– Замечательно, – улыбнулся милиционер и представился. – Старший лейтенант Звонарев Илья Васильевич. Участковый инспектор.
– Евгений Сергеевич Шатов, журналист. У меня такое дело…
– Я могу посмотреть на ваши документы? – улыбаясь, спросил участковый.
– Да, конечно, – Шатов достал из кармана рубашки удостоверение и протянул его через стол. – Вот.
Звонарев открыв красную книжечку внимательно изучил ее содержимое и посмотрел на Шатова, словно сличая фотографию с оригиналом.
– Вот, – сказал Шатов, – я немного заблудился в ваших местах и очень хотел бы связаться со своей редакцией…
Старший лейтенант закрыл удостоверение и в легкой задумчивости постучал им о стол.
– Что-то не так? – спросил Шатов.
– Да нет, все нормально, – снова улыбнулся милиционер и протянул Шатову удостоверение.
– Заблудились, говорите…
– Да. Вышел к селу, хотел найти почту, а люди словно вымерли все…
– Люди работают, – сказал участковый назидательно.
– Все? – удивился Шатов.
– Конечно.
Снова улыбка. Старлей улыбается, как заводной, словно стремится компенсировать неприветливость других обитателей села.
– Мне очень нужно позвонить в редакцию и сказать, что со мной ничего не случилось.
– Понятно, – кивнул участковый, еще раз заглянув в удостоверение Шатова. – Квасу хотите?
– Квасу? – Шатов квасу не хотел, но если это могло установить доверительные отношения с местной властью… – Да, очень.
– Тогда подождите меня минут пять, – попросил Звонарев и встал со стула. – Пять минут.
И дверь за ним закрылась. Удостоверение осталось лежать на столе, между книгой и фуражкой.
Какой замечательный здесь участковый! Просто душка. Умчался за холодненьким квасом для гостя. А вот село какое-то странное. Неестественное. А вот старший лейтенант…
Шатов посмотрел на дверь. А что, для участковых инспекторов естественно изображать из себя гостеприимных хозяев? Или официантов? Не исключено, правда, что Шатова уже ищут по официальным каналам, сообщили всем ментам, что в результате нападения на машину пропал приезжий журналист из самой области, и что нужно немедленно его найти. А тут к старшему лейтенанту Звонареву приходит сам пропавший журналист. Заулыбаешься тут. Не то, что за кваском, за шампанским побежишь. Не кто-нибудь, сам Женя Шатов.
Как это соотносится с приемом у Дмитрия Петровича? Никак. Твою мать, вполголоса выругался Шатов. Никак это ни с чем не соотносится. У него вообще никак ни что ни с чем не соотносится. Нападение на машину – отдельно. Ласковый Дмитрий Петрович и Ирина – отдельно. И село это Главное – совсем отдельно.
Врачи и продавцы устраивают истерику, а милиционеры бегают вприпрыжку за кваском.
Кстати, Шатов задумчиво посмотрел на свое удостоверение, чего это его так внимательно рассматривал старший лейтенант? Удостоверение как удостоверение. На обложке надпись «Обзор». На другой стороне, тоже золотом, «Пресса». А внутри есть фотография и печать, удостоверяющие…
Шатов чуть не выронил удостоверение. Ничего оно не удостоверяет. Ничего.
Нет ни фотографии, ни печати, ни подписи главного редактора агентства. Девственно белые листочки бумаги.
Интересно. Очень интересно. Что же это должен был подумать старший лейтенант Звонарев Илья Васильевич, получив подобный документ? И что должен подумать сам Евгений Сергеевич Шатов, журналист, обнаружив, что случилось с его документом?
А что, собственно, случилось? Кто-то удалил из удостоверения страницы с текстом и заменил их чистыми. Когда? А все тогда же, между выстрелом в лесу и пробуждением на тропинке. Зачем?
А зачем здесь все происходит? И что теперь делать? Встать и уйти, пока не вернулся старлей? И куда он ушел, не за квасом же, в самом деле? Может, он сейчас весело звонит психиатру, и с минуты на минуты за Шатовым должны будут приехать добрые санитары со смирительными рубахами наперевес.
Шатов встал и прошелся по кабинету.
Что бы он там ни подумал, но его нужно заставить позвонить в город. В редакцию. Или, черт с ним, попросить, чтобы он связался с майором Быковым из городского управления автоинспекции. И пусть спросит, знает ли тот журналиста Шатова со шрамом на всю щеку. С такой особой приметой ошибиться трудно. И, кроме того, у Шатова в сумке есть паспорт.
Был паспорт, поправил себя Шатов через десять минут после лихорадочных поисков документов. Паспорта в сумке не было. Сволочи.
