Он не нашел черной птицы. Он не нашел ничего, что бы имело к ней хоть малейшее отношение. Единственным документом, который ему удалось обнаружить, была копия счета за квартиру недельной давности на имя Бриджид О'Шонесси. Единственное, что привлекло его внимание и на время приостановило обыск, была пригоршня довольно-таки изысканных украшений в раскрашенной шкатулке, которую хозяйка держала в запертом ящике туалетного столика.
Закончив обыск, он сварил и выпил чашку кофе. Потом открыл кухонное окно, поцарапал шпингалет перочинным ножом, открыл в комнате ближайшее к пожарной лестнице окно, взял свои шляпу и плащ с кушетки в гостиной и ушел из квартиры тем же путем, которым и пожаловал в нее.
По дороге домой он зашел в магазин – его как раз открывал толстенький дрожащий от холода бакалейщик с опухшими глазами – и купил апельсинов, яиц, булочек, масла и сливок.
В свою квартиру Спейд вошел тихо, но едва он закрыл за собой входную дверь, как услышал крик Бриджид О'Шонесси:
– Кто там?
– Добрый дядюшка Спейд принес завтрак.
– Как ты испугал меня!
Дверь в спальню, которую он закрыл перед уходом, была открыта. Девушка сидела на краю кровати, ее била дрожь, правую руку она засунула под подушку.
Спейд положил свертки на кухонный стол и вошел в спальню. Он сел на кровать рядом с девушкой, поцеловал ее гладкое плечо и сказал:
– Я решил проверить, на месте ли мальчишка, и купить чего-нибудь на завтрак.
– Ты видел его?
– Нет.
Она вздохнула и прижалась к нему.
– Я проснулась – тебя нет рядом, и вдруг я слышу, что кто-то входит в квартиру. Я испугалась до смерти.
Спейд откинул ее рыжие волосы со лба и сказал:
– Прости, ангел. Я надеялся, что ты не проснешься до моего прихода. Ты что, всю ночь держала пистолет под подушкой?
– Нет. Ты же знаешь, что нет. Я вскочила с постели и схватила его, только когда поняла, что ты ушел.
Пока она мылась в ванной и одевалась, он приготовил завтрак и опустил плоский медный ключ в карман ее пальто.
Она вышла из ванной, насвистывая мелодию «En Cuba»1.
– Убрать постель? – спросила она.
– Сделай милость. Яйца будут готовы через пару минут.
Когда она пришла на кухню, завтрак уже был на столе. Они сели так же, как и накануне вечером, и с аппетитом принялись за еду.
– Ну что, поговорим о птице? – предложил он, пока они ели.
Она положила вилку на стол и посмотрела на него, нахмурив брови и сложив губы трубочкой.
– И у тебя хватает наглости просить меня об этом в такое утро! – возмутилась она. – Не хочу и не буду.
– Стерва ты упрямая, – сказал он грустно, отправляя в рот кусок булки.
Когда Спейд и Бриджид О'Шонесси вышли из парадного и сели в ожидавшее их такси, мальчишки-филера поблизости не было. За такси тоже никто не следил. Ни недомерка, ни других праздношатающихся личностей они не заметили и около «Коронета».
Бриджид О'Шонесси не захотела, чтобы Спейд поднимался с ней наверх.
– Возвращаться в вечернем платье в этот час подозрительно даже и без спутника. Надеюсь, мне никто не встретится.
– Поужинаем вместе?
– Хорошо.
Они поцеловались. Она вошла в подъезд. Он сказал водителю:
– Отель «Бельведер».
В «Бельведере» он тут же заметил мальчишку-филера, который сидел в холле на низком диванчике, откуда хорошо просматривались все лифты. Мальчишка читал газету.
У портье Спейд выяснил, что Кэйро в отеле нет. Он нахмурился и ущипнул себя за нижнюю губу. В глазах его заплясали желтые искорки.
– Спасибо, – тихо сказал он дежурному и отвернулся. Вразвалочку он пересек холл, подошел к диванчику, откуда хорошо просматривались лифты, и сел рядом с молодым человеком, который читал газету.
Молодой человек от газеты не оторвался. Вблизи он выглядел явно моложе двадцати лет. Черты его лица были мелкими, но пропорциональными. Кожа поражала белизной. Одежда его не отличалась новизной или особым качеством, но носил он ее со строгой мужской опрятностью.
Высыпая табак на согнутую коричневую бумажку, Спейд, как бы между прочим, спросил:
– Где он?
Мальчишка опустил газету и огляделся намеренно медленно, словно бы сдерживая природную быстроту. Он смотрел в грудь Спейда своими маленькими светло-карими глазами из-под длинных загибающихся ресниц. Абсолютно спокойным и ровным голосом он спросил:
– Что?
– Где он? – Спейд продолжал возиться с сигаретой.
– Кто?
– Педераст.
Взгляд ореховых глаз пополз вверх по груди Спейда и застыл на узле его бордового галстука.
– Дурака валяешь? – спросил мальчишка.
– Что ты?! Когда мне придет такое в голову, я тебя заранее предупрежу. – Спейд облизал край курительной бумаги и дружески улыбнулся мальчишке. – Из Нью-Йорка пожаловал?
Мальчишка неотрывно смотрел на галстук Спейда и молчал. Спейд кивнул, будто услышал утвердительный ответ, и спросил:
– Неприятностей ищешь?
Мальчишка еще какое-то время смотрел на галстук Спейда, потом поднял газету повыше и снова углубился в чтение.
– Пошел вон, – сказал он сквозь зубы.
Спейд прикурил сигарету, уселся поудобнее и добродушно заговорил:
– Вам придется поговорить со мной, сынок, кому-то из вас обязательно придется, так и передай Г. Это я вам точно говорю.
Мальчишка отложил газету и повернулся к Спейду, холодно глядя на его галстук. Его маленькие руки спокойно лежали на животе.
– Ты допрыгаешься, – сказал он низким ровным угрожающим голосом. – Повторяю еще раз – пошел вон.
Подождав, пока пройдут мимо толстый человек в очках и тонконогая блондинка, Спейд засмеялся и сказал:
– Этим ты еще можешь напугать кого-нибудь на Седьмой авеню. Но мы не в твоем Нью-Йорке, а в моем Сан-Франциско. – Он затянулся и выдохнул большой клуб сигаретного дыма. – Так где он?
Мальчишка произнес два слова, первое из которых было коротким энергичным глаголом, а второе – «отсюда»
– Так и зубов лишиться недолго. – Голос Спейда был по-прежнему дружелюбен, хотя лицо и каменело. – Пока цел, учись вежливости.
Мальчишка повторил свои два слова.
Спейд бросил сигарету в высокую каменную вазу и поднял руку, привлекая внимание человека, который уже несколько минут стоял рядом с табачным киоском. Человек кивнул и заспешил к ним. Он был средних лет и среднего роста, хорошо сложен и одет в опрятный темный костюм.
– Привет, Сэм, – сказал он, подойдя к ним.
– Привет, Люк.
Они пожали друг другу руки, и Люк сказал:
– Бедняга Майлз.
– Угу, не повезло ему. – Спейд кивнул в сторону мальчишки, сидящего рядом. – Почему ты позволяешь всякой сволочи, набившей карманы пистолетами, торчать у тебя в отеле?
– Ах, вот оно что? – Люк оглядел мальчишку карими цепкими глазами, лицо его сразу посуровело. – Чего тебе здесь надо? – спросил он.
Мальчишка встал. Спейд тоже встал. Мальчишка переводил взгляд с одного мужчины на другого, точнее, с одного галстука на другой. Люк носил черный галстук. Рядом с детективами мальчишка выглядел школьником.
Люк сказал:
– Значит, так: если тебе ничего не надо, то проваливай и чтоб я тебя здесь больше не видел.
Мальчишка сказал: «Я вам это еще припомню» – и вышел из отеля.
Они смотрели на него, пока он не скрылся из виду. Сняв шляпу, Спейд вытер влажный лоб носовым платком.
Гостиничный детектив спросил:
– Кто это?
– Не знаю, – ответил Спейд. – Впервые вижу. Можешь мне что-нибудь сказать о Джоэле Кэйро из номера 635?
– Ах, этот? – Люк ухмыльнулся.
– Сколько он здесь уже живет?
– Четыре дня. Сегодня пятый.
– Так что ты можешь сказать про него?
– Да ничего, если не считать его мерзкой внешности.
– Выясни, пожалуйста, ночевал он сегодня или нет
– Постараюсь, – сказал детектив и ушел.
Спейд сел на диванчик.
– Нет, – доложил Люк, – в номере он не ночевал. А что случилось?
– Ничего.
– Выкладывай. Ты же знаешь, я умею держать пасть на замке, но если что не так, мы должны успеть получить с него по счету.
– Все так, – заверил Спейд. – Видишь ли, я для него делаю небольшую работенку. Если что, я тебе обязательно скажу.
– Да уж конечно. Может, хочешь, чтобы я посмотрел за ним?
– Спасибо, Люк. Это никогда не помешает. В наши дни чем больше знаешь о тех, на кого работаешь, тем лучше.
Джоэл Кэйро появился в отеле, когда часы в вестибюле над лифтом показывали одиннадцать часов двадцать одну минуту. Лоб его был забинтован. У одежды был тот несколько неопрятный вид, который она приобретает, если ее носят не снимая много часов подряд. Опущенные уголки губ и век придавали лицу кислое выражение.
Спейд встретил его у конторки портье.
– Доброе утро, – произнес он самым обычным тоном.
Кэйро выпрямил свое усталое тело, мышцы его печального лица напряглись.
