— Вот именно. Среди вещей, которые выдали жене, есть кольцо желтого металла с красным камнем. Бруно носил рубин в золоте, никогда с ним не расставался.
— Ну и… — следователь посмотрел на Родиона.
— Бруно специально надел свое кольцо на покойника. Не удивлюсь, если он сам нанял частного сыщика, дав ему главную примету — кольцо. И если бы не брошенная машина, частный сыщик решил бы, что отыскал Бруно, а жена продолжала бы ждать мужа домой.
— Замечательная версия, — следователь хлопнул ладонью по столу. — Просто великолепная. Значит, вы полагаете, жена опознала своего мужа, которого убили? Ей станет от этого легче, верно? Если человек кончает собой, близкие всегда чувствуют себя виноватыми.
— А если вы проведете эксгумацию и повторную экспертизу, то установите, что Валентина Семеновича убили.
— Непременно. Завтра же проведу. Как я сам до этого не додумался?
— Жена ведь не стала перевозить труп, похоронила где-то на местном кладбище.
— Тогда вообще все выглядит проще простого. Надеюсь, не откажетесь присутствовать при исследовании трупа…
— Вообще-то…
— Прошу, не отказывайтесь, — следователь воздел руки. — Ведь вы так блестяще раскрыли это преступление. Осталось только добавить, почему убит Вильгельм?
— То ли не поделили что-то с Бруно, то ли Ковальский решил убрать свидетеля. Они боролись — вот почему в кулаке у убитого зажат оторванный ремешок. А когда Бруно схватил арбалет…
— Довольно экзотическое оружие, не находите?
— В том доме много экзотического оружия. Покойный, судя по всему, коллекционировал.
— Ну ничто, просто ничто от вас не укроется! — воскликнул следователь. — А у меня в производстве два случая хулиганства, одно ограбление, изнасилование, да еще в дачном поселке ветеранов войны и труда кто-то взламывает замки. Штаты не укомплектованы, людей не хватает. Не могли бы сейчас по-быстренькому раскрыть и эти дела? А еще назвать виновника взрывов в московских троллейбусах? Очень уж премию в миллион баксов получить хочется, которую мэр обещал…
— Завтра утром мне надо быть у следователя, — сообщил Родион, когда они втроем собрались возле автомобиля частного сыщика.
— Ты уверен, что состоится эксгумация? — недоверчиво поинтересовался мужичок.
— Уверен. Хотя, мне кажется, этот мент решил раскопать могилу вовсе не на основании моей версии, — Род выглядел обиженным. — У него свое на уме.
— Это очень опасно. — произнес Сашка. — Могилы нельзя раскапывать без соответствующих знаний. А уж могилы самоубийц — тем более. Я могу рассказать случаи…
— Нет, ты лучше другое объясни. Вы ведь были с Бруно любовниками, да?
Сашка смущенно улыбнулся, и на щеках появился румянец.
— Правильно, дурак я, зачем спрашиваю, — грубо сказал Родион. — С какой бы тогда стати ты забрался ко мне на диван, приняв за Бруно?
У маленького сыщика от удивления открылся рот.
— Вот видишь, — Родион хмуро посмотрел на него. — Так я и до собачки Тузика докачусь, — потом снова обратился к юноше. — Твой брат об этом знал? Он не собирался набить Бруно морду за то, что тот делает из тебя педераста?
— Может, догадывался, — Сашка кивнул. — Но он никогда не встречался с Бруно. — И потом, я не педераст, а транссексуал.
— Как это — никогда не встречался? А маленький совместный бизнес маринованными огурчиками?
Сыщик хотел было переспросить Родиона, что он имеет ввиду под огурчиками, но передумал.
— Все делалось через меня, — сообщил юноша.
— Похоже, оба они тебе здорово доверяли, — заметил сыщик.
— Но ты утверждал, что твой брат никогда не пьет с посторонними, — Родион махнул рукой на мужичка, чтобы он не встревал.
— Ни при каких обстоятельствах. — Сашка кивнул. — Потому что дурной становится. Может все разболтать, а может так обидеться, что в драку полезет.
— Но на столе я видел пустую бутылку из-под водки. Стал бы твой брат пить с Бруно, которого, как ты утверждаешь, знал заочно?
— Никогда, — убежденно сказал Сашка.
— А какие в этом городе у него друзья-приятели?
— Ну, есть, с которыми он в преферанс по выходным играет… Один молодой человек, он медбратом в больнице… И я, конечно. Я — его самый близкий друг, — произнес Сашка с горячностью, и тут же сник и поправился. — Был его самым близким другом.
— А с кем из всех он мог бы распить бутылку водки?
