Сообщив фамилию мошенницы и другие известные подробности, Виктор попрощался с генералом, попросив его держать в курсе событий.
Теперь после 12 часов дня он ежедневно заезжал в УВД и просматривал уголовные дела, давая советы и рекомендации по раскрытию преступлений. Уровень раскрываемости тяжких преступлений пополз вверх, лидеры преступных группировок очень быстро узнали, кто помогает оперативникам находить и документировать улики. Смириться с этим они не могли, многие члены бандитских группировок уже поселились в следственных изоляторах, многим предстояло в скором времени попасть туда. Авторитеты и воры в законе собрались на сходку, что бы раз и навсегда решить наболевший вопрос.
Положенец города, Казбич, предпринял беспрецедентные по масштабу и технической мысли меры безопасности сходки, прекрасно осознавая последствия утечки информации. Люди, как и было условленно, собрались в одном из надежных офисов, но Казбич в целях конспирации предложил перейти в другое место, привезя всех на берег реки, где их уже ждала моторная яхта. Попросив снять с себя все, в том числе и нижнее белье, он выдал всем одинаковые махровые халаты. Понимая, что его действия вызвали недовольство, он все же достаточно ясно и просто объяснил свое недоверие к лидерам группировок. Поясняя небывалые меры, он ссылался на развитие технического прогресса, на то, что никто не может поручиться за свою одежду — в нее можно воткнуть где-нибудь на улице передающую иглу или какую-нибудь еще неизвестную «пакость».
Подумав, авторитеты согласились с ним — лучше перестраховаться, чем потом париться на нарах. На плывущей яхте, к которой практически невозможно подобраться незамеченным, они и решали свой жизненный вопрос.
В этих условиях говорили не таясь, каждый высказал свое предложение по устранению михайловского сынка, обсуждали сильные и слабые стороны всех версий и возможностей. Наконец единодушно пришли к одному варианту.
В 12–10 Виктор Михайлов ежедневно, кроме субботы и воскресенья, выезжал из здания областной администрации в управление внутренних дел и ехал всегда один с водителем по одному и тому же маршруту. Не доезжая квартала до УВД, машина шла по тихой, узкой и не оживленной улочке. Здесь, на трассе, и решили бандиты встретить маленького Виктора, заранее оставив на улице старенький «Жигуленок», начиненный взрывчаткой. Сила направленного радиоуправляемого взрыва должна была разнести проезжавший мимо автомобиль Михайлова вдребезги, не оставляя никаких следов.
Место подаваемого радиосигнала определили заранее — не вызывающий подозрений одинокий загримированный прохожий, идущий в глубине двора, откуда просматривался нужный кусок проезжей части дороги. Через три дня бандиты планировали провести свой акт возмездия, на эти три дня незадействованные в операции люди ложились на дно.
Но и Виктор готовился к этому дню, вечером он пригласил домой Степанова, передав ему видеопленку с записью беседы заговорщиков.
— Казбич очень хитрый и осторожный человек, если вообще его можно назвать этим словом, — начал разговор Виктор, — он наверняка перестрахуется и втайне от всех решит провести операцию на день раньше.
Если это случиться, я завтра передам вам пленку его разговора, на ней будут и исполнители. Детали операции вы разработаете сами, Борис Алексеевич, обратите внимание на документальное оформление видеозаписей, что бы они прошли без адвокатских придирок в суде.
Все должно идти в обычном порядке, никаких изменений обстановки — это может вызвать непредвиденные последствия. Проезжая мимо машины с взрывчаткой, я блокирую радиосигнал, она не взорвется, но в суде вы должны представить устройство или доказательства, что блокировали радиосигнал вы, я не хочу бегать по судам. Тем более, что это будет являться фактом, свидетельствующим о другом, независящем от преступников моменте сохранения моей жизни. А это очень важно для следствия и суда — процесс можно рассматривать не как покушение на убийство, а как само убийство, так как это не зависело от воли и возможностей бандитов.
Разумеется, статьи о бандитизме или организации преступного сообщества пойдут сами собой — доказательств у вас предостаточно.
Виктор налил себе апельсиновый сок, предложил Степанову сок или пиво.
— Нет, Витенька, спасибо, мы попозже с отцом пивка с рыбкой выпьем, отменная у вас рыбка, никогда не думал, что вяленые окунь и елец так хорошо сочетаются с пивом. Но ты просто молодец, если у нас получится задуманное — мы сразу обезглавим всю преступную среду города. Этого еще в практике не бывало. Освободившаяся ниша, естественно, пустой не останется, но другие главари задумаются и вряд ли решаться покушаться вторично. Но ты что-нибудь еще придумаешь, в это я твердо верю — конец приходит мафии в городе. Вот бы еще во всей России ее изничтожить!
