В душе Джен понимала: все, что она видит, не могло быть подстроено, и все же почувствовала прилив злости. Она не вполне отдавала себе отчет, почему она злится, и тем более — на кого. Может быть, причина в том, что она вообще не могла смириться с этими картинами нищеты — картинами, составляющими часть реальной жизни, которая, в свою очередь, была частью ее профессии? А может, она зла нк самоуверенного полковника мексиканской армии, который ткнул ее носом в эту нищету? В этот миг, окруженная суровой правдой реальной жизни Мексики, она знала только одно: она зла, и ей не на кого излить свою злость. Решив восстановить утерянное равновесие и добиться хоть какого-то морального превосходства над полковником, она ответила резко, почти с горечью:
— Города не убивают детей. Как и правительства. Бедняжка страдает от какой-то болезни, которую, я в этом уверена, при надлежащем уходе можно излечить.
Гуахардо парировал очень спокойным и сдержанным тоном, тщательно подбирая слова:
— Как вы наивны, мисс Филдс. Наивны и самоуверенны. Вы явились к нам на юг, в Мексику, из своего богатого северного мира, где на все есть ответы, где всегда есть возможность решить любые проблемы. И все же, несмотря на весь свой ум ц образованность, как мало вы знаете! Или вы не хотите знать всей правды? Города, мисс Филдс, могут убивать людей. Выйдите на улицу и оглядитесь, если, конечно, можно назвать это улицей. Это сточная канава, навозная куча. Живущие здесь люди и животные испражняются под открытым небом. В жару все это высыхает и превращается в пыль. Ветер подхватывает микроскопические хлопья фекалий, смешивает с выхлопными газами сотен тысяч легковых машин, грузовиков и автобусов. ЛфДи, живущие здесь, в трущобах, дышат этой смесью каждый день, всю жизнь. Некоторые, вроде Анжелы, оказываются слишком слабы, чтобы выжить.
Альфредо помолчал, переведя взгляд с Джен на исхудавшее тело на матрасе.
— Пожалуй, бедняжке даже повезло. Болезнь убьет ее раньше, чем она станет женщиной. Смерть избавит ее от необходимости жить в дыре вроде этой, считая каждый грош, поднимая семью, где у детей нет ни надежд, ни радостей. Анжеле не придется увидеть, как ее сын стоит на перекрестке, выдыхая огонь, чтобы заработать несколько долларов в день. Ей не придется увидеть, как ее дочери преждевременно старятся и убивают себя, моя полы и стирая белье в домах богачей. И наконец, Анжеле не придется услышать, что ее мужа или сына застрелили на улице головорезы конкурирующей наркобацды.
Он повернулся и пошел к двери, но внезапно остановился и взглянул на Джен. Говоря, полковник судорожно дышал, стараясь сдержать гнев и подступающие слезы. Его отрывистые слова разили Джен, как удары молота.
— Нет, мисс Филдс, если вы не утратили способности плакать, то поплачьте лучше над сестрой Анжелы. У этой девчушки нет будущего. Она не может посещать школу, потому что ей приходится ухаживать за Анжелой, пока мать скребет полы за два доллара в день, а отец служит в армии. И я могу спасти не Анжелу, а ее сестру. А если мне это не удастся, если мы допустим возвращение прежнего режима, то она будет обречена жить и умереть в такой же дыре.
Джо Боба. Увидев, что полковник ушел, капрал Фарес быстро наклонился, что-то сказал дочери, обнял ее и поспешил за ним.
На мгновение Джен растерянно застыла у матраса. В ней снова начал закипать гнев. Чувствуя потребность что-то сделать, Джен выбежала из дома вслед за Гуахардо и едва не столкнулась с ним.
— А вы-то сами, полковник? Чем вы лучше других? Ведь вы знали об этой девочке. Вы — явно человек обеспеченный, имеющий все возможности, чтобы ей помочь. Почему же вы ничего не сделали?
К удивлению Джен, в ответе Гуахардо не было ни торопливости, ни гнева. Напротив, он улыбнулся и молча покачал головой. А когда заговорил; голос его звучал мягко.
— Понимаю. Вы считаете, что достаточно спасти одного ребенка. И если я, к примеру, это сделаю, то смогу жить спокойно, как и все вы, янки.
Джен, все еще вне себя от злости, продолжала наступать:
— А что, собственно, в этом плохого?
