– Хм… А могу я узнать, зачем вам нужен Иван? Мы ведь почти полгода…
– Я в курсе вашей истории, – перебил ее собеседник. – Мне бы с самим Иваном поговорить. Тут вскрылись кое-какие дела. Начался шурум-бурум…
– Не понимаю, о чем это вы?
– А вы что, новости из соседних регионов не смотрите?
– Нет. У нас тут своих новостей хватает… Так что стряслось?
– Несколько дней назад «закрыли» двух оперативников. Из оперативно-боевого департамента. Одного крупного «наркодилера» на днях грохнули…
– А при чем тут Иван?
– Ну… это не телефонный разговор. Так вы можете дать мне его контакты?
– Я же вам уже сказала! Повторяю еще раз – я не знаю, где находится Иван. У меня у самой нет с ним связи. Алло… Алло… Вас не слышно!
Она отключила сотовый, положила его в карман плаща. Возникло чувство, что ее обкладывают со всех сторон.
Анна помнила текст «эсэмэски», посланной Иваном невесть откуда, наизусть.
Хотя… почему – «невесть откуда»?
Шифр, примененный в данном случае, прост, как все гениальное. Никакая компьютерная программа не расколет. Вернее, даже из такого небольшого числа слов, букв и знаков она сгенерирует такое количество разнообразных слов и терминов, что свихнется любой дешифровщик. Потому что, сколь бы ни были совершенны технологии, именно человек, именно специалист в своей узкой области будет оценивать и решать, какая из предложенных прогой-дешифровщиком комбинация является единственно верной. Если опять же предположить, что кто-то решится подвергнуть это самое SMS-сообщение тесту на поиск заключенного в нем кодированного послания…
Приветствие – «Hi, Anna!» и следующий за ним пробел – отбрасываются. Далее – расшифровка согласно нехитрому алгоритму, не зная который можно перебирать варианты кодировки до второго пришествия.
В сообщении содержится лишь одно закодированное слово.
Алгоритм, если брать начальные символы: 9 4 26 17 30 14 22…
Девятый по счету символ сообщения, он же первый для расшифровки – «s».
Четвертый по счету символ сообщения, второй для расшифровки – «a».
Двадцать шестой – третий для расшифровки – «n».
Семнадцатый – четвертый в подстановке – «d».
Тридцатый – пятый – «p».
Четырнадцатый – шестой – «i».
Двадцать второй (и последний для данного сообщения), он же седьмой – «t».
Выделенные символы: «s» «a» «n» «d» «p» «i» «t».
Закодированное в сообщение слово: sandpit.
Именно так – sandpit, sandbox – на жаргоне военнослужащих США и Великобритании, а также контрактников частных армий и сотрудников военных подрядчиков, называют одну южную страну, где уже который год идет война с «мировым злом».
Когда они с мопсихой после довольно длительной – и безрезультатной в плане контакта с куратором – прогулки вернулись в родной двор, коллектора уже и след простыл.
Анна насыпала в миску корма (эх, ей бы такой аппетит, как у Майки). Встала под душ. Услышав трель звонка, закуталась в банное полотенце и пошлепала – как была, босиком – к входной двери.
Посмотрела в панорамный «глазок».
На лестничной площадке стоят какие-то мужики. В форме, в масках… С полдюжины примерно. И только один, кажется, в штатском.
Кто-то из них вновь утопил кнопку звонка!
– Козакова, откройте! Мы знаем, что вы дома!
Анна, запахнув на груди влажное полотенце, крикнула через дверь:
– Кто вы? И что вам нужно?!
– Мы из милиции! Отдел криминальной милиции облуправления внутренних дел! Откройте немедленно! У нас ордер на обыск квартиры!
– Ордер?! На обыск? А вы не ошиблись адресом?
Кто-то снаружи застучал в дверь кулачищами.
– А ну открывайте! Немедленно! А то мы сейчас высадим дверь!
– Э-э… Пусть ваш старший покажет свое удостоверение!
Мужчина в штатском подошел поближе к двери. Вытащил из кармана куртки служебную ксиву. Развернул…
– Ближе… не вижу!
– Так видно?
Анна теперь действительно могла рассмотреть фото на служебном удостоверении. А также прочесть фамилию сотрудника и должность, указанную в нужной графе, – старший оперативный уполномоченный СКМ УВД Белгородской области.
Мужчина захлопнул удостоверение. Достал из папочки какую-то бумагу в ламинированной обложке. И показал ее – опять же через «глазок».
– Ну что, убедились, Козакова? Теперь отпирайте дверь!
– Я не одета… Дайте мне… хотя бы пару минут!
Из-за двери донесся сердитый голос:
– Ломайте дверь!
– Эй, эй, постойте!
Козакова открыла нижний замок… а затем и верхний.
