дождавшись ухода противника, можно беспрепятственно вернуть Вавилон под свой контроль. Богатства в любом случае не спасти. Так, что нет смысла тратить ресурсы на попытку отбить город силой, пока враг там.
Эмеку-Имбару сделал еще несколько шагов, словно обдумывая сказанное наместником, а затем резко остановился. Нехороший огонек появился в его голубых проницательных глазах. И этот огонек не скрылся от главы города, когда командующий развернулся к нему лицом. Он заставив вжаться в спинку кресла еще сильнее.
— Откуда у вас такая уверенность, что хетты покинут город, наместник? Мне кажется, — он вновь подошел к столу, — вы слишком хорошо осведомлены на этот счет.
Тот нервно сглотнул:
— Я просто стараюсь здраво рассуждать. Царь Мурсилис находится слишком далеко от родных земель. Его войско понесло потери и не сможет удерживать… — он осекся, увидев, как полыхнули глаза Эмеку-Имбару.
— Откуда у вас эти сведения?!
Сцепив трясущиеся пальцы под столом, наместник попытался уйти от ответа:
— Командующий, ну, у меня же есть глаза и уши…
— Конечно, есть, — голос Эмеку-Имбару отдавал таким холодом, что наместнику начинало казаться, что он покрывается предрассветным инеем, — только я-то знаю, что Ваша Светлость настолько наплевала на государственные дела, что предпочитает оставлять глаза и уши в храме Иштар между ног богатой шлюхи, — Эмеку-Имбару ухватился за крышку стола и дернул ее вверх.
Мебель полетела на пол с громким треском, заставив наместника подпрыгнуть.
— Даже сейчас, когда страна разорена войной, ты сидишь на своей толстой заднице и мечтаешь о том, чтобы тебя оставили в покое. Наедине с жирным куском говядины, кувишном вина и юной жрицей на ложе!
— Г-господин Эмеку-Имбару, — заикающимся голосом молвил наместник, сжимая ладони еще крепче в безуспешной попытке унять дрожь.
Не обращая внимания на поведение главы Ниппура, командующий выхватил меч. От лязга металла о ножны, наместник побелел, чуть не упав в обморок.
Подойдя к этой трясущейся туше и испытывая гнев с примесью откровенного презрения, Эмеку-Имбару холодно произнес:
— Я спрошу лишь один раз — откуда тебе известно о численности армии хеттов, их передвижении и дальнейших планах? Откуда тебе известно, что Мурсилис не останется в Вавилоне? Отвечай!
— Я позову стражу, — прошептал он, с надеждой косясь на массивную деревянную дверь кабинета.
— Зови! Только она не успеет помочь тебе, а собственная жизнь меня мало волнует, когда дело касается участи Вавилона.
Увидев, что кончик клинка приближается к его горлу, наместник затараторил:
— Хорошо, хорошо, я все расскажу, только уберите это от моего лица!
Выждав секунду, Эмеку-Имбару отвел меч, но прятать в ножнах не стал.
Проведя рукой по складкам на шее, наместник залепетал:
— Я заранее прошу прощения за то, что принял такое решение, но… как мне кажется… в связи с падением Вавилона и общим положением в государстве… это было самое лучшее, что я… что я… что я мог сделать.
— Что ты сделал? — каким бы ни был закаленным ветераном Эмеку-Имбару, сейчас он испытывал сильную тревогу, хоть и хорошо скрывал ее. Где-то в глубине души возникло чувство, что наместник Ниппура совершил нечто ужасное. Нечто непоправимое.
Облизав пересохшие губы, глава города, с расширенными зрачками, поинтересовался:
— Вы ведь не убьете меня?
— Зависит от твоего ответа.
Наместник застонал.
— Не трать мое время!
— Они прибыли сюда на следующий день, после падения Вавилона, — дрожащим голосом проговорил он, — предложили помощь в борьбе с хеттами. Ну, как я мог отказать?
— Кто они?
Наместник не решился ответить сразу, отведя взгляд.
— Кто они?! — рявкнул Эмеку-Имбару.
— Касситы, — одними губами произнес тот.
— Кто?
— Касситы, — громче ответил он.
Эмеку-Имбару сделал несколько неуверенных шагов назад, чуть было не споткнувшись о перевернутый стол. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Медленно, воин опустился на пурпурный ковер, сокрушенно уронив голову на грудь. Глава города Ниппур продолжал сидеть в своем плетеном кресле, стараясь не смотреть на командующего.
— Что ты наделал? — наконец, после длительного молчания, спросил Эмеку-Имбару, не поднимая головы.
Несмотря на то, что этот вопрос не требовал ответа, наместник решился его дать:
— Я принял помощь, которую нам предложили.
— Помощь? — воин вскинул голову. — Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь? Ты сдал Вавилонию собственными руками!
— Сдал? — взвизгнул наместник, на секунду позабыв о страхе перед Эмеку-Имбару. — Страну разоряют хетты! Причем тут я?
Воин устало выдохнул:
— Не понимаешь? Касситы воспользовались нашим положением. Под предлогом военной поддержки, они захватят власть в Вавилоне, не пролив и капли крови. Ты только что обменял хеттское ярмо на касситское.
— А что ты планировал делать? Вернуться к стенам Вавилона с жалким гарнизоном Ниппура?
Визгливый тон главы города начинал раздражать.
Эмеку-Имбару медленно поднялся:
— Давно надо было сказать Самсу-дитану, чтобы сменил тебя на посту наместника. Твоя тупость не знает границ, а халатное отношение к обязанностям снизило доходы царской казны, поступающей из Шумера[2]. Гарнизон Ниппура должен был стать лишь частью войска. На юге сосредоточено еще достаточно сил, чтобы попытаться дать отпор хеттским захватчикам. Ур, Эриду, Ларса — все они способны к борьбе. Точнее… были способны. Воевать против свежей армии касситов они не смогут. Да и, что-то подсказывает мне, времени на это не осталось. Верно?
Наместник промолчал.
Вместо ответа тишину прорезал громкий боевой горн.
С обреченным видом, не обращая внимания на съежившегося в кресле главу города, Эмеку-Имбару подошел к большому окну позади него и выглянул наружу.
Оно выходило на восток, прямо за крепостные стены, перед которыми располагались обширные луга, засеянные пшеницей. Обычно их золотистые колосья мирно покачивались на ветру, создавая впечатление умиротворенного моря с драгоценной пенкой. Однако сейчас растения не двигались под порывами ветра. Их стебли плотно прижали к земле копыта тысяч лошадей. Огромная армия кочевников стояла перед городскими воротами в ожидании, когда наместник Ниппура соизволит впустить их внутрь.
Горькая усмешка заиграла на устах Эмеку-Имбару.
Не отводя взгляда от многотысячного воинства, он бросил:
— Поднимайся, наместник. Пора приветствовать новых господ.
* * *
