нужно обращать внимание? Мы просто гробим наши журналы, не содействуем их развитию, соответственно, не даем возможности публиковаться нашим ученым.
Участились случаи, когда статьи из зарубежных журналов возвращают только потому, что ты пишешь о финансировании работы грантом президента или государственным бюджетом (т. е. правительством). Без рассмотрения статья возвращается сразу же, потому что там упоминается президент или правительственные гранты.
Чтобы не расплываться мыслью по древу, я бы обратил ваше внимание на китайцев в феврале 2020 года. Между прочим, напомню: там в это время полыхнула пандемия нового коронавируса.
Они в такое время не поленились сделать изменения в подходе к наукометрии, к оценке результативности своих исследований.
Было издано два документа министерства науки и технологий, которые, по сути дела, в значительной степени реформировали систему оценки научных исследований в Китае. Напомню, что сегодня Китай — лидер по публикационной активности. Там создают в год 1 300 000 статей.
Какие следуют ключевые выводы из этих программных документов?
Во-первых, публикация статей используется только как оценочный показатель, но не для прикладных технологических исследований, т. е. снимают нагрузку для прикладников доказывать, что они занимаются не тем.
Затем вводятся т. н. репрезентативные работы. Не вал работ, а только те ключевые работы, которые отличают исследователя или учреждение.
Треть таких работ должны быть обязательно опубликованы в китайских, т. е. отечественных журналах, а не за рубежом, как это требуется у нас. Причем рекомендуется три типа изданий.
На первом месте — отечественные журналы с международными индексами, влиянием. Затем — лучшие международные журналы, лучшие отечественные и международные конференции, которые тоже учитываются в качестве показателя. А это важно, поверьте, это очень важно.
И ограничивается количество работ, которые должны учитываться. У нас, мы же просто с ума сошли. Мы указываем 30, 50, 100, 150 работ, которые опубликовал определенный ученый, определенная группа ученых.
У них все четко. Для одного ученого — 5, для команды — 10, для лаборатории — 20, центральные уровни — 40. Рассматриваются только эти репрезентативные публикации. Больше не нужно ничего другого, потому что это те ключевые направления, которыми занимаются эти учреждения.
И особенно я бы выделил положения о национальном плане действия по созданию развития высококачественных научных журналов. У нас знаете, сколько выделяется? 150 миллионов, которые по непонятно какому принципу, неизвестно куда распределяются.
Я главный редактор журнала Scopus, в год мне примерно нужно три миллиона рублей, чтобы нормально издавать и переводить журнал.
Среднему по размерам учреждению такие деньги найти сложно, но наше учреждение платит в год 3–5 миллионов за публикации в зарубежных журналах, чтобы заработать КБПР реально никому не нужный, кроме Министерства.
А задача Министерства — добиться того, чтобы 100 % российских журналов, которые входят в международные базы, переводились на иностранный язык. Неважно, можно английский, можно немецкий, если вдруг кто-то хочет это делать.
И еще один принцип вводится китайцами: аудит необходимости публикации статей.
Я не буду напоминать советское время, но кто постарше, помнит такую организацию — ЛИТО, которая проверяла, можно или нельзя публиковать за рубежом. Если материалы не были прежде опубликованы в СССР, публикация запрещалась. У них такой вводится схожий аудит. Мало того, если статья признана очень актуальной, ее издание за рубежом субсидируется государством. До трех тысяч долларов.
Наше отделение медицинских наук еще два года назад предложило учесть все это, еще в 2020 году, привязать публикации к финансовым затратам, что снизит дискриминацию средних и малых групп научных.
Это очевидная вещь. Учесть часть регуляций, которые ввел Китай. Это не менее 30 % публикаций в отечественных рейтинговых журналах. Коэффициенты за публикации в RSCI и в ВАК увеличить по крайней мере в 10 раз, чтобы между нашими и зарубежными публикациями разница была не в сто раз.
Также необходимо ввести квартильную оценку, потому что это можно сделать и в РИНЦ, и в Library, и в Scopus. Хотя разработчики утверждают, что там этого якобы нет.
Патенты — принципиальная вещь, интеллектуальная собственность вообще не учитывается в результативности в данном случае. А это то, чего мы ждем. Монографии, я уже сказал, и вес публикаций в Web of Science и Scopus, естественно, должен быть выравнен.
Все перечисленные вещи, на мой взгляд, абсолютно очевидны. Если мы закладываем неправильные критерии в оценку результативности, мы получаем неправильный результат на выходе.
В результате мы получили рост публикационной активности и вал, а эффективность науки у нас, к сожалению, не увеличилась.
Причем наш вал меньше, чем рост публикационной активности за рубежом. В удельном весе не выросли публикации, мы даже опустились на одно место в рейтинге стран.
Можете посчитать, посмотреть — публикации не выросли в удельном весе. Мы только чуть-чуть приросли в первом-втором квартиле международных публикаций.
Я считаю, что предлагаемый ФАС план развития конкуренции в науке, конечно, надо рассматривать, но необходимо совершенствовать.
Я сторонник позиции, в которой мы бы понимали, что без нормальных принципов анализа результативности работы, добросовестной конкуренции шаг вперед, мы, конечно же, не сделаем.
Раздел II. Дискуссия: реплики, вопросы, комментарии
ак. РАН, д. б. н., заведующий лабораторией Института
биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН, профессор Высшей
школы экономики
Я не хотел бы продолжать сегодняшнее жонглирование цифрами, которые мало о чем говорят, но сильно зомбируют. Постараюсь дать системную оценку тех преобразований в организации науки, которые нам предлагают.
Фактически речь идет о смене концепции развития науки, по которой живет весь мир и по которой мы жили до сих пор. Мы должны понять, что, приняв эту концепцию, мы самоизолируемся, бросая тем самым вызов всему миру, включая наше общество.
Авторы и апологеты этой концепции дали понять, что они ложатся на амбразуру, чтобы помочь российским ученым и способствовать развитию российской науки. А почему, собственно, они считают, что это нужно российским ученым?
Я 50 лет работаю в лаборатории, не отходя от лабораторного стола, который я до сих пор, образно говоря, не поменял на письменный стол научного чиновника. Так вот все, что здесь говорится, мне, как научному работнику, не только не нужно, но и вредно.
В этой небольшой аудитории фактически келейно решается вопрос о смене концепции развития науки в нашей стране. Однако я не услышал, чтобы были предварительно проведены слушания этой «Дорожной карты» в научно-исследовательских институтах с широкими массами научной общественности и чтобы эта карта была одобрена.
Имея большой опыт научной работы во многих развитых странах, я уверен, если бы там на обсуждение поставили вопрос о создании национальных критериев оценки эффективности научной работы и
