Он стал мечтать о том, как вдруг станет богатым, купит квартиру и подарит ее Дине. Он принесет ей ключи, но она не прикоснется к ним. Она гордая… Скажет, что неподкупна, никаких подарков не примет и, несмотря ни на что, будет писать только правду. Потом Фризов уволит ее с работы, а больной на голову братец, не добившись инцеста, выгонит Дину из дому. И Дина придет к Гере в мастерскую. Он будет ковыряться в моторе, руки его будут выпачканы в смазке, вокруг будет витать запах бензина и горячего металла. Она тихо подойдет к нему и опустит ладони ему на плечи – точь-в-точь как это сегодня сделал он…
Слабым течением его отнесло на отмель, и Гера мягко опустился задницей на песок. Натягивать на себя мокрые джинсы не хотелось. Он обернулся майкой и пошел по туманному влажному лугу.
Едва Гера пришел домой, зажег свет и переоделся в сухое, как в окно веранды кто-то тихо постучал.
– Гера! Ты не спишь? Это я, Бодя!
Строитель выплыл из ночи – в темной одежде, сырой, с озябшими ладонями, пахнущий кислым табаком. Зайдя, он запер за собой дверь и полез в карман. Гера мельком взглянул на его лицо. По этому простому и бесхитростному лицу можно было прочесть все, что угодно. Было сразу видно, что Бодя даже отдаленно не подозревает Геру во вчерашнем «ограблении».
– Я вижу – свет загорелся… А до этого не хотел будить. Долг я тебе принес. Возвращаю, как договаривались.
Он с трудом вырвал из узкого кармана бутылку водки и водрузил ее на стол. Гера сначала подумал, что острое желание выпить заставило бедолагу примчаться к нему глухой ночью. Оказалось – чувство долга.
– Я к тебе вечером хотел зайти, но начался дождь. Из палатки носа не покажешь… Не, я пить не буду. Разве что самую малость. Для согрева… Палатка промокла насквозь, матрацы – как болотные кочки. Мы глаз не смыкали, боялись, чтобы ветром не снесло. А потом, как дождь кончился, смотрю, ты не спишь…
– Садись! – Гера кивнул на кресло и поставил на столик два стакана. – Огурцы режь. Ты ужинал, Бодя?
– Да, с хлопцами недавно поели. Колбасы, сыра, даже креветок набрали.
– Это в честь чего праздник?
– Получка, – ответил Бодя, нарезая огурец на мелкие кружочки.
– Это та, которую я вокруг вашей палатки собрал?
– Да, она. Но вообще-то причина в другом… Сейчас расскажу. Ты только за стул держись.
– Держусь! Наливай по глотку!
Гере было ужасно интересно узнать, как он выглядел со стороны с пистолетом.
– Вчера Воркун привез деньги, – начал рассказывать Бодя, когда они выпили по первой. – У нас сразу началась головная боль: куда их прятать. Хотели, как ты посоветовал, в лесу закопать, но испугались, что убьют нас к чертовой матери. Пока думали и решали, к палатке подошел бандюга с пистолетом.
– Один из тех двоих? – спросил Гера, энергично жуя огурец.
– В том-то и дело, что нет. Новый. Мы его раньше не видели. В черном плаще, в маске. Револьвер во-о-от с таким стволом! Кинул нам в палатку сумку и говорит: складывайте, мол, бабки!
– И сложили?
– А что нам оставалось делать? Против револьвера ведь не попрешь! Отдали все до копейки… Ну, слушай дальше! Не успел он смыться, как вдруг где-то выстрел грохнул. И рядом с палаткой топот ног. А мы не высовываемся, на пол легли и головы руками закрыли. Война началась!
Бодя был слишком взволнован, и Гера налил ему еще. Строитель взял стакан, но его рассказ был столь динамичен, события в нем разворачивались с такой стремительной скоростью, что не было даже секундной паузы, чтобы выпить.
– Славку нашего знаешь? Он у нас самый храбрый. Высунул Славка голову из палатки да как ахнет. Это ж, говорит, наши бандюги за ним погнались! Словом, объявилась конкурирующая фирма в лице одного рэкетира.
Наконец появилась возможность перевести дух и выпить. Бодя справился со второй порцией намного быстрее, занюхал совершенно безвкусным травяным огурцом и закончил рассказ:
– А потом ты пришел… Знаешь, почему деньги вокруг палатки валялись? Тот, новый, испугался, когда в него пальнули, кинул деньги под ноги и бросился наутек. А «наши» их не заметили. Языки высунули – и в погоню.
– Они потом приходили к вам?
– Те двое? Нет. А зачем им приходить? Шустрый малый их опередил. Дойная коровка истощилась. До следующей получки.
– Догнали они его?
– Нет! – уверенно ответил Бодя. – Если бы догнали, то парню тому было бы плохо.
– А почему ты уверен, что не догнали?
