— Да, насколько мне известно, — насторожился Аристов. — В департаменте для таких случаев существует небольшой, правда, специальный поощрительный фонд, и сумма награды зависит от вклада, какой внес тот или иной гражданин для раскрытия преступления.
Барышня заметно повеселела.
— Значит, такая награда возможна и в теперешнем случае? — продолжала задавать Вера неясные покуда для Артемия Платоновича вопросы.
Разговор приобретал весьма занимательный оборот. Право, эта дивчина кого угодно может с ума свести.
— Вам что-то известно, что может навести на след преступников? — осторожно спросил Аристов.
— Не мне, — уклончиво ответила Вера.
— Вот как. Тогда кому же? Поделитесь тайной.
— Одному человеку. Его зовут…
В коридоре послышались шаги и шумный говор. Кажется, это были Михаил и Петровская. Вера неожиданно помрачнела и замолчала.
— Ну, продолжайте, — заторопил Артемий Платонович Веру, но мысли девушки были уже далеко.
— Завтра в саду в восемь часов, — сухо объявила она ему, — я вам все расскажу.
— Право, вы меня заинтриговали, почему же нельзя сделать этого сейчас? — едва ли не в отчаянии спросил Аристов.
— Я вас буду ждать.
— Но сад такой большой, и мы можем разойтись.
— Встретимся в беседке возле пруда.
Девушка поднялась и быстро вышла из комнаты, едва сдерживая слезы.
Глава 11 СПЛОШНЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ
Сад усадьбы был великолепен. Большие яблоневые деревья были высажены правильными рядами и образовывали широкую тенистую аллею, по обеим сторонам которой были оранжереи с экзотическими растениями, среди них были и такие, встретить которые можно было не во всяком и городском ботаническом саду. За теплицами рядами шли вишневые деревья, причем каждый сорт отдельно. Крыжовник, малина, черная и красная смородина и даже ананасы в оранжереях — все было в этом саду. А о цветочных куртинах, в правильном порядке полянами разбросанных по саду, не приходилось и говорить. Их было столь много, что у Артемия Платоновича даже слегка закружилась голова, и он поначалу не заметил, что за ним следом идет какой-то человек, не отрывая от него взгляда.
К своему удивлению, Аристов обнаружил в саду молодого барона.
— Вы не видели случайно мою кузину? — поздоровавшись, растерянно спросил Михаил. — Мне сказали, что она прошла в сад.
— Нет, не видел, — ответил отставной штабс-ротмистр.
— Эй, ты, поди сюда! — вдруг крикнул куда-то за спину Аристова Михаил, и Артемий Платонович, оглянувшись, увидел, что к ним медленной походкой приближается слуга госпожи Петровской. — Что, твоя хозяйка уже встала? — спросил молодой Дагер, когда тот подошел.
— Не могу знать, ваше благородие, — негромко ответил слуга, почтительно кланяясь.
— Так пойди и узнай, — приказал слуге молодой барон. — Я буду ждать тебя здесь.
Поклонившись, слуга повернулся и медленно пошел назад.
— Поспешай, любезный, — раздраженно крикнул ему в спину Дагер. — Я не намерен ждать тут тебя до самого морковкиного заговенья.
Слуга пошел быстрее, слегка прихрамывая на левую ногу.
— Э-ге, да он хромой, — заметил Михаил.
«Хромой, — согласился с ним мысленно Аристов. — Но не хочет этого показывать, потому и ходит медленно».
Было уже, верно, около восьми. Вот-вот должна была подойти Вера. Артемий Платонович надеялся, что слуга вернется с приглашением для молодого барона, но, к его досаде, вместо лакея явилась сама Петровская в попелиновом рединготе, кашемировой шали с капюшоном и кисейном галстухе, обшитом брабантскими кружевами, наряд этот, надо отметить, очень шел ей. Михаил, засветившись лицом, что не ускользнуло от внимательного взора отставного штабс-ротмистра, поспешил ей навстречу, едва кивнув Артемию Платоновичу.
— Сударыня, — услышал Аристов, — могу ли я попросить вас уделить мне несколько минут?
— Сейчас? — спросила Петровская, растерянно кивнув Артемию Платоновичу.
— Да. Мне нужно сообщить вам кое-что важное.
Отставной штабс-ротмистр галантно отвернулся и неторопливо пошел к беседке. Он уже не слышал, как Петровская довольно резким тоном выговорила Михаилу:
— Надеюсь, то, что вы хотите мне сообщить, действительно важно. В противном случае я рассержусь на вас, что вы помешали моей прогулке в такое замечательное утро.