Виктор рассмеялся.
— Какое наше время, Борис Алексеевич, будет и во всей России мафия уничтожена. Преступность, конечно, останется, но организованной не будет. Бытовые преступления были и будут всегда, заживет народ лучше, изменятся социальные условия и воровство пойдет на убыль. Многие преступления совершаются сейчас наркоманами, им необходимо добывать деньги на наркотики. Об этом сейчас в какой-то мере Юля позаботится, но не буду до времени раскрывать ее секретов, да вы и сами уже догадались наверняка. Вы еще воочию увидите это золотое времечко, правда на пенсии будете, но порох еще останется, — Виктор снова рассмеялся.
Степанов задумался, хорошо было бы увидеть прекрасное время, когда люди заживут лучше, без коммунистических очередей, но с деньгами, без организованной преступности и бандитизма. Человека развратить гораздо легче, чем перевоспитать, много на это уйдет времени, много усилий экономического и идеологического плана. Совсем стареньким он будет, если доживет до этого времени, но Михайловы не обманывают, а значит, посмотрит он еще на лучшее общество, поживет в нем немного. Скорее бы… Он вздохнул и поднявшись произнес:
— К отцу зайду, поболтаем, пивка попьем по стариковски, а тебе, Виктор, огромнейшее спасибо от всего нашего управления и от меня лично — большое ты дело делаешь! Ну, да ладно, заболтался опять…
Он вышел, махнув рукой, и как показалось Виктору, с грустью на сердце оттого, что не придется ему поработать в обществе, в которое он поверил и которое ждал.
Войдя к старшему Михайлову, бросил с порога:
— Давай, Николай, выпьем по кружечке пива, очень уж отменная у тебя рыбка.
Николай достал пиво, разливая, ответил:
— Мне и самому нравится, — он улыбнулся, — у Виктора был?
Степанов кивнул головой, отпивая сразу полкружки и отламывая кусочек рыбки со спины, смаковал, жуя и пропуская через него пиво, наслаждался приятной истомой, внезапно охватившей его. Потом тихо, словно нехотя, заговорил:
— Смотрю я на тебя, Николай Петрович, и вспоминаю наши первые встречи, когда ты удивлял меня своими возможностями и способностями. Теперь удивляет меня уже твой сын, перенявший от отца таланты, видимо придется тебе уступить ему немного погодя в развитии умственных способностей — мал он еще, а вырастет, что из него получится: и представить трудно. Сплошной талант среди посредственностей, таких как я, например.
Он снова откусил кусочек рыбки и стал запивать ее пивом, глядя в открытое окно. Во дворе Вика беседовала со своей матерью, неподалеку бегали дети — Борис с Глебом и Таней Зеленской. Степанов подумал о том, что Таня большую часть времени проводит у Михайловых, это и не удивительно — мать с отцом работали здесь. И его дочка проводила здесь все дни напролет, обучаясь по школьной программе. Сейчас, поступив на экономический факультет, по просьбе матери старалась больше быть дома, но ее душа принадлежала этому дому, в котором жили ее друзья Борис, Глеб и Таня. Его мысли прервал Михайлов:
— А у тебя дочка что — хуже что ли? — спросил Николай, — в пять лет уже в ВУЗе. Мы-то с тобой в этом возрасте и в горшки толком ходить не научились.
Он засмеялся, поглядывая на Степанова, и достал из холодильника еще пару бутылочек пива.
— Это верно, — Степанов улыбнулся, — но разве моя в том заслуга, ты же что-то копался в ее голове, поэтому она и запоминать все лучше стала, соображать. Иногда, по началу, даже страшно было — другие дети еще толком говорить не умеют, а Надя глянет на газету и шпарит ее наизусть всю. Мы по строчкам читаем, а она сразу всю страницу охватывает, пролистает книгу и может пересказать всю. Нас со Светой это вначале пугало — не свихнулась бы от перегрузок, но ты, слава Богу, разъяснил ситуацию, что это ее нормальная потребность, не надо лишь давать книжек, которые ей пока не нужны, то есть не забивать голову лишним хламом. Ты же тогда и определял, какие книжки необходимы, какие нет. До сих пор в голове не укладываются твои слова — нормальная потребность. Какая же она нормальная — в пять лет среднюю школу закончила. Кстати, ты в курсе, что учителя любыми путями стараются увильнуть от участия в экзаменационной выпускной комиссии, не хотят опозориться перед нашими малявками»?