– А вот тут-то самое интересное, – тише произнес Бодя и покрутил пальцем над пустыми стаканами, призывая наполнить. – Этот парень чужой, не из местных, но поселился где-то недалеко.
– Что ты говоришь! – воскликнул Гера и разлил остатки водки. – И с чего ты взял, что он поселился недалеко?
– А его Славка видел на реке. Он по ночам купаться на реку ходит. Там где мост, знаешь?
– С ума сойти! – покачал Гера головой и взялся за стакан. – Маньяк какой-то. Зачем, спрашивается, нормальному человеку по ночам в реке купаться?.. Ну, давай!
Бодя взялся за стакан, но не сразу поднес его ко рту.
– Маньяк он или нет, но мы с хлопцами решили его изловить. И просим твоей помощи.
– Изловить?!
Гера едва не поперхнулся водкой. Вот чего он еще никогда не делал, так это не ловил сам себя.
– Очень интересная идея, – не своим голосом произнес он, вскакивая и зачерпывая кружкой воду в ведре. – А почему вы решили изловить именно его?
– С одним мы справимся. Тем более что знаем, где ему можно подстроить засаду.
– И что вы потом собираетесь с ним делать?
– Тюкнем по балде, отберем револьвер. А потом с этим револьвером будем… Тихо!
Бодя вдруг изменился в лице, замолчал и поднял палец кверху. Гера тоже прислушался. Где-то в ночи шумел поезд.
– Что ты? Пей!
– Кто-то под окнами ходит, – прошептал Бодя, и в его глазах загорелся страх.
Гере тоже стало не по себе. Минуту они молчали, вслушиваясь в тишину.
– Ну тебя, Бодя! – разозлился Гера, неожиданно увидев две испуганные физиономии в зеркале. – Кошмариков нагоняешь! В штаны не наложил случайно?
– Дверь заперта? – тем же шепотом спросил Бодя.
– Ты же сам ее запер, шляпа!
Гере стало стыдно, что он невольно уподобился этому насмерть запуганному человеку, встал и, нарочито стуча босыми пятками, подойдя к двери, открыл ее и вышел на крыльцо.
Несколько мгновений его глаза привыкали к темноте, а затем он различил смутные контуры «кабриолета», частокол опор для сетки рабицы, бесформенные, словно чернильные, пятна березняка. После пропитанной водочным духом веранды ночной лес, умытый ливнем, дышал свежестью.
Он сошел по ступенькам на дорожку, покрытую щебнем, и пошел вдоль плетня к калитке. Между его ног молнией проскочила кошка и метко влетела в щель между дверью и косяком.
Гера, зевнув, потянулся, и вдруг из-за кустов смородины с треском и шумом выскочил человек. Его темная сутулая фигура понеслась по дорожке. От удара ногой калитка жалобно скрипнула и распахнулась. Человек выскочил из сада и скрылся за рабицей, густо овитой вьюном.
Все это произошло так быстро, что Гера даже не успел сообразить: надо ловить этого человека или нет? Когда он вышел из калитки и посмотрел по сторонам, незнакомца уже и след простыл.
– Ну? Что там было? – спросил Бодя, когда Гера вернулся в дом и запер за собой дверь.
– Кошка, – ответил он. Человека нельзя было пугать. Его и так жизнь запугала до смерти.
Поверил он ему или нет – Гера не знал. Но большой столовый нож, который строитель держал в руке, все же положил на стол.
– Ну? На чем мы остановились? – спросил Гера, приподнимая пустую бутылку и глядя на ее донышко.
Разговор уже не клеился. Теперь каждое слово приходилось выдирать из Боди клещами.
– В общем, видел его Славка, – сказал он и снова замер, весь превратившись в большой слуховой аппарат.
– Тюкнете вы его по голове. Отберете револьвер. А дальше что? – выпытывал Гера.
– Дальше? – переспросил Бодя, не понимая, о чем его спрашивают. Он думал о другом.
– Дальше! Дальше!
– С револьвером мы уже сможем постоять за себя, – наконец закончил мысль Бодя. – Шуганем этих двух.
– А не испугаетесь? – Гера наступил на самую больную мозоль строителей.
– Да это разве я придумал? Это все Славка… И еще мы хотели бы, чтоб ты нам помог. Одна ведь беда, общая. Не дай бог и на тебя эти бандюги наедут.
– Хорошо. Подумаю, – уклончиво ответил Гера. – Тебя проводить?
– Да, – охотно согласился Бодя. – Прогуляйся на сон грядущий. Ночь теплая, воздух свежий.
Гера не стал обуваться. Пройтись босым по росе – величайшее удовольствие. Пока шли, Бодя не проронил ни слова. Он пугливо озирался по сторонам и расслабился только тогда, когда они подошли к палатке, из которой раздавался богатырский храп строителей.
* * *
– Ну что, познакомилась? – спросил он, озираясь по сторонам через мутные стекла телефонной будки.
