Иллюзия себя: Что говорит нейронаука о нашем самовосприятии - Бернс Грегори

К 2002 г. экмановским набором снимков стали пользоваться и при исследованиях с помощью фМРТ. В результате было сделано два ключевых открытия. Во-первых, у ряда участков зрительной системы обнаружилась высокая избирательность по отношению к лицам^{116}. Эти области, расположенные ближе к затылочной части мозга, почти сразу за тем участком, где зрительная информация попадает в кору, реагировали преимущественно на лица, отдавая им приоритет перед прочими объектами и пейзажами. По-видимому, эти области занимаются «грубой» обработкой, извлекая из потока данных общую конфигурацию, указывающую на присутствие лица. Зачастую, чтобы вызвать отклик этих «лицевых» областей, хватало абстрактной схемы лица, состоявшей из трех закрашенных кругов, сгруппированных в перевернутый треугольник. Второе открытие состояло в том, что эмоциональное содержимое мимических выражений обрабатывается, судя по всему, в каких-то других областях. Основной кандидатурой на роль центра этой обработки у исследователей стала миндалина – структура, участвующая в том числе в возникновении возбуждения и формировании памяти. Изображения сердитых или испуганных лиц вызывали в миндалине активность – в отличие от лиц нейтральных по выражению и радостных. Авторы недавно опубликованной научной статьи предположили, что реакцию миндалины могут вызывать даже изображения лиц, проходящие ниже порога сознательного восприятия. Сердитое лицо, мелькнувшее на молниеносные 30 миллисекунд, в сознании отметиться не успеет, но миндалину встрепенуться заставит^{117}.

Поскольку результаты исследования реакций на эти наборы выражения эмоций (как с помощью МРТ, так и без помощи) публиковались в авторитетных источниках, критериям постановления по делу Доберта, касающимся надежности и допустимости, наш предполагаемый тест соответствовал. Мы решили продемонстрировать подзащитному Саммера изображения лиц, выражающих разные эмоции. Предъявлять их мы намеревались и в обычном темпе, чтобы получить исходные параметры системы обработки лиц в мозге Джонса, и в подпороговом режиме, чтобы изолировать реакцию миндалины от возможных сознательных попыток испытуемого проявить ожидаемый отклик. Это было важно, поскольку эксперт со стороны обвинения мог возразить, что выдать ожидаемую реакцию на сердитое или испуганное лицо способен любой. С изображением, мелькнувшим настолько быстро, что человек о нем даже не подозревает, такой фокус не пройдет.

Не исключался, конечно, и другой вариант – что Джонс вполне распознаёт эмоции, но плохо контролирует собственные порывы. Поэтому мы запланировали еще один тест. Психологи описывают самоконтроль по-разному, но основная идея заключается в подавлении порыва, который человек осознает как недопустимый. Это может быть что-то совершенно простое и невинное, как в детской игре «Саймон говорит», где главная задача участника не попасться на удочку ведущего и не выполнить по инерции команду, не предваренную, в отличие от остальных, ключевой фразой «Саймон говорит». Противоположный край спектра – рассчитывать при защите на «состояния аффекта», то есть порыв настолько непреодолимый, что сдержать его не удается. Факта аффективного поведения недостаточно для признания подзащитного невменяемым, поскольку для этого требуется продемонстрировать неспособность отличать допустимое от недопустимого в принципе. Однако на состояние аффекта часто ссылаются как на доказательство неполной дееспособности человека, а это своего рода смягчающее обстоятельство, позволяющее ходатайствовать о менее суровом наказании. Между прочим, адвокаты Лорены Боббитт, отрезавшей пенис супругу, который много лет над ней издевался, доказали, что она действовала в состоянии аффекта. Ее признали невиновной.

По мнению Саммера, что-то подобное могло происходить и в мозге Джонса. И теперь нам предстояло выяснить с помощью МРТ, имелась ли у Джонса биологическая предрасположенность к недостаточному самоконтролю. К тому времени было уже доподлинно установлено, что ключевую роль в обуздании порывов играют лобные доли. Классическое свидетельство значимости этих областей мозга для самоконтроля – пример Финеаса Гейджа, у которого в 1848 г. в результате несчастного случая при строительстве железной дороги вышибло металлическим стержнем часть лобных долей. Однако у Джонса никаких настолько очевидных нарушений в мозге не наблюдалось. Самое большее, на что можно было рассчитывать, – функциональная недостаточность, то есть анатомически у него все в полном порядке, но при стрессе начинаются сбои.

