Из ванной донесся звон сыплющихся на дно умывальника таблеток. Мамины всхлипы сменились тяжелым дыханием, зашуршала занавеска. А Санчо не так уж плох! Может, мама правильно поступила, что ушла от папы? По крайней мере, с Санчо она не соскучится. Сегодня ее находчивый любовник помешал мне довести дело до конца, но это не главное. Я нащупала слабое место матери и придумаю, как на него надавить. К следующему разу нужно подготовиться заранее. Я подняла упавшую с головы Санчо лакированную кепку и отнесла ее в свою спальню. Пусть думает, что потерял ее по дороге. У него таких много, а мне нужна всего одна.
Под подушкой дожидался заранее подготовленный прибор для практического занятия – огурец. В учебном фильме для женатых пар советовали начинать с очищенных бананов, но у меня не было времени растягивать удовольствие. Я поставила для себя цель – подавить рвотный рефлекс к понедельнику, чтобы отточить технику на практике, поэтому выбрала в магазине самый длинный овощ. Тренировка прошла успешно, а свидание – еще лучше. Главное, что я поняла, посмотрев фильмы для взрослых: техника в сексе – всего лишь полдела. Людьми – и мужчинами, и женщинами – управляют эмоции. Возбудить воображение гораздо важнее, чем тело.
Наше с Лешей свидание я начала с прикосновения дыханием, а уже потом перешла к ласкам кончиком языка. Поглаживая подушечками пальцев внутреннюю сторону бедер, я заглянула ему в глаза. Нежные прикосновения и взгляд из-под ресниц привели его в экстаз. Пришлось начать все заново. На этот раз Леша жаждал перейти к «самому интересному» и мне еле удавалось сдерживать его порывы. Когда дело все-таки дошло до техники глубоко горла, Леша задрожал всем телом и обмяк. Собираясь уходить, я ожидала любых вопросов, кроме:
– А ты кончила?
– Нет, – я покачала головой и закрыла за собой дверь.
По дороге домой мои губы то и дело растягивались в улыбке. Приятно было осознавать власть над другим человеком, особенно взрослым парнем. Смешно вспоминать, как Леша пытался взять инициативу в свои руки и до конца надеялся, что ему удалось меня удовлетворить. Мысленно оставаясь в Лешиной квартире, я зашла к себе во двор и уже собиралась закрыть калитку, когда мужская фигура резко толкнула ее с другой стороны. Я отлетела назад, а следом за мной во двор вошел высокий худощавый мужчина, в котором я узнала папиного сослуживца, бобыля Юрия.
– Вы что творите?! – возмутилась я, глядя, как он закрывает за собой калитку. – Зачем вы пришли?
– Соскучился, – сощурился бобыль, оглядывая меня с ног до головы. – Алиска, ты что, постриглась?
– Я вам не Алиска, и моя стрижка – не ваше дело.
– Зря. Старая прическа мне нравилась больше. Она была мягче.
Он протянул покрытую розовыми пятнами руку к моим волосам. Я попыталась оттолкнуть ее, но Юрий схватил меня за запястье.
– Ты это брось, Алиска, – наклонившись, выдохнул перегаром мне в лицо он. – Я к тебе, между прочим, с хорошими намерениями.
– Оно и видно.
– Выполняю, так сказать, волю покойного.
– Не отпустишь меня прямо сейчас – сам отправишься на тот свет.
– А ты мне не грози, – еще сильнее сжал мое запястье и притянул к себе он. – Я тебе тоже пригрозить могу. Вот придет ко мне в следующий раз мент, я ему расскажу, как ты с папкой ругалась. И кто меня из дома прогонял, тоже доложу.
– Докладывай, что хочешь, – я оттолкнула его свободной рукой, – кто тебе поверит.
Секунду помедлив, бобыль схватил меня за волосы и потянул на себя. Я взвизгнула от боли. Второй рукой он сгреб меня в охапку. Я попыталась ударить его коленом в пах, но попала в ногу. Вместо того чтобы упасть, или хотя бы согнуться от боли, он повалил меня на землю и улегся сверху. Удерживая мои руки за запястья над головой, он принялся рвать на мне одежду, даже не пробуя ее расстегнуть. От куртки отлетели пуговицы. Джинсы с треском разошлись на шве. Орудуя правой рукой, он ослабил хватку левой. Я высвободила запястье. С размаху вцепилась в его рожу. Средний палец попал во внутренний угол глаза. Вдавив ноготь, дернула рукой вниз. Бобыль упал на землю, схватился за лицо.
