Ознакомительная версия.
– Боже, – прошептала Изабелла и сложила ладони, словно в молитве. – Ваша помощь пришла удивительно вовремя! Из-за кризиса у нас постоянно растут цены.
Давид кивнул Огюстену. Тот вынул из плоской папки лист бумаги с текстом на немецком языке и протянул его дочери покойного эсэсовца.
– Но я не знаю немецкого, – виновато улыбнулась она, а Давид, положив на стол тонкую пачку банкнот, пояснил:
– Простая формальность для отчета – напишите внизу разборчиво свою фамилию и поставьте дату.
Спустя минуту они уже прощались.
– Да, чуть не забыл! – спохватился в прихожей израильтянин. – Скажите, Изабелла, а где найти других родственников Фернандо? Ведь им тоже полагается помощь. Деньги небольшие, но…
– Других? – растерянно переспросила она. – Вообще-то Фернандо просил никому не говорить. Но если дело касается финансовой помощи, то… Одним словом, есть еще один родственник.
– И кто же он?
– Мой дядя.
– То есть у Фернандо был родной брат?
– Да-да, брат-близнец. Его зовут Сальвадор. К сожалению, мы не встречаемся, и я ничего о нем не знаю.
– Вероятно, он тоже нуждается в средствах, ведь кризис не щадит никого.
Сомнения одолевали женщину, и Давиду пришлось включить все свое обаяние и напор.
– Вы не могли бы назвать хотя бы адрес? На обратном пути из Лиссабона у нас будет несколько свободных часов – мы бы навестили его и передали деньги.
При вторичном упоминании о деньгах Изабелла окончательно поверила в благочестивые намерения сотрудников Фонда.
– Он живет в Барселоне, – решительно произнесла она. – Записывайте: район эль Гинардо, улица Флорентийская, дом…
По дороге в Барселону Томас сокрушался:
– Зря мы ее не пристрелили. Ты уверен, что она не связана с нацистами и не предупредит о нашем появлении?
– Не тот случай, – самодовольно улыбался Давид. – Разве ты не видел, как она изменилась при упоминании о материальной помощи? А какая алчность появилась в ее глазах, когда я положил на стол деньги!
– Заметил.
– Никуда она не побежит и названивать не станет, – поддержал Огюстен. – Расположение недобитых нацистов еще надо заслужить, а тут с неба упали живые деньги…
– Дай бог, чтобы вы оказались правы… – Томас широко зевнул.
Автомобиль резво ехал по трассе AP-7, соединяющей испанское побережье с югом Франции. Развалившись в одиночестве на заднем сиденье, Огюстен лениво посматривал на экран мобильника. Обязанность вести ориентировку на местности лежала на нем.
Позади остался живописный городок Сан-Селони, впереди открывался вид на пригород Барселоны – мелкие и давно сросшиеся в единый массив деревни: Ла-Льягоста, Рипольет, Сантельвира…
В Барселону они въехали в половине десятого. Перед запутанной развязкой Давид спросил:
– Куда?
– Едем по Av de la Meridiana до пересечения с San Antonio, – бесстрастно ответил «штурман».
Еще полчаса ушло на дорогу до нужного района в большом незнакомом городе.
Наконец у подножия зеленого холма Огюстен объявил:
– Флорентийская. Мы почти на месте.
– Calle de Florencia, – прочитал табличку Давид и пожал плечами: – Похоже на то.
Они медленно проехали по тенистой улочке, состоящей всего из пяти кварталов.
– А вот и дом № 21, – кивнул Огюстен на современное здание из красного кирпича, занимавшее весь последний квартал.
Это был обычный многоквартирный дом, опоясанный сплошными балконами с цветущей зеленью. Через дорогу раскинулся парк с аллеями, лавочками, ровно подстриженными кустами и декоративными фонарями.
Припарковав машину, Давид визуально изучил «объект».
– Да-а, – разочарованно протянул он, – барселонцы не столь доверчивы, как жители Жироны.
– Ты о решетках? – поморщился Томас.
– О них. Посмотри, даже на окнах шестого этажа смонтированы рольставни.
– Это верно. А два первых этажа вообще неприступны.
– Сдается, что и в подъезд без звонка к хозяевам квартиры не прорвешься.
Томас зло сплюнул в окно. Но Огюстен успокоил его:
– Не расстраивайтесь, есть один верный способ.
– Какой?
– Покурим у двери и прошмыгнем внутрь, когда выйдет кто-нибудь из жильцов. Я всегда так поступал, когда жил с родителями в Брюсселе.
– А почему бы нет? – хохотнул Томас. – На юнцов-вандалов, на грабителей или бездомных мы не похожи. Вполне приличные люди.
