасно. Тогда поделитесь ею с кем-то из ближних, кто еще не начал работать над обстоятельствами своей жизни, потому что не считает, что способен их поменять. Достучаться до таких людей важно: любопытство – первое, что умирает в человеке, который привык думать, что мир неизменен, что с этим ничего не поделаешь. А когда умирает любопытство, губка, которой был разум, превращается в звонкий кирпич, практически негодный для впитывания нового и поразительно хрупкий в столкновении с трудностями.
Сделайте для этих людей то, что сделал для меня Фреди Герстль – и что я посредством этой книги пытаюсь сделать для вас. Миру нужны губки – умные, бодрые, целеустремленные, толковые люди с мечтой. Люди, способные представить, каким будет завтрашний мир, – а это могут лишь те, кто впитывает в себя знания о мире сегодняшнем.
Не применяешь – потеряешь. Эти слова справедливы для стольких сфер жизни, что их следовало бы считать универсальным законом.
Если не нагружать мышцу, она усыхает и отмирает. Этот процесс называют атрофией.
В Голливуде, если не используешь собственную славу, чтобы затевать великие проекты и большие дела, твоя звезда поблекнет и окно для великих дерзаний закроется.
Если вы управленец и получили из казны ассигнования под какие-то заявки, но не потратили до конца года, – в следующем деньги заберут, и больше вы их не увидите.
