— Господин Михайлов, в России никогда не умели ценить настоящий талант, почему бы вам не остаться в США?
Зал зааплодировал, Михайлов поднял руку.
— Спасибо за приглашение. Но почему вы считаете, что в США умеют ценить талант, а в России нет? Вы, видимо, думаете, что врачи США не знают, как лечить СПИД и уж тем более не станут замалчивать такое открытие. Абсолютнейшая чушь, господа. Специалисты США не только знают о моем открытии — они единственные, кто смог доказать, что мое лекарство не миф, но почему-то молчат и ученым медикам давно понятно, почему они молчат.
— Не может этого быть, это провокация, — раздался выкрик из зала.
Зал гудел эмоциями, многие журналисты были готовы бежать и звонить в редакции, многие так и делали уже, оставаясь на прямой телефонной связи.
— Господа, — начал говорить Михайлов и зал постепенно утих, — здесь не профсоюзная забастовка и выкрики, я думаю, не уместны. Я докажу вам правдивость своих слов за несколько минут, наберитесь терпения. Последнее время ваши средства массовой информации широко осветили миру успехи в области исследования ДНК. Американские ученые изучили геном человека. Вирус иммунодефицита, попадая в организм, встраивается в структуру ДНК, становится как бы ее неотъемлемой частью, подавляя иммунитет человека. Лекарство, полученное мною, вырывает вирус из ДНК и уничтожает его. Ваши ученые смогли это подтвердить на опытах, но молчат, иначе им придется открыть миру способ изучения генома человека, а это не входит в ваши жизненные интересы, как вы любите твердить всюду. Любой ученый генетик мира подтвердит мои слова, и даже ваши ученые не решаться на откровенную ложь. Они не лгали, они молчали, а это не одно и то же для ученых и потом мне кажется, что не по своей воле молчат ваши ученые. На этом все, господа, спасибо.
Зал еще мгновение молчал под впечатлением услышанного, потом зашумел, закопошился, как муравейник. Кто-то с места начитывал информацию по телефону, кто-то бежал в редакцию или на телевидение сообщить о сенсации, прикидывая в уме — кто подаст в отставку, как отнесется Президент к мировому скандалу, а может его и не будет.
Уже сидя в машине, побледневший Стоун спросил от безысходности, зная ответ и правду:
— Господин Михайлов, неужели это все так?
Михайлов усмехнулся.
— А как вы считаете, Стокфорд? Вы у нас специалист по вопросам верю — не верю.
На каменном лице Стокфорда другого невозможно было прочесть — ни переживаний за свою жизнь, ни раздумий и размышлений.
— Я не врач, — сухо ответил он, — и не разбираюсь в вопросах вирусологии и генетики, но вы объяснили достаточно ясно и популярно. Однако, не «популистам» судить о сути сказанного, вы выдвинули достаточно серьезные обвинения. Есть ли у вас факты?
Михайлов понимал, что участь Стокфорда решена и в следующий приезд им займется уже другой. И сейчас он объяснял не для Стокфорда, а лицам повыше…
— Год назад, Стокфорд, на неофициальную встречу собрались ученые, обладающие самой передовой технологией в области вирусологии и генетики. Там, естественно, были и американские ученые. Поскольку встреча была неофициальной, там без лишнего политического кокетства обсуждались некоторые вопросы. Ваши ученые, Стокфорд, признали и подтвердили гораздо больше сказанного мною, кроме того на встрече достигнута договоренность, что если кому-то станет грозить опасность в связи с этим, ученые США сами осветят итоги переговоров. Например, о том, как рыцари плаща и кинжала вмешиваются в их исследования, о том, как и что им указывается из Лэнгли и многое, многое другое. Это серьезные факты, Стокфорд, и я умолчал их на пресс-конференции. Естественно, я не собираюсь и дальше говорить ни с кем об этом.
— Но вы, доктор, сказали об этом мне и, как сотрудник ФБР, я не уверен, что вы об этом не расскажете другому, — возразил Стокфорд.
Он понимал, что дни его сочтены и решился на крайние меры. Усыпить Михайлова, вывезти его в тайное место и заставить подписать предсмертную бумагу. Это могло спасти не карьеру, но его жизнь. Стоуна тоже придется убрать, но немного позже, какое-то время он продержится с достоинством.
Михайлов усмехнулся, глядя, как рука Стокфорда копошится в кармане, готовя шприц. «Баранья твоя башка, дул бы прямо сейчас за бугор, может быть и прожил бы там несколько лет», — подумал доктор о нем.