— При мне он иногда выпивал, — произнес юноша.
— А кроме тебя?
— Нет… — Сашка покачал головой. — Говорю же, дома пропустит рюмочку-другую. Единственный раз он напился на людях, это когда мы гостили в Москве. Валентин Семенович имеет какое-то влияние на моего брата. Наверное, еще с тех времен, когда они дружили детьми.
— Такое бывает, — как всегда авторитетно заявил маленький сыщик.
— Значит, завтра в восемь жду вас обоих на кладбище, — Родион посмотрел на часы.
— А ты куда торопишься?
— Успею съездить в Москву и вернуться обратно.
— Зачем? — насторожился сыщик.
— Утюг забыл выключить. — Врет он все, — ни к кому не обращаясь произнес сыщик, глядя на удаляющуюся фигуру. — Поди и не знает, какой стороной гладить.
— Все идет, как надо? — Сашка был на голову выше, и потому наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ты ведь доволен мною, милый Бруно?
— Цыц, блядище, — сказал мужичонка. — Я — частный сыщик Юрасов. Спутаешь с кем другим — удавлю.
Дома Родион никого не застал, только грязной посуды на кухне прибавилось.
— Могла бы и сама помыть, — произнес он, засучив рукава и поминая при этом Светлану недобрым словом.
Когда количество грязных тарелок стало ниже критической нормы, он выключил воду и, осторожно достав сигарету мокрыми руками, закурил. Затем пересчитал посуду, загибая пальцы.
— Ужинала — раз. завтракала — два, — бормотал он. А вот с кем пила кофе и французский коньяк?
Красивая, но пустая бутылка стояла на подоконнике. Родион даже открыл ее и потряс, надеясь, что хотя бы немного осталось на донышке.
— Неблагодарные паразиты, — наконец, констатировал он.
А через час стоял у дверей квартиры по улице Жолтовского.
Сначала протянул руку к кнопке звонка, но, поддавшись непонятному предчувствию, передумал и толкнул дверь.
Дверь оказалась незапертая.
Родион посмотрел на то место, куда он поставил сумку с вещами покойного. Сумки не было.
Приоткрыл дверь в первую комнату — никого. В следующую — опять пусто.
Вдруг — дзинь-дзинь-дзинь… Словно кто-то с колокольчиком пробежал за спиной.
Родион резко обернулся, но дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Квартира была нелепая, с многими дверями и длинным извилистым коридором, да еще владельцы жилплощади, похоже, чрезмерно увлеклись перепланировкой. В комнате, где находился Родион, было три двери, и он не представлял, куда попадет, если пройдет через одну из них — в соседнюю, на кухню, или обратно коридор. Он ведь кроме спальни в этой квартире нигде не был. Разве что в ванной комнате.
Было слышно, как кто-то легкими шагами продвигается по этому лабиринту.
Родион рванулся на звук, но пути распахивая все двери. Но когда он оказался в дальней комнате, то понял, что загадочный колокольчик звонит уже где-то в другом конце квартиры.
— Ну, погоди, — пригрозил Род и спрятался в углу за креслом.
«Дзинь-дзинь, дзинь-дзинь», — трезвонил колокольчиком человек, игравший с ним в прятки. Потом уже — робко: «Дзинь…» И наступила тишина.
Родион прождал в укрытии минут пять, прежде чем услышал, как отворилась дверь в комнату, где он прятался.
Шаркнула подошва. Человек нерешительно стоял на пороге. Родион осторожно выглянул из укрытия. И увидел фигуру, закутанную в белый балахон. В руках фигура держала маленький валдайский колокольчик — Попался! — заорал Род, рванувшись вперед и опрокидывая кресло.
Грохот поднялся ужасный. От неожиданности фигура подпрыгнула на месте, простыня, укутывающая тело, упала, а колокольчик покатился по полу.
— Придурок, — чуть не плача застонал Ангел. — Так и кондрашка хватить может.
— Не я затеял эту дурацкую игру в прятки, — напомнил Родион.
— Просто я увидел из окна, как ты идешь к подъезду, и решил разыграть.
— Интересно, а что ты делаешь в чужой квартире?
— В чужой? — возмутился Ангел. — Да не далее как сегодня утром я стал ее полновластным владельцем. Как вернулся — позвонил тебе. А там эта женщина. Рассказала, что вы познакомились, когда ты подыскивал мне квартиру по объявлению. Ну, Род, ты ходок, скажу тебе. Завидую. Впрочем, я тебе спасибо сказать должен.
— Не стоит, — отрезал Род.
— Не волнуйся, — Ангел улыбнулся. — Она мне все рассказала.
— Чего она тебе рассказал? — раздражение у Родиона нарастало.