– Ладно уж, проходите.
В квартире сразу стало тесно, шумно, неуютно. Хозяйку едва ли не внесли в гостиную…
Двое мужчин в служебных тужурках, масках, с короткоствольными автоматами прошли в спальню. Третий, заглянув в ванную и туалет, проследовал на кухню; четвертый караулил саму хозяйку. В квартиру с лестничной площадки прошли еще двое: старший, который показывал ей свое удостоверение, и еще один сотрудник – этот был в маске, но без броника и автомата. Следом пригласили пройти граждан, приглашенных в качестве понятых. Это были соседи Анны по лестничной площадке. Вид у них растерянный до крайности. С соседкой – ее зовут Вера Михайловна – Козакова иногда общалась, та тоже «собачница».
– Козакова Анна Алексеевна? – полувопросительно произнес тот, кто был в маске и без оружия. – У нас ордер на обыск вашей жилплощади!
– Эмм… А что, собственно, случилось? – Анна, придерживая полотенце на груди, смотрела то на старшего, усевшегося по-хозяйски в единственное кресло, то на человека в маске. – Но сначала… мне надо одеться!
– Не хотите сделать заявление? Добровольно, так сказать! У вас есть шанс. Мы зачтем вам как «признательное». Или, если угодно, как явку с повинной.
– Заявление? – удивилась Козакова. – С какой стати?
– Оружие в доме есть?
– Только травматический пистолет… На кухне, в ящике стола!
– Наркотики?
– Если только вы их не подбросите…
– Не надо дерзить! – сказал старший опер. – Где ваш муж?
– Не поняла…
– Я по-русски вас спрашиваю. Где Козаков Иван Алексеевич? Вы ведь замужем за ним? Или у вас есть еще какой-то другой муж?
– Странные вопросы… Так мне позволят одеться?
– Сначала ответьте на вопрос! Пусть даже он вам и показался «странным». Где находится ваш муж в данное время?
В этот момент вдруг вмешалась одна из двух понятых – женщина под семьдесят, бывший педагог музыкальной школы, нынче пенсионер.
– Как вам не стыдно, товарищи милиционеры! Вы… вы сами – нарушаете!
Скрипнуло кресло; старший опергруппы повернулся к ней вполкорпуса:
– Что? Вы что-то сказали?
Вера Михайловна хотела подойти поближе, но один из оперативников в маске придержал ее за локоть.
– Я сказала, что вы не должны так себя вести! И что вы… как представители органов правопорядка… сами не должны нарушать законы!
Старший и мужчина в маске обменялись взглядами. Затем оба уставились на пожилую женщину, которая явно не собиралась быть здесь простой статисткой, призванной поставить закорючку в милицейском протоколе.
– Э-эээ… Как вам зовут, гражданка?
– Вера Михайловна.
– А по жизни вы кто?
– В каком смысле?
– Чем занимаетесь?
– Я на пенсии. А раньше… почти полвека проработала педагогом.
– Ах, вон оно что. Так вы собираетесь учить нас законности, Вера Михайловна?
– И в мыслях такого не держу!
– Так в чем же дело? Чем вы недовольны?
– А вы сами не понимаете? – Лицо женщины стало румяным от прихлынувшей к щекам крови. – Что ж вы девушку держите почти голой! Да на виду у толпы мужчин?! Она же русским языком вам говорит – дайте вначале набросить что-нибудь из одежды! А вы… вы…
Старший оперуполномоченный СКМ вновь посмотрел на мужчину в маске.
– Может, нам следует пригласить других граждан в качестве понятых?
– Нет необходимости, – сказал человек в маске. – Это даже хорошо, что среди граждан встречаются такие принципиальные личности.
– А я теперь никуда не уйду! – сказала Вера Михайловна. – Просили быть свидетелем… или как там у вас?
– Понятой.
– Вот и буду теперь… ею… или им. И заменить себя – не позволю!
– Ну так что, господа оперативники? – сказала Анна. – Мне дадут наконец-то переодеться? Или мне устроить стриптиз прямо у вас на глазах?!
Она взялась пальцами за край влажного полотенца…
– Минутку! – покосившись на нее, сказал человек в маске. – Давайте без этих ваших дамских штучек!
Он заглянул в спальню, где двое сотрудников перебирали тряпки в шкафу и что-то искали среди постельного белья.
– Перейдите пока в гостиную! Дадим возможность хозяйке одеться.
Анна наконец смогла пройти в спальню. Мужчина в маске встал в дверном проеме. Этот субъект, складывается впечатление, не собирается оставлять хозяйку без присмотра ни на одну секунду.
– Вы не могли бы отвернуться? – громко сказала Анна. – Я не сбегу! Здесь четвертый этаж, между прочим…
