– Мне остается только радоваться, что к нам в бригаду сводки не поступают, – с ходу определив, что за бумажки лежат на столе в таком количестве, показал свое великое счастье подполковник Бурлаков. – Чем обрадовать рветесь?
– Очень хочется порадоваться? – поинтересовался полковник Холмогоров.
– Да, Борис Аркадьевич. Очень хочется. А то вести со всех сторон какие-то безрадостные поступают. Но я хотел бы завершить наш разговор быстрее, потому что вместе со своими выступаю на боевую операцию и помогать вам скорее всего долго уже не смогу. Как, справитесь без меня?
– Куда выступаете?
– Это определено приказом, но приказ я еще не видел. Не могу удовлетворить ваше любопытство. И даже после того, как приказ увижу, удовлетворить его не смогу… Такие данные, как вы знаете, не публикуются в печати…
– Ладно… – сказал полковник Ярилов. – Это все пустая лирика… Мы получили сообщение от Дениса Петровича. Интересное, надо сказать, сообщение. Два случая в Дагестане, один за другим… И оба по времени подходят и направление рисуют…
– Тогда в чем сомнения? – спросил подполковник Долгополов.
– А сомнения в том, – вступил в разговор подполковник Юхименко, – что нам пришла еще одна сводка, ведомственная. Самые свежие новости…
– Новости, Михал Семеныч, не бывают несвежими, – заметил Бурлаков. – Иначе они уже перестанут быть новостями. Но мы и просто новости, без свежести, готовы выслушать…
– На административной границе с Чечней в усиление поста ГИБДД был выставлен пост спецназа внутренних войск «Витязь», чтобы блокировать проезд наших беглецов, – объяснил полковник Холмогоров. – И там произошла неприятность. Командир группы выставил несколько скрытых одиночных постов в заслон. И произошло нападение на один из таких постов. Похищено оружие с запасом патронов, средства связи, бинокль, две гранаты и фляжка с водой…
– С водой или с водкой? – переспросил Долгополов.
– Согласно сообщению, фляжка с водой.
– Продукты питания были?
– Да. Я специально спросил. Был сухой паек. Остался нетронутым…
– Нападавшие… – пожелал уточнить Бурлаков.
– Неизвестно. Нападавший подкрался неслышимым и нанес удар в затылок.
– Труп?
– Нет. Травма головы. Скорее всего тяжелое сотрясение мозга. Это заключение фельдшера группы. Врач осмотр еще не производил.
– Местные… – категорично сказал Бурлаков.
– Почему так думаете? – не принял категоричности полковник Ярилов.
– Во-первых, место происшествия… До административной границы дойти пешком за такое короткое время весьма проблематично. Не каждый сумеет. Ну, предположим, Тамаров сумел бы, будь он один. Но с ним не подготовленный соответствующим образом грузинский агент. Агенты обычно не бывают подготовлены настолько, чтобы тягаться со спецназом. Я бы предположил, что они захватили машину и на машине преодолели расстояние, которое можно было преодолеть без помех. Но это, я сам понимаю, аргумент слабый. Главный аргумент – нетронутый сухой паек. И здесь я категоричен. Они уже сутки без пищи.
– И без воды… – сказал Холмогоров. – И потому взяли фляжку…
– Напиться они могли в любом ручье. Не через пустыню идут. Что касается фляжки, я склонен предположить, что там была водка.
– Меня смущает тот факт, как все было исполнено, – сказал Ярилов. – Краповый берет, известно, просто так никому не дают. «Краповые» – бойцы испытанные, опытные, великолепно владеющие ситуацией. И такого опытного бойца… Вывод прост. Опытного бойца обезвредил более опытный боец. Вы же, Александр Григорьевич, говорили нам, что Тамаров – диверсант высшего класса. И здесь действовал такой же…
– Не вижу здесь особой степени мастерства, – спокойно ответил подполковник Бурлаков. – Навыки боевых действий – да, они налицо. Но это же мог вполне повторить любой офицер нашей бригады. Ситуация элементарная. И я лично встречал множество боевиков, способных на подобные действия. Не вижу я здесь следа Артема Василича, хоть убейте… Но настаивать ни на чем не буду. Ваше дело – решать…
– А вы, Денис Петрович, что скажете? – поинтересовался у Долгополова полковник Холмогоров. – Как вам ситуация?
– Разгильдяй – так это в армии называется. Разгильдяй, а не «краповый»… Пусть это и не армия, а внутренние войска…
– Значит, поворот в сторону Чечни ты не поддерживаешь? – спросил Юхименко.
