Она отпустила руку Джо и шагнула вперед.
При виде странной процессии обитатели трущобного городка останавливались и провожали ее недоуменными взглядами. Шествие возглавлял капрал Фарес, на лице которого застыло загнанное выражение. Он то и дело оглядывался по сторонам, нервно кивая узнававшим его людям. За ним шел полковник Гуахардо. Вышагивая, как на параде, он, казалось, не обращал никакого внимания на происходящее вокруг. Следом, сбившись в тесную кучку, шли Джен, Тед и Джо Боб. У машины остался только солдат, который вел фургон съемочной группы. Время от времени он отгонял чумазых, оборванных ребятишек, подходивших слишком близко к машинам.
Ветхие жилища, выстроившиеся вдоль улицы, представляли собой немыслимое зрелище. Некоторые лачуги были сложены из шлакоблоков, просто наваленных друг на друга или скрепленных неровным слоем раствора. Между ними жались хибары, сколоченные из обрезков фанеры или досок. Высота строений не превышала двух метрах, двери были порой даже без коробок, а окон зачастую не было вообще. Крышами служили либо доски, покрытые рваным толем, либо кое-как соединенные куски рифленого железа.
Постепенно Джен начала обращать внимание на людей. Увидев капрала и полковника, они расступались и спешили укрыться в своих лачугах или темных закоулках между ними. Проходя мимо, Филдс заглядывала туда. На нее смотрели женщины и дети, стоявшие среди куч мусора и обломков строительных материалов. В одной из щелей потрясенная Джен заметила женщину, которая, сидя на корточках спиной к улице, испражнялась в открытую яму. "Вот, наверняка, одна из причин невероятной вони", — подумала Джен. На мгновение она удивилась: почему женщина делает это у всех на виду? Но, оценив размер домишек, поняла, что они слишком малы и примитивны, чтобы в них могли быть ванная или хотя бы уборная.
Над крышами беспорядочно переплетались электрические провода: сбегая со столбов, они исчезали в дверях домишек. По земле, между лачугами, змеились садовые шланги всех цветов и размеров, выходящие из отверстий, просто выпиленных или прорубленных в стенах. Не нужно было обладать особой сообразительностью, чтобы догадаться: именно так те, кому посчастливилось раздобыть нужные материалы, решали проблему водо- и электроснабжения.
По пути Джен ни разу не увидела ни табличек с названием улицы, ни номеров на домах. "Интересно, существуют ли они вообще?" — подумала она. Пока она размышляла над этим вопросом, капрал Фарес остановился у шлакоблочного домика, ничем не отличавшегося от множества других, мимо которых они прошли, и робко посмотрел на полковника. Гуахардо, не моргнув глазом, резко кивнул, то ли разрешая, то ли приказывая Фаресу войти.
Обращаясь к Джен и ее группе, Альфредо, наконец, нарушил молчание:
— Не так давно, мисс Филдс, вы спросили меня: "Что заставило вас поднять руку на правительство, которому вы поклялись в верности?". Я попытался найти слова, чтобы объяснить вам это, но не смог. Как, думал я, описать всё это словами, чтобы умная и образованная женщина-янки — вроде вас, мисс Филдс, — поняла меня? И тогда я решил: вы должны увидеть воочию, что значит быть мексиканцем, когда у власти стоят равнодушные лидеры ИРП. Поэтому я и привел вас в дом моего шофера, капрала Фареса. Может быть, увидев все это, вы сумеете лучше понять, что заставило не только меня, но и миллионы мне подобных решиться на отчаянный шаг. Можете снимать, если хотите. Возможно, вам удастся подыскать слова, которые я не нашел...
Внезапно все обрело смысл: стычка с водителем, тягостное молчание в машине и смущение капрала Фареса, когда они проходили по улицам. К тому же, Джен начинала понимать, что поступок полковника — не что иное, как грубая попытка использовать ее в целях пропаганды, и все это, вместе взятое, еще больше разозлило ее. Лицо Джен омрачилось, на нем отразились гнев и презрение, которые вызывал у нее Гуахардо. Такое же выражение застыло на лице Альфредо: в нем кипела ненависть к этой женщине, которой нужна была только та правда, что укладывается в ее чистенькие представления о том, как должен быть устроен мир.
Обращаясь к Джо Бобу, Джен произнесла отрывистые указания тоном, который выдавал ее неприязнь к полковнику.
— Ладно, приступим к делу. Передайте мне ручной микрофон.
Сдвинув назад наушники, Джо Боб включил магнитофон, послушал несколько мгновений, потом достал из бокового кармана микрофон и передал его Джен. Тем временем Тед поднял камеру на плечо, собираясь приступить к съемке.