— Мисс Филдс, когда я проходил курс подготовки в Канзасе, меня однажды пригласили в ресторан. Там, рядом с кассой, стоял ящичек в виде буханки хлеба. Висевшее рядом объявление гласило: "Пятидесяти центов хватит, чтобы накормить голодающего ребенка из бедной страны в течение двух дней". Увидев это объявление, я разозлился на хозяина и его соотечественников. Я не понимаю людей, которые могут так легко отделаться от бедных и голодных во всем мире и, заплатив столь Ничтожную сумму, создать впечатление, что делают доброе, полезное дело. Отдав пятьдесят центов, они будут целую неделю или даже месяц чувствовать себя спокойно рядом со своими раскормленными детьми, которые ни в чем не нуждаются и никогда не узнают мук голода.
Помолчав секунду, Гуахардо огляделся по сторонам. Джен последовала его примеру.
— Нет, мисс Филдс, в нашей игре ставки куда выше, как говорят в вашей стране. И я не успокоюсь, пока не положу конец не только этому кошмару, но и системе, которая его породила.
Полковник смотрел на Джен, и лицо его снова приобрело холодное выражение, глаза сузились, превратившись в щелки.
— Да, вы правы! Я мог бы спасти Анжелу. Мог бы прямо сейчас вернуться туда, забрать девочку и спасти ее. Но кто спасет других, ей подобных? Вы, мисс Филдс, с вашими пятидесятицентовыми пожертвованиями? Нет, — ведь вы живете на севере, слишком далеко, чтобы слышать крики голодных детей или
С этими словами Гуахардо подошел к своей машине. Нако- нец-то интервью закончилось. Но гнев и смятение, переполнявшие Джен, еще не улеглись. Она долго стояла, а в голове у нее все звучали резкие слова полковника, смешанные с картинами, звуками и запахами трущоб пригорода. Когда Тед и Джо Боб присоединились к Джен, она уже обрела способность ясно мыслить. Гуахардо прав. И знает это. И она это тоже знает. Теперь остается одно — выяснить, что делать с этим знанием дальше.
Кто ничем не рискует, ничего не получает.
Пословица
30 июня, 03.35 К северу от Мехико, Мексика
Стоя в строю и томясь от безделья в ожидании командира взвода, солдаты Федерального округа (группа Ф) переминались с ноги на ногу, зевали и потягивались. Полковник Гуахардо, сидящий в полуразрушенном ангаре над картами и схемами, разложенными перед ним на шатком столе, время от времени поднимал голову и с равнодушным видом смотрел на них. Перед началом боевой операции лишь он и капитан, исполнявший обязанности командира взвода, знали, куда они отправляются и с какой целью. Даже пилоты, которым предстояла переброска группы Ф и еще трех групп, не имели представления о месте назначения.
Снова углубившись в документы, Альфредо задумался: так ли необходима сложная система обманных ходов и мер предосторожности, которую он изобрел, чтобы перехитрить противника и не вызвать у него никаких подозрений. В ходе подготовки операции он и сам порой с трудом понимал, где правда, а где — вымысел. Однако такие меры строжайшей секретности не были излишни — ведь "охота" шла на одного из самых опасных и коварных преступников во всей Мексике.
Сеньор Эктор Аламан, прозванный "эль Дуэньо", — "Хозяин", создал целую империю наркобизнеса, которая раскинула свои щупальца по всему Карибскому бассейну. В ее рядах были политики, высокие полицейские чины, судейские чиновники и офицеры вооруженных сил всех стран региона, включая и Соединенные Штаты.
Сам Аламан не был напрямую связан с производством, перевозкой и продажей наркотиков. Зато он оказывал всевозможное содействие тем, кто этим занимался. Владея обширной информацией о сдросе на наркотики, Аламан и его советники координировали действия производителей и поставщиков. Подкупленные им банкиры оказывали производителям и поставщикам разнообразные финансовые услуги, помогая "отмывать" деньги, полученные от нелегального бизнеса. Страховая система Аламана, представляющая собой не что иное, как сложную систему взяток, давала его клиентам возможность проворачивать дела, не опасаясь вмешательства со стороны официальных структур.
Для вербовки "служащих", обеспечивавших безопасность операций, использовались любые преступные методы — от обыкновенного взяточничества до терроризма. Имеющаяся в его распоряжении сеть агентов, которая поставляла достаточно полную информацию об опасности — реальной или потенциальной, — позволяла Аламану и членам его боевой группы вовремя нейтрализовать угрозу. Так, людей, которые могли помешать проведению той или иной операции, убеждали изменить свое мнение и подкупом пытались привлечь на свою сторону. Тех, на кого повлиять не удалось, просто уничтожали, причем так, чтобы это послужило уроком для других. Гуахардо в прошлом довелось испытать на себе власть Аламана.