Кем бы ни были те, кто украл паспорт и обработал удостоверение, они все равно сволочи. Суки.
Шатов почувствовал, как внутри у него все сжалось. Это было последней каплей. Самой последней. Он еще крепился, еще мог играть с самим собой в прятки, весело болтая с самим собой и делая вид, что все происходящее только повод для иронии и сарказма.
Страшно.
Ему действительно стало страшно.
Это происходит не с ним. Это не может происходить с ним. Это вообще ни с кем не может происходить. Ему слишком хорошо знакомо это чувство. Он уже в избытке нахлебался его раньше, в прошлом году, когда по его следам шли убийцы, когда Дракон начал играть с ним… Ему тоже казалось, что все это происходит не с ним, что это не может с ним происходить.
Он думал, что никто не смеет вот так вторгаться в его обычную жизнь. Вторгаться!
А вырвать его из его привычной жизни, из его мира и швырнуть в другой, нереальный и странный? Это кто мог сделать? Чушь, нелепость, игра воображения… Это все – все – создано только для того, чтобы поиздеваться над ним, Шатовым? Еще раз чушь.
Все это должно иметь реальное объяснение. Ясное и простое. Предельно простое и ясное. Но что делать Шатову?
Зазвонил телефон на столе.
Шатов встал со стула и подошел к окну.
Телефон продолжал звонить. И хрен с ним, подумал Шатов, это явно не к нему. Это к старшему лейтенанту Звонареву, ушедшему на пять минут и слоняющемуся уже… Шатов посмотрел на часы и присвистнул. Часы показывали, что Шатов провел в этом кабинете уже больше часа.
Телефон трезвонил, не переставая.
– Да, – не выдержал Шатов и поднял трубку.
– Евгений Сергеевич? – спросила трубка голосом участкового инспектора.
– Да, с нетерпением жду кваса и объяснений.
– Евгений Сергеевич, вы не сердитесь, – без извиняющихся интонаций сказал Звонарев, – мне срочно пришлось уехать по делу…
– А фуражку вы свою оставили на столе мне на память? – саркастически поинтересовался Шатов.
– Кому она нужна по такой жаре, – резонно возразил Звонарев.
– И что прикажете делать мне? – спросил Шатов.
– Идти обедать, – спокойно сказал Звонарев.
– Мне нужно позвонить в город.
– У нас нет междугородней связи.
– Тогда отправить телеграмму.
– Телеграфа у нас тоже нет, – ровным голосом сказал старший лейтенант.
– Тогда я просто уеду, – как угрозу выкрикнул Шатов. – На автобусе.
– Автобусы у нас не ходят, – Звонарев был сух, деловит, просто ставил в известность человека, что ничего из его попыток вырваться из этого безумия не получится.
– Слушай, старлей… – начал Шатов.
– Это вы меня послушайте, Шатов, – перебил участковый, – перестаньте заниматься ерундой.
– Вы называете ерундой…
– Я называю ерундой то, что вы делаете в селе. Из-за вас могут пострадать ни в чем не повинные люди.
– Мне нужно выбраться отсюда, – повторил Шатов.
– Вам нужно идти на обед, – ответил Звонарев.
– Пошел ты, – Шатов с грохотом бросил трубку на аппарат. – Пошел ты, знаешь куда?
Шатов спрятал удостоверение в карман, вышел из кабинета, постоял немного в коридоре, прикидывая, не стоит ли попытать счастья в других кабинетах, махнул рукой и вышел на площадь.
Но как жарко!
Шатова замутило. Он все равно отсюда уедет. Нет автобуса? Хрен с ним, можно поймать частника. Тут, или на трассе. Если частник будет отказываться везти – отберу машину, пообещал себе Шатов. Набью морду и угоню машину. То, что водить умею очень плохо – плевать. Не на ралли. Просто доехать до нормального населенного пункта.
Жарко.
Пришлось расстегнуть рубашку. Какие все добрые! Не забудьте пообедать! В устах участкового это звучало, как требование вернуться к Дмитрию Петровичу. Требуй у кого-нибудь другого. Захлебнись своими требованиями, подавись.
Никто не заставит его вернуться в ту сосновую рощу и в домик, который он, если верить Дмитрию Петровичу, блестяще выбрал. Просто фантастически.
Шатов потер глаза, пытаясь отогнать пелену, наползающую откуда-то со стороны солнца. Как будто марево студнем заполнило всю площадь и нетерпеливо расталкивает плечами дома и деревья вокруг.
Прозрачное желе с привкусом пыли залепило глотку Шатова и не дает дышать. Тело покрылось потом.