– Ты забыл про киллеров, – поддел его Давид и выбрался из салона. – Пошли.
Прихватив портфель с медицинским инструментом, молодые напарники поспешили за шефом…
Район не отличался чистотой и роскошными постройками.
– Это нам на руку, – сказал Давид, – значит, в подъезде не должно быть консьержа…
Он оказался прав – за прозрачной дверью не было ни души. Вскоре им снова повезло: стоило Томасу поднести к сигарете зажигалку с язычком пламени, как щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге появился мальчуган с ранцем на спине. Мужчины тотчас побросали сигареты и, пропустив мальчугана, ринулись в подъезд…
Интересующая квартира оказалась на третьем этаже. На осторожный стук никто не ответил. Израильтянин постучал громче…
И снова тишина.
– Что за день сегодня?! – процедил он сквозь зубы. – По мелочам везет, а в главном – сплошные неудачи. – И постучал в третий раз, еще сильнее.
Это возымело действие, но опять не там, где хотелось бы, – скрипнула соседская дверь.
Мужчины резко обернулись. В узкую щель выглядывала сморщенная старушенция.
«Люди преклонного возраста не любят хамов, зато всегда готовы помочь тем, кто уважает старость», – припомнил Давид.
Вежливо поклонившись, он поздоровался и посетовал:
– Я приехал с коллегами-врачами навестить вашего соседа, а он почему-то не отвечает. Мы беспокоимся – уж не случилось ли с ним чего?..
– Он уехал, – равнодушно сообщила бабуля и попыталась закрыть дверь.
– Одну минутку! Не подскажете, куда? Это очень важно, потому что мы привезли дорогостоящие лекарства.
– Не знаю. Сопровождавшая его девчонка говорила с кем-то по телефону и обмолвилась об Италии.
– Об Италии… А конкретно? Вспомните, прошу вас!
– Не знаю, – неприязненно повторила она, но, посмотрев на тяжелый портфель с «дорогими лекарствами», смягчилась: – Кажется, они отправились лечиться в Савону. Да-да, девчонка говорила про Савону.
– Давно?
– Вчера…
Дверь захлопнулась, в подъезде снова стало тихо.
Давид направился к лестнице, бросив через плечо:
– Да здравствуют любопытные и все знающие старушки! Поехали…
Уже в машине Огюстен достал свой коммуникатор и поинтересовался:
– Куда едем, босс?
Постукивая пальцами по рулю, тот на секунду задумался, затем вздохнул и обернулся назад:
– В Савону. Попробуем разыскать там Шрайбера.
– Это будет непросто, – заметил Огюстен. – Нацисты не станут разгуливать с ним по городским улицам, а, скорее всего, спрячут в неприметном отеле для туристов со скромным достатком.
– Согласен, задача сложная. Но мы обязаны отыскать его следы…
Средиземное море, борт круизного лайнера
Италия; Неаполь
Наше время
Поздний вечер. Мы стоим под ночным небом и любуемся разлитыми по небу брызгами Млечного Пути.
«Costa Fortuna» рассекает острым форштевнем волны и упрямо двигается на юго-восток. На горизонте весело подмигивает нескончаемая ленточка огней – это западное побережье Апеннинского полуострова, плотно заселенное жителями Италии. Завтра в час дня наш лайнер пришвартуется к одному из причалов Неаполя, и мы прогуляемся по узким улочкам старинного города. Мы – это я и Леона.
А сейчас мы стоим на палубе, держимся за леерные ограждения, и наши руки слегка соприкасаются.
Девушка только что дала согласие на совместную прогулку и теперь загадочно улыбается, глядя вдаль.
– А старик? – с надеждой спрашиваю я.
– Увы, он будет с нами…
У нее великолепные формы, смуглая кожа, голубые глаза и, как выражаются кинокритики, «психофизика девочки из интеллигентной семьи». Ей двадцать пять. Человек в этом возрасте счастлив. Просто и по определению счастлив, потому что получил образование и работает. Потому что двадцать пять – это возраст самостоятельного человека, и родители могут идти хвойным лесом со своей извечной опекой. Наконец, потому что впереди целая жизнь.
– Сальвадор – твой родственник? – тихо спрашиваю я, разбавляя тишину.
– Нет. Я работаю в испанском государственном фонде «Каритас».
– Ты не могла бы использовать менее длинные фразы? Длинные я не запоминаю.
– «Каритас» – благотворительный фонд, оказывающий помощь старикам, детям, многодетным семьям, иностранцам, – поясняет она.
Ознакомительная версия.