Возможно, это смахивает на подгонку данных под желаемые результаты, вот только подгонять нам было практически нечего. Между тем в одном из немногочисленных опубликованных исследований мозга убийц действительно отмечалось снижение активности в префронтальных долях^{118}. Самый простой способ проверить самоконтроль в префронтальных долях – задание Go / No-Go (действовать/воздержаться). Начинается оно с визуального обратного отсчета: на экране возникают уменьшающиеся ряды звездочек (от пяти до одной), а затем появляется буква – либо Х, либо А. Джонс должен был нажимать кнопку при виде Х и не нажимать при виде А. У игроков, как и в «Саймон говорит», вырабатывают инерцию, поэтому Х выпадает чаще А, чтобы участник привык нажимать на кнопку. Затем, когда неожиданно появляется А, он должен резко затормозить и подавить автоматический порыв. У нейротипичного человека при успешной попытке подавить порыв активируется передняя поясная кора (ППК) – участок префронтальной коры^{119}. Если самоконтроль у Джонса снижен, мы увидим более слабую реакцию ППК.

Все было распланировано. Оставался пустяк – поместить испытуемого в томограф.

Джонс оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Если бы не тюремный комбинезон и конвой, он мог бы сойти за студента. Он удивил меня непривычной почтительностью и неизменным «сэр» в конце каждой фразы. Слушался с полуслова и, кажется, немного робел перед всеми этими высокими технологиями. Как это стыковалось с нарративом безжалостного убийцы, спалившего труп жертвы? У меня не стыковалось никак.

Для процедуры МРТ я попросил охрану снять с заключенного кандалы. Охранники не возражали – наверное, уже квалифицировали его как не собирающегося бежать. Но когда один из них двинулся следом за Джонсом в процедурную, где стоял томограф, я его остановил: у него был при себе пистолет, а металлических предметов рядом с томографом быть не должно. Охранник растерялся. Не волнуйтесь, сказал я, там нет других выходов. Тогда он остался с нами в комнате управления, а его напарник встал у дверей в лабораторию, чтобы мимо него точно никто не прошел ни внутрь, ни наружу.

На самой процедуре ничего интересного не происходило. Первичные структурные снимки соответствовали норме – никакой асимметрии, никаких опухолей, как было в случае Чарльза Уитмена. В задании на распознавание эмоций Джонсу ничего делать не надо было – только смотреть картинки на экране, пока мы считывали реакцию мозга. Даже тест Go / No-Go, требовавший бдительности, прошел как по маслу. Если в мозге и имелись какие-то нарушения, их, скорее всего, выявил бы именно этот тест. Десять лет спустя в первом масштабном исследовании с участием заключенных у преступников действительно обнаружилась сниженная реакция ППК, и чем слабее она была, тем выше у такого индивида оказывалась вероятность повторного ареста в течение следующих четырех лет^{120}.

Во время задания на сознательное распознавание эмоций мы отметили у Джонса сильный отклик в веретенообразной лицевой области (ВЛО), подтверждающий, что он смотрит внимательно и что базовые зрительные сети у него сохранны в той степени, которая позволяет воспринимать лица. Иными словами, прозопагнозии – неузнавания лиц, вызываемого нарушениями в ВЛО, – у него нет. Это нас не удивило. Удивила реакция на подпороговое задание. Миндалина Джонса явно реагировала на изображения испуганных лиц сильнее, чем на изображения радостных, – точь-в-точь как это описывалось в научной литературе. Собственно, сила реакции почти идеально совпадала со средними показателями в группе нормотипичных испытуемых. Результаты теста Go / No-Go такой информативностью не баловали. Передняя поясная кора, полностью противореча сообщаемому в публикациях, выдала отрицательную реакцию и на действие, и на бездействие. При этом другие интересовавшие нас области префронтальной коры положительную реакцию выдали, причем более сильную при бездействии. Почти полное отсутствие у Джонса ошибок в этом тесте вполне соотносилось с более высокой активностью упомянутых областей при бездействии, означая, что подавить двигательную реакцию он при необходимости способен.