— Не рассердитесь, — заявил Михаил с улыбкой, подавая ей руку. — Потому что найдена вещь, относящаяся к убийству вашего жениха.
— Что за вещь? — тут же спросила она, и Михаил почувствовал, как заметно дрогнула ее рука.
— Пачка писем, которая была похищена у вашего жениха, — почти победно сообщил ей барон.
— Это вам сказал господин Аристов? — глухо спросила она.
— Ну что вы! Моя кузина.
— А Артемий Платонович об этом знает? — с некоторой тревогой спросила Петровская.
— Пока нет.
— Это хорошо, — облегченно, как показалось Михаилу, выдохнула она. — Ведь эта частная корреспонденция, она принадлежит только мне. А где эти письма?
— В комнате Веры, в комоде.
Петровская выглядела встревоженной:
— А… откуда они у нее?
— Их принес ей этот шалопай Сенька. Ну, тот самый, что ставит силки в нашей роще, помните, я говорил вам о нем?
— Припоминаю. И где же он взял письма?
— Письма он нашел в лесу, у озера.
— Забавно, однако, — пожала плечами Петровская. — А почему он принес письма именно ей?
— Все очень просто, Вера помогает его матери, и он ей доверяет. К тому же он рассчитывает на награду.
— Мне надо взглянуть на эти письма, — взволнованно заявила Петровская. — Они могут помочь мне найти злодеев.
— Я уже уговорил Веру показать их вам.
— Благодарю вас, — с чувством сказала Петровская, на мгновение прижавшись к нему, отчего у Михаила кровь бросилась в голову.
Мысли его тотчас потекли по иному руслу, и вот он уже представил себе, как он передает ей письма и она в восторге целует его в щеку. Он не отпускает ее, все крепче сжимая в своих объятиях; его руки скользят по ее талии, бедрам, а их губы сливаются в страстном поцелуе. Их близости мешает только узкое приталенное книзу платье. Не велика помеха! В умелых-то руках…
— Вы где витаете? — прервал его грезы слегка насмешливый голос Петровской.
— Простите. Я… Я думал о вас…
— Интересно, что же вас так захватило, — лукаво спросила Петровская. — Вы даже не слышали моего вопроса.
— Вы спросили, почему я оставил службу?
Она слегка поморщилась:
— Вот это меня как раз меньше всего занимает. Я спросила, где мадемуазель Вера?
— Не знаю, — опустился наконец на землю Михаил. — Я искал и нигде не мог ее найти.
— Пойдемте искать ее вместе. Ведь нельзя терять ни минуты!
Они вышли из сада, и в это время со стороны птичьего двора в сад вошла Вера и направилась к пруду.
— Простите, что я заставила вас ждать, — извиняющимся тоном произнесла она, входя в беседку, где ее вот уже более четверти часа дожидался Артемий Платонович. — У меня так много дел.
— Вам не стоит извиняться, — галантно ответил отставной штабс-ротмистр. — Я уже успел заметить, какое у вас огромное хозяйство.
— Да, это так, — сказала Вера, присаживаясь против Аристова. — И за всем этим нужен присмотр.
— Я понимаю, — мягко улыбнулся он. — Слушаю вас.
— У меня имеются бумаги, что, по всему вероятию, преступники похитили у умершего в поезде. Это связка писем на польском языке.
— Где вы их нашли? — едва сдержался, чтобы не воскликнуть во весь голос, Аристов.
— Их нашла не я, а один деревенский мальчишка.
— Где?
— В роще возле озерца недалеко от железнодорожной насыпи.
— Теперь понимаю… Так это вы для него хлопочете о награде?
— Да, — коротко ответила Вера.
— Могу я видеть эти письма?
— Конечно. Мы пойдем ко мне или принести вам письма сюда?
— Лучше сюда, — немного поразмыслив, ответил Аристов. — Если вас это, конечно, не затруднит.
— Хорошо, — согласилась Вера. — Я буду здесь через десять минут.
Но девушка вернулась раньше, и по ее встревоженному лицу Артемий Платонович догадался, что произошло нечто неприятное.
— Их нет, — в отчаянии выпалила Вера, еще не дойдя до беседки. — Письма исчезли!
«Кажется, началось», — подумал Аристов.
— Успокойтесь, расскажите все как было.
— Еще вчера вечером они лежали запертыми у меня в комоде, — продолжала сокрушаться Вера, — в самом верхнем ящике. А теперь они пропали!
— Да-с, а кому еще вы говорили о письмах? — спросил отставной штабс-ротмистр.
— Только кузену.
— А-а, — невольно протянул Аристов. — Понятно.
— Что вам понятно? — с негодованием спросила Вера. — Уж не думаете ли вы, что их похитил Мишель?