– Меня не впечатляет нападение на «крапового». Вот похищение продуктов и особенно копченого сала там, где кругом мусульмане и живут, и в бандах состоят, это – да, это впечатляет и наводит на определенные мысли.
– А грузины что же, тоже христиане? – с ментовской дотошностью переспросил Юхименко.
Долгополову показалось, что Михаил Семенович ответ собрался даже записать на листочке, который в руках держал. И даже ручку приготовил.
– Они стали христианами раньше нас. На целых три века опередили. И тоже православные, хотя у них православие чуть-чуть другое.
– Вообще-то, вопрос веры – не критерий, – сказал Бурлаков. – Те же чеченцы тоже были раньше христианами, вплоть до седьмого века. Но у них была дурная традиция. Старшего сына, чтобы прокормить семью, продавали в рабство в мамлюки, к арабам. Там их насильно омусульманивали. Потом, когда мамлюки захватили власть в Египте и началась мусульманская экспансия на восток, мамлюки-чеченцы вернулись домой и насильно заставили свой народ принять ислам. Наверное, раньше они и к свинине относились нормально. Сейчас, правда, не едят… А в Дагестане вопрос веры вообще стоит остро… И я бы принял тот случай похищения копченого сала за прямой след… Но настаивать, повторю, не буду… И… Если это все вопросы…
Подполковник посмотрел на часы, показывая, что ему пора откланяться.
Холмогоров в кулак кашлянул.
– Мы надеялись, Александр Григорьевич, что вы по почерку определите действия спецназовца. Даже записали по телефону показания пострадавшего в деталях. Полюбопытствовать не хотите? Тут все записано. И показания командира группы тоже…
Бурлаков взял в руку протянутые ему листы компьютерной распечатки. Пока следаки ждали приезда двух подполковников, успели и текст набрать, и распечатать, и даже чай попить, потому что на странице распечатки отчетливо обозначилось коричневатое кольцо от стакана. Прочитать пару страниц дело, впрочем, не долгое. Александр Григорьевич присел на стул у стены и быстро забегал глазами по строчкам.
– Относительно стиля спецназа… Метод связывания противника… У нас это называется «Бабу Ягу сделать». Сам стиль на начальной стадии похож, но не завершен. Офицер спецназа обязательно бы завершил начатое. Этим он себя надолго обезопасил бы…
– Конкретно. В чем незавершенность?
– Петля захлестывается на согнутой ноге и перебрасывается через горло. Когда связанный пытается освободиться, он сам себя придушивает и попытки быстро прекращает. Освободиться может только с посторонней помощью. Еще… Удар, как я понимаю, был нанесен в затылок. Так сзади бьют только дилетанты. Офицер спецназа, тем более такой опытный офицер, как подполковник Тамаров, не задумываясь, ударит ниже и сломает основание черепа. Тогда ему уже и связывать будет некого, и время терять не придется…
– Значит… – Холмогоров просил сделать конкретный и категоричный вывод.
– Значит, вам предстоит самим вынести решение после всего, что я сказал… А мне уже пора… И так придется по городу гнать на предельной скорости. А моя машина скорость не любит…
Подполковник, прощаясь, лихо козырнул и направился к выходу. Других вопросов к нему не было, и никто не помешал Александру Григорьевичу покинуть здание военной прокуратуры. И только когда он уже сел за руль своего «уазика», раздался телефонный звонок.
Бурлаков вытащил из чехла трубку. Глянул на определитель и удовлетворенно кивнул сам себе. Этого звонка он давно ждал.
– Подполковник Бурлаков. Слушаю вас, товарищ полковник.
– Александр Григорьевич, поздравляю. Хорошо сработали. Мы их засекли и контролируем передвижение одновременно с трех спутников. Имеем возможность время от времени посмотреть даже в режиме on-line. Я сам с удовольствием наблюдал, как Тамаров нейтрализует наблюдателя «краповых». Четко и без суеты работал.
– Как изображение, товарищ полковник?
– Не намного хуже старенького телевизора. Но интереснее… А другое еще интереснее…
– Что?
– Разговоры подполковника Мерабидзе с руководителем специальной службы внешней разведки Гелой Бежуашвили. Таким образом, после этого звонка мы знаем, что подполковник Мерабидзе представляет вовсе не департамент военной разведки грузинского Министерства обороны, как он сам себя позиционировал. Он более серьезное лицо, имеет полномочия более широкие, чем сообщал на допросах, и задача перед ним ставится совсем не по сбору сведений о российской армии. Специальная служба внешней разведки специализируется не на разведке как таковой, а на организации провокаций. И потому предупреждаю, что выпустить Мерабидзе нельзя ни в коем случае. Лучше застрелить, чем выпустить.