На этот раз обошлись без долгих приготовлений. Джен быстро привела в порядок длинные темно-русые волосы и дала команду снимать. Увидев, что зажглась красная лампочка записи, и Джо Боб показывает ей большой палец в знак того, что микрофон включен, Джен заговорила, совершенно не представляя, что она вообще собирается сказать:
— Джен Филдс ведет репортаж из Мехико. Примерно час тому назад я брала интервью у полковника Альфредо Гуахардо, члена Совета, ответственного за переворот, произошедший сегодня в Мексике. Я спросила его: "Почему он решился выступить против всенародно избранного правительства страны?". Вместо ответа он привез меня, со съемочной группой, в эти трущобы в пригороде Мехико. Дом, а вернее, лачуга, перед которым мы стоим, принадлежит водителю полковника, капралу мексиканской армии. Поскольку мятежники часто заявляют, что выражают волю народа, или в качестве оправдания своих действий выставляют на всеобщее обозрение бедственное положение народа, я сочла уместным предоставить полковнику возможность изложить свои доводы. И вот мы — у дома Фареса, капрала мексиканской армии.
Дав Теду сигнал продолжать съемку, Джен направилась ко входу. Она почувствовала себя увереннее. Краткое вступление, которое она сделала перед камерой, успокоило ее. На мгновение она ощутила, что снова владеет положением. Теперь нужно постараться не позволить Гуахардо перехватить инициативу. Она чувствовала себя боксером, выходящим на ринг.
Но то, что ожидало их внутри, потрясло Джен. Тренированным глазом телекомментатора она в единый миг охватила все пространство однокомнатной лачуги, уловила все детали и пришла в ужас. Гуахардо, стоя справа от двери, молча смотрел, как капрал Фарес обнимает девочку лет шести-семи. Тоненькая, почти тощая, с угольно-черными волосами, заплетенными в косу, она мертвой хваткой вцепилась в отцовскую ногу, подняв к нему огромные, испуганные глаза.
Слева от Джен, на стене, была укреплена маленькая переносная двухконфорочная плитка. Деревянные ящики, аккуратно поставленные друг на друга и скрепленные по бокам досками, яв* ляли собой импровизированный кухонный шкаф. Его нижнюю часть, то есть нижний ящик, занимали кастрюли и сковороды, верхнюю — другие кухонные принадлежности и коробки. В углу, рядом с плиткой, стоял колченогий кухонный стол в окружении разнокалиберных стульев. У дальней стены, йа полу, лежал матрас. Хотя капрал Фарес стоял между ним и Джен, она все же увидела, что на матрасе кто-то лежит. Движимая любопытством и желанием поскорее узнать, что же особенного ждет их именно в этом доме, Джен стала обходить капрала.
При этом она задела свисающую с потолка лампочку, и та, кружась, начала раскачиваться на длинном проводе. Это отвлекло Джен, и она подошла почти к самому краю матраса, так и не разглядев, кто же на нем лежит. Когда она, наконец, опустила глаза, то чуть не вскрикнула от ужаса.
Лежащее на матрасе детское тельце походило на скелет. Было трудно сказать, сколько девочке лет — лицо уродовали глубоко запавшие глаза, обведенные черными кругами, и ввалившиеся щеки. И все же, судя по росту, ей было десять, может быть, одиннадцать лет. На руках и ногах не было даже намека на мышцы, коленные и локтевые суставы казались неестественно большими. О том, что несчастная еще жива, свидетельствовало только хриплое дыхание, едва заметно вздымавшее впалую грудь.
Оправившись от первого потрясения, Джен поняла, что, несмотря на ужасное состояние девочки, за ней заботливо ухаживают. Волосы, длинные и черные, как у ее сестренки, тщательно расчесаны и заплетены в две косы. Ночная рубашка и покрывавшая матрас простыня, хоть и ветхие, местами протертые, были чистыми.
— Ее зовут Анжела, ей десять лет.
Вздрогнув от неожиданности, Джен обернулась к полковнику. Справа, в дверях, стояли члены ее группы: Тед снимал, а Джо Боб проверял качество звука и регулировал настройку.
Снова взглянув на Анжелу, Джен спросила, что с ней. Гуахардо хмыкнул:
— Мехико, мисс Филдс, Мехико и нищета.
Джен перевела взгляд сначала на капрала Фареса и его младшую дочь — оба пристально следили за ней, потом — снова на Гуахардо. Только сейчас журналистка заметила, что в комнате - духота, а сама она обливается потом. В доме не было* окон, только дверь.
