Чтобы найти здание факультета журналистики на Моховой, мне пришлось обойти все переулки возле станции «Охотный ряд», и даже дальше. Нечаянно я набрела на вход в парк, из которого гогочущей гурьбой вывалились скорее неприлично раздетые, чем одетые девушки. Наверняка кто-то из них тоже приехал в Москву учиться. Драные колготки, запах перегара и работа по ночам – вот мое потенциальное будущее в случае провала. Я сжала зубы и продолжила многочасовые блуждания. Смешно, но обратная дорога от университета к метро заняла у меня от силы минут семь.
Как выяснилось, тридцатичетырехэтажный храм науки со шпилем в центре, о котором я грезила с пятого класса, предназначался для студентов других специальностей. Сначала меня это озадачило, но стоило отыскать старинное здание, с памятником Ломоносову во дворе, как я тут же влюбилась в атмосферу своей будущей альма-матер. Я подошла к сидящим у ног Михаила Васильевича студентам и завела первые знакомства хоть и с будущими, но все-таки журналистами. Вопросы, копившиеся годами, слетали с моих губ сами собой. Наконец, я взяла себя в руки и спросила о главном: что нужно говорить экзаменационной комиссии, чтобы поступить. Ответить на это никто не смог, зато мне удалось составить целый список вещей, о которых лучше молчать. Назавтра я все-таки отправилась на Воробьевы горы и постаралась разузнать все, что могло помочь при поступлении Лильке.
Методом «от противного», я заготовила ко дню творческого собеседования несколько утверждений, которые собиралась вставлять между делом в ответы, какими бы ни были вопросы комиссии. Накануне мне удалось нейтрализовать кошек. На ветеринарных форумах посоветовали опоить их «секс-барьером», побочный эффект от которого – сонливость. На экзамен я все равно отправилась невыспавшаяся. Ко мне наконец-то переехала лучшая подруга. Лилька всю ночь ворочалась на диване, а я в очередной раз проклинала дурацкую планировку квартиры-студии. С утра все валилось из рук. Голова раскалывалась, язык еле ворочался. Я попыталась размять его скороговорками, но вместо этого посадила голос. Казалось, усилия последних лет пропали зря. Обладая необходимыми знаниями, я была не в состоянии их проявить.
Вовремя добравшись до здания на Воробьевых горах, я чуть не опоздала, блуждая по коридорам. Отыскав нужную дверь, наконец, смогла перевести дух и осмотреться. В ожидании своей очереди, абитуриенты разбились на группки. Возле лестницы ни о чем болтали ребята, забежавшие попытать шанс. Вряд ли кому-то из них повезет, чего не скажешь о компании, оккупировавшей подоконник. Судя по качественной ткани костюмов и мягкой даже на вид коже обуви, их родители не пожалеют средств на платное образование. Хотя, кого-то из них я, скорее всего, недооцениваю. Найдутся такие, кому хватит денег, чтобы поступить на бюджет. Не хочется верить, что комиссия берет взятки, но дыма без огня не бывает. В любом случае, не зависимо ни от моих, ни от своих ответов, эти абитуриенты будут студентами МГУ.
Дверь кабинета открылась. Я хотела посмотреть, кто вышел, но мое внимание привлекла очередная группа поступающих. Сердце застучало быстрее. Вот они, мои главные конкуренты: мальчик-хипстер в клетчатой рубашке и очках с широкой оправой, полноватая девочка-ботанка, тоже в очках, но с толстенными линзами, увеличивающими глаза, и накачанