Когда я уезжал, он так и стоял у окна.
Фирма «Левередж» занимала два этажа старого здания в деловом районе, в центре, неподалеку от муниципалитета. Я поставил машину на платной парковке, поднялся на лифте на семнадцатый этаж. Интерьер был элегантный, консервативный. На стене стальные буквы ЛЕВЕРЕДЖ. Я представился секретарю и сел ждать.
Ждал я недолго. Ко мне подошла симпатичная афроамериканка в сером деловом костюме, протянула с профессиональной улыбкой руку и сказала:
— Мистер Коул, я Кейси Стоукс. Я была начальницей Дебры.
— Спасибо, что согласились со мной встретиться.
— Я удивилась, когда мистер Репко сказал, что остались какие-то вопросы. Я думала, дело закрыто.
— Знаете, когда такое случается, родственников всегда что-нибудь беспокоит. Надеюсь, вы понимаете, — сказал я.
— Да, конечно. Мы можем побеседовать у меня в кабинете.
Она повела меня по коридору, увешанному фотографиями из жизни города. Там были и фотографии Лос-Анджелеса, каким он был много лет назад, и портреты политиков — и республиканцев, и демократов. «Кто есть кто» политической элиты Калифорнии.
— Вы знаете, чем мы тут занимаемся, мистер Коул? — спросила мисс Стоукс.
— Вы проводите различные политические кампании.
Она снисходительно улыбнулась — как учительница туповатому ученику.
— Кампании — это только этапы. Политическая карьера — это путь длиною в жизнь. Мы помогаем делать политическую карьеру.
— Если соберусь стать губернатором, обращусь первым делом к вам.
Она засмеялась. У нее был милый смех и приятные манеры.
Тут у нее зазвенел КПК. Она на ходу взглянула на экран.
— Извините, встречу перенесли. У нас такой непредсказуемый график.
— Я понимаю.
Она напечатала ответ и сунула КПК в карман.
Когда мы проходили мимо переговорной со стеклянными стенами, я увидел, как несколько людей, улыбаясь, пожимают друг другу руки. Далее был общий зал, где сидели мужчины и женщины — кто-то говорил по телефону, кто-то делал записи. В основном это были ровесники Дебры. Одну из девушек, возможно, взяли на ее место.
Кейси Стоукс привела меня в свой кабинет, предложила сесть, сама села за стол.
— Итак, как я могу вам помочь?
— У нас по ходу расследования возникло несколько вопросов.
У нас. Родственники Дебры и ее призрак словно заявились в кабинет Кейси. Она заметно напряглась.
— Я как подумаю о том вечере и о том, что случилось через несколько часов… Это кошмар…
— Да, мэм. Как я понимаю, вы были последней, кто видел ее живой.
— Да. Мы были в «Бонавентуре» на ужине в честь члена городского совета Уилтса. Он — один из наших клиентов.
— Вы все время были вместе?
— Практически. Дебра должна была следить за тем, чтобы перед ужином каждый журналист получил положенные пять минут беседы с членом городского совета. Мы с Деброй занимались этим вместе.
— Она была вашей помощницей?
— Дебра работала у нас первый год. Новички работают понемногу в разных подразделениях, чтобы узнать все аспекты нашей деятельности. В тот вечер я вызвала Дебру, чтобы она поучилась общаться с журналистами. Закончились интервью, закончилась и наша работа. Мы вместе пошли к машинам.
— Дебра не рассказывала о своих планах на вечер?
— Да нет.
— Может, сказала, что собирается к друзьям или заедет выпить?
Мисс Стоукс пристально посмотрела на меня, наклонила голову:
— Какое это может иметь отношение к случайной встрече с маньяком?
— Это имеет отношение к ее личной жизни.
В глазах ее мелькнула печаль.
— Теперь понимаю. Эта сплетня про то, что она встречалась с женатым мужчиной…
— Это не дает покоя ее родителям, особенно матери.
Кейси Стоукс вздохнула:
— Мистер Коул, даже не знаю, что вам сказать. Даже если Дебра встречалась с кем-то — женатым или холостым, — она не рассказывала об этом ни мне, ни другим сотрудникам «Левередж».
У Стоукс зазвонил телефон. Она взглянула на часы, извинилась и ответила на звонок. Пока она разговаривала, я смотрел на переговорную. Там двое мужчин в деловых костюмах проводили презентацию для пятерых человек, сидевших за столом. Во время презентации один молодой человек что-то писал в своем КПК.
Стоукс закончила говорить по телефону и снова посмотрела на часы:
— Извините, что не смогла вам помочь. Прошу вас, скажите ее родителям, что лично я считаю эту сплетню абсурдной.
Она встала меня проводить, но я остался сидеть. Тогда села и она.
— Извините. Мне нечего больше добавить.
— Я говорю с вами потому, что мы кое-что узнали от полиции. Мне неловко об этом говорить, но ее родственники очень переживают. Нам надо все прояснить.
Она молча ждала, и я продолжил:
— Репко недавно узнали, что, когда всплыла эта сплетня про Дебру и женатого мужчину, сотрудники «Левередж» отказались помогать.
Она поджала губы, постучала пальцем по столу:
— Это не совсем так.
— Мисс Стоукс, по-моему, это может быть либо так, либо не так. Без «не совсем».
— Вы должны понять. Дебра, будучи новичком, ходила почти на все встречи с клиентами. Полицейские хотели встретиться с этими людьми. Наши клиенты — люди, которые живут под пристальным взглядом публики, а тут еще полицейские с расспросами про девушку, которую наши клиенты и не запомнили толком. Сам факт расспросов их недоброжелатели могли бы использовать против них.
— Велось расследование убийства. Приходилось задавать вопросы.
Мисс Стоукс заерзала:
— И эти вопросы были заданы. Мы просто проконсультировались с высшим руководством. И наши опасения были учтены.
— С высшим руководством? — удивился я.
— Мы обсудили ситуацию с заместителем начальника полиции Марксом. Он избавил нас от неловких ситуаций.
— Это шло от оперативников?
— Нет, речь о первичном расследовании. Маркс лично следил за тем, чтобы расследование велось тщательно.
Я смотрел на нее так пристально, что она нахмурилась:
— Мистер Коул!
— Замначальника полиции Маркс следил за расследованием?
— Да. Он один из наших клиентов.
Я попытался выдавить из себя улыбку. Сделал вид, что сердечно рад этой новости.
— Он что, собирается податься в политику?
— Он пока что в раздумьях. Мы полагаем, что, когда член городского совета Уилтс уйдет в отставку, Маркс вполне может занять его пост.
Моя улыбка стала еще шире.
— Ну разумеется!
— Так что, прошу вас, объясните мистеру и миссис Репко, что мы сотрудничали с полицией. Просто старались соблюсти конфиденциальность.
У нее снова зазвонил КПК, и теперь она нажала на кнопку, чтобы он замолчал. Эти штуки, кажется, были в «Левередж» у всех.
— Здесь все с такими ходят?
— Мы так поддерживаем связь. С одной стороны, удобно, а с другой — очень достает. Мы носим их с собой круглосуточно.
— У Дебры тоже такой был?
— Был, — сказала мисс Стоукс. — Их предоставляет фирма.
— В тот вечер он был с ней?
Она пожала плечами:
— Разумеется. Мы ими пользуемся и во время интервью.
Снова раздался звонок, но она даже не взглянула на аппарат. Она взяла меня под руку и повела к двери.
— Еще кое-что про эту сплетню. Надеюсь, это утешит родственников. Я не могу утверждать, что у Дебры не было личных отношений, но она никогда ни на что такое даже не намекала, никогда не вела себя как женщина, потерявшая голову. Ни о чем таком не говорила ни со мной, ни с другими коллегами. Я это знаю, потому что спрашивала их. И Маркс спрашивал.
Кейси Стоукс проводила меня, но не попрощалась. Я тоже не попрощался.
Все мои мысли были о Марксе.
В машине я просмотрел бумаги, которые мне дал мистер Репко. Среди них была квитанция, которую выдали Дарси и Мэддакс, когда вернули вещи, взятые на экспертизу. В списке фигурировали мобильный телефон и ноутбук, но КПК не было. И в доме Репко я его не видел.
Я нашел визитку Дарси, позвонил ему и спросил, был ли при Дебре обнаружен КПК.
— Это штука вроде «Блэкберри»? — Он что-то спросил не в трубку и вернулся к разговору. — Нет, ничего такого не было. Только мобильный.
— Я только что от Кейси Стоукс. В «Левередж» всем сотрудникам выдают КПК. В тот вечер Дебра пользовалась своим устройством за ужином.
— Мы нашли только мобильный. Даже не знаю, что вам сказать. Может, она просто потеряла эту штуковину?
— Погодите, Дарси! Подумайте: если «Левередж» предоставляет сотрудникам КПК, наверное, они оплачивают счета, которые выставляет компания-провайдер.
— Я понимаю, к чему вы клоните, Коул. Если бы это дело вел я, я потребовал бы от них список звонков и отправился к провайдеру, через которого она посылала электронную почту и эсэмэски. Но это не мое дело. Это дело Маркса, а он его закрыл.
