Фальшивый талисман. Зашифрованный счет - Ростислав Феодосьевич Самбук

— Хотите чаю? — спросил Рубцов и, не дожидаясь согласия, открыл дверь и приказал адъютанту: — Два стакана чаю, Володя, только покрепче. И к чаю чего-нибудь, печенья, что ли… — Подошел к закрытой черным репсом карте на стене, раздвинул шторки, постоял, всматриваясь, будто не знал наизусть всех обозначений на ней. Резко повернулся к Воловику, сказал, глядя прямо в глаза полковнику: — Седой сообщает, что немцы готовят какую-то важную операцию. Строго засекреченную, даже Седому не удалось разузнать ничего конкретного. Высадка шпионско-диверсионной группы в районе Сарны, Ковель. Это все, что нам известно. Маловато.

Воловик чуть шевельнулся на неудобном стуле с гнутой спинкой. Подумал: почему такие стулья называют венскими? Наверно, не потому, что их придумали венские мастера, у тех небось была голова на плечах, а ее определенно не хватало человеку, впервые создавшему эту жесткую уродину, на которой и несколько минут усидеть трудно. Особенно человеку с застарелым радикулитом. Ответил четко и сухо:

— Не так уж и мало, Василий Семенович. Сегодня суббота, а высадка планируется на той неделе. У нас есть по крайней мере два дня, чтобы подготовиться. Брать группу придется Карему, опыта ему не занимать…

— Брать? — с сомнением переспросил Рубцов. — Брать-то Карему, но леса… Здесь такие леса… — Снова повернулся к карте, словно хотел там найти ответ на не дававший покоя вопрос. Так и не найдя его, вынул из сейфа другую карту с цифровыми обозначениями по обе стороны от линии фронта — святая святых фронтового управления контрразведки. К этой карте имели доступ только несколько человек: фактически он, генерал Рубцов, и его заместитель полковник Воловик, ну, еще два-три представителя командования — и все.

Рубцов разложил карту на столе, разгладил ее ладонью, ткнул пальцем в синий треугольник на довольно далеком расстоянии от линии фронта и предложил:

— Может, послать к Седому специального связного? С рацией?

Полковник покачал головой:

— А что это даст? Если бы Седой узнал что-нибудь конкретное, успел бы сообщить. Связь с партизанами у него надежная — информация, которую он передает, поступает к нам, как правило, на следующие сутки.

Генерал сидел, разглядывал карту и думал. Как всегда, изучение карты доставляло ему удовольствие и успокаивало. Все словно на ладони. Кружками обозначены места расположения разведывательных и карательных органов врага. В общем, для всего есть свои обозначения: шпионско-диверсионные школы, конспиративные квартиры, пункты переправы, маршруты проникновения гитлеровских шпионов в расположение наших войск, места выброски парашютистов…

Однако сейчас особый случай, что-то задумали в «Цеппелине», возможно, даже не там, а в столице рейха, стало быть, вряд ли будут пользоваться старыми каналами, придумают что-нибудь новое, и большая удача, что дошла хоть такая информация Седого.

В дверь постучали, и Рубцов прикрыл карту. Адъютант принес на подносе два стакана чаю, сахар и печенье в вазочке.

Генерал взглянул и удовлетворенно потер руки:

— Удивительно — с лимоном… И где ты достаешь все это, Володя? — Спросил просто так, для порядка, не надеясь на ответ.

Адъютант только улыбнулся: у каждого свои секреты, не открывать же их начальству… Он вышел, оставив в кабинете запах дешевого одеколона. Генерал оторвался от чая, повел носом и произнес:

— Ну и пройдоха этот Володька! Только скажи, все будет…

— Так я свяжусь с Карим, — предложил Воловик.

— Срочно! — приказал генерал. — Поисковые группы направьте в район Сарны — Ковель. Посты оповещения не должны и муху пропустить. Поддерживать связь с местным активом, докладывать о каждом подозрительном человеке. Да что вам говорить, Иван Филиппович, сами все знаете…

— Я передам Седому, — предложил Воловик, — пусть отложит все и сосредоточит внимание именно на этой операции.

— Да, — согласился Рубцов, — это его первоочередное задание. Хотя, — наморщил лоб, — вдруг немцы забросят группу уже послезавтра, а пока сработает наш канал связи…

— Все равно, — не согласился Воловик, — может случиться и так, что нам не удастся уничтожить шпионов, и они вернутся назад. Если это будут диверсанты, сами узнаем, зачем их посылали, но, кажется мне, пахнет другим. Диверсантов забрасывают часто, и, как правило, они попадают к нам в руки, но вот так засекретить, что даже Седой не мог ничего узнать!..

— Да, перед Седым они не таятся, — кивнул Рубцов. — Седого они уже считают своим.

Даже в беседах с глазу на глаз Рубцов с Воловиком давно уже отвыкли называть Седого его настоящим именем — таким законспирированным и ценным разведчиком тот был. Пехотный лейтенант, который чем-то понравился Рубцову года два назад. Именно тогда у генерала родилась идея послать его в тыл врага с заданием попасть в поле зрения абвера и стать немецким агентом. Так в конце концов и произошло.

— Итак, решили! — произнес Рубцов твердо. — Связывайтесь с Карим, может, ему потребуется помощь… Подбросим кого-нибудь из фронтового резерва. Где-то в этих лесах базируется большая бандеровская банда. Возможно, именно на нее ориентируются господа из «Цеппелина».

— Это только усложнит нашу задачу, — мрачно ответил Воловик.

Генерал погладил большим пальцем левой руки нижнюю губу. Произнес задумчиво:

— Все зависит от того, что хотят немцы. И группа, наверное, не ординарная, а особая.

— Давно абвер не задавал нам таких загадок.

— Не абвер сейчас, а — тьфу ты, черт, и не выговоришь! — фронт-ауфклеругскоманда, кажется, так?

— Да. Канариса нет, нет и абвера. Теперь все — епархия Кальтенбруннера.

— Нам от этого не легче.

— Ох, не легче, Василий Семенович, — согласился Воловик и с трудом поднялся.

«Юнкерс» пошел на посадку, и начальник Главного управления имперской безопасности Эрнест Кальтенбруннер выглянул в окно. Ничего интересного. Леса с полянами, кое-где озерца и болота… Никаких признаков человеческого жилья, и никто никогда не подумал бы, что где-то здесь, среди этих лесов и озер, расположилась ставка фюрера «Вольфшанце», где принимаются важнейшие решения рейха.

Обергруппенфюрер удовлетворенно хмыкнул. Даже он, точно зная, что пролетает сейчас над «Вольфшанце», ничего не заметил, это свидетельствовало о безупречной работе служб РСХА, значит, его, Эрнеста Кальтенбруннера. Что ж, в конце концов так и есть: у них все отшлифовано и отлажено, машина, так сказать, работает безотказно, и, если бы не бездарность фронтового командования, можно было бы сказать, что в Третьем рейхе все отлично — жизнь строго регламентирована, каждый знает, что ему надлежит делать, нежелательные элементы и красные бунтовщики уничтожены, последние доживают свой век в концлагерях, вся страна славит фюрера.

На вытянутом жестком,