Забежав в дом, я закрыла дверь и проверила шпингалеты на окнах. Оставалось только надеяться, что он не посмеет разбить стекла. Дома было пусто, звать на помощь некого. Санчо наверняка торчал в пивнушке и вряд ли планировал вернуться до вечера, а мама, скорее всего, ходила по магазинам. Странно, откуда она берет деньги? Вряд ли мамочка, без моего ведома, добралась до банковского счета. Вот только и мне не видать денег, если она вздумает на них претендовать. Счет заморозят до конца разбирательства, а я упущу очередной шанс поступить в МГУ. На следующей неделе начинаются выпускные экзамены. Тянуть больше некуда.
Сообразив, что нападение может сыграть мне на руку, я окончательно дорвала одежду. Забрав из спальни кепку Санчо, улеглась вместе с ней на диван. Несмотря на бессонные ночи, проведенные в компании с огурцом, мне так и не удалось заснуть до прихода матери. Она вошла в комнату и ахнула. Пакет с продуктами выпал из ее рук.
– Алисочка, ребенок, кто…
Мама замолчала, заметив валяющуюся возле дивана лакированную кепку. Она присела на корточки возле пакета и принялась собирать продукты. Я наблюдала за каждым ее движением, пытаясь понять, что творится в ее голове. Мои руки, все еще дрожавшие после нападения, заходили ходуном, лицо исказила гримаса обиды. Я сама подстроила ситуацию, которая еще раз доказала: меня никто не любит, даже родная мать.
– Алиса, – наконец оставила продукты в покое и села рядом со мной мама, – ты права. Езжай в Москву, поступай в институт. Нечего тебе здесь делать. Останешься – повторишь мою судьбу. Езжай, там другие возможности, другие кавалеры. Выйдешь замуж за москвича, будешь ходить в театры, носить вечерние платья. Шубу себе норковую купишь, длинную, до пят. Я о такой всю жизнь мечтала.
– Мама, какую шубу? – я смахнула со щеки слезу и постаралась сосредоточиться на разговоре. – У меня нет денег даже на билет до Москвы. Только если продать мою часть дома…
– Не надо дом продавать. Давай по-другому сделаем. Ты на дорогу возьми из папиных пенсионных. Сколько там, двадцать окладов?
Я кивнула, радуясь, что никто не рассказал маме про сбережения.
– Хватит и на ремонт, и на билет до Москвы.
– На три билета.
– Зачем целых три?!
– В июле мне нужно будет съездить на экзамены – дорога туда и обратно. Еще один билет понадобится к первому сентября, но до этого еще много времени, как-нибудь накопим.
– Тебе обязательно возвращаться? Я хочу сказать, билеты дорогие… Ты, наверно, захочешь посмотреть Москву перед началом учебы.
– Я бы с удовольствием осталась, а еще лучше, уехала бы в Москву сразу после выпускных экзаменов. Успела бы позаниматься на подготовительных курсах.
– Вот и хорошо, – закивала мама.
– Только у меня нет денег на проживание.
– Знаешь, что, – покосилась на лакированную кепку она, – черт с ним, с ремонтом. Забирай папино пенсионное пособие и вперед, в столицу.
– Все двадцать окладов? – на всякий случай уточнила я.
– Все двадцать. Только перед отъездом выпишись из дома, а то я без папиных денег коммунальные платежи не потяну.
– Возьму двадцать окладов и сразу же выпишусь. Договорились? – через силу улыбнулась я.
– Договорились, – погладила меня по ноге мама.
Она встала и, подняв с пола кепку, пошла в спальню. Провожая ее взглядом, я отгоняла жалость к себе. Эмоции не помогут добиться цели. От разума гораздо больше пользы. Интересно, куда папа спрятал гарантию на новый телевизор? Если поторопиться, я еще успею обменять его на ноутбук и смартфон. Впрочем, это не самое срочное дело. Гораздо важнее сейчас избавиться от Зуйкова. Дней через пять, когда заживут царапины на мерзкой роже бобыля, у следователя появится новый повод до меня докопаться. Нужно устранить Зуйкова до моего отъезда, и я даже знаю, как это сделать.
На следующем свидании Леша получил то, чего жаждал. Я полностью отдалась его воле: принимала желанные позы, стонала и выгибалась, царапала ему спину и кусала мочку уха. Когда почувствовала его предельное напряжение, принялась сжимать интимные мышцы и биться в судороге.