— Ты, Билл, успокойся, к ФБР ты никакого отношения не имеешь. И вытащи руку из кармана, если не хочешь, чтобы шприц побывал в твоей жопе. И запомни, — голос Михайлова стал металлическим, глаза сверкали, — никогда еще американский боров не побеждал русского медведя. Медведь может спать долго, но никогда борову, по другому холощеной свинье или американскому снобу, не победить русского исполина. Пройдет еще немного лет, меньше десятка, не знаю точно — может три, а может и девять лет, но Америку съест снобизм и помощи она запросит у России. Россия поможет, но вам уже никогда не подняться в будущем до уровня развитых стран. Вы поменяетесь местами с Африкой. Смешно — нет, вы это заслужили на тысячелетие. Дальше не мне судить, Билл, я не Бог.
Стоун решил сгладить возникшую напряженность, ссоры не входили в его планы и могли усугубить и так нелегкие последствия, которых он ожидал от ЦРУ. Но в клинике у него все было прекрасно, он не имел отношения ни к вирусологии, ни к генетике, он занимался лечением онкозаболеваний и сейчас находился на вершине своего успеха.
— Господа, давайте забудем о политике и медицине, но о медицине не надолго, — рассмеялся он, — виски с содовой поможет расслабиться, особенно вам, Стокфорд.
Стоун достал три бокала из бара лимузина, плеснул виски, разбавил содовой и протянул всем. Стокфорд сделал глоток, и это действительно успокоило его немного.
— Вы не забыли, доктор, что у нас еще сегодня через полчаса встреча с тремя самыми влиятельными людьми Америки, вашими пациентами?
— Нет, Билл, я помню, мы заскочим домой на пять минут и я в вашем распоряжении.
Михайлов подумал, что Стокфорд вовремя вспомнил о трех магнатах, на эту встречу он не может меня не привезти. Этой тройке вместе не страшен и сам директор ЦРУ, они и подобные «правят балл» в Америке. Иначе бы Стокфорд все равно попытался меня усыпить.
Они подъехали к дому, Алла, Вика, дети и Зеленский уже с нетерпением ждали его внизу в холле, беспокоились, не зная, как отреагируют на его слова официальные лица. Алла, Вика и дети бросились к нему, он обнял их всех.
— Коленька, может нам лучше уехать, — начала озабоченно Вика, — дела в клинике у тебя завершены. Ну и Бог с ним, с отдыхом, я очень боюсь за тебя. Зачем ты стал им про этот СПИД говорить?
Михайлов чувствовал, что волнение исходит от всей его семьи, не только от Вики и попытался успокоить их.
— Не переживай, родная, — обратился он к Вике, — американцы деловые люди и на события умеют смотреть реально. Никто не захочет еще большего скандала. Пять государств, кроме России и Америки, обладают документами, подтверждающими мою правоту. В случае непредвиденных ситуаций Президенту не удержаться в кресле, народ Америки в своем большинстве встанет на мою сторону и это хорошо понимают в Лэнгли. — Николай повернулся в сторону Стокфорда, — так что все прекрасно, — он улыбнулся.
— Коля, — заулыбалась Алла, — твоей логике можно позавидовать, но ты успокоил нас. Пойдемте дети, у папы еще дела.
Алла знала о предстоящей встрече и повела детей наверх, за ней пошли и Вика с Зеленским. Он теперь не решался оставлять их одних ни на минуту.
Стокфорд с Михайловым уехали, и Стоун свободно вздохнул. Он тоже через минуту собрался на встречу с куратором из ЦРУ и чувствовал себя уверенно. Ему не могут ничего предъявить — это журналист Стокфорда задал проклятый вопрос, с него и спрос. А у него впереди целых пять дней отдыха на вилле и он уже завтра утром готов вылететь туда, а можно и сегодня вечером, как пожелает Михайлов. На встрече они скорректируют действия и, скорее всего, он пригласит на виллу еще одного доктора. Но он должен быть хорошо знаком Михайлову, поэтому кандидатура кардиохирурга, присутствующего на операциях по сердцу, самая подходящая. Вдвоем легче ненавязчиво обрабатывать академика и его жену с тещей. Они должны покинуть Америку с твердой мыслью, что здесь Михайловские женщины могут жить, как царицы. В России они сами доделают его работу — драгоценности, купленные здесь, всегда будут напоминать о деньгах, которые можно заработать только здесь. За пять дней Михайлов получил столько денег, сколько ему не заработать в России и за несколько лет. Зависть подруг Вики и Аллы от великолепных колье и перстней тоже поможет уяснить, что в Америке жить лучше. И в следующий приезд можно предложить Михайлову клинику в Нью-Йорке, шикарную клинику, свозить туда Вику с Аллой… Они сами попросят его остаться и он не откажется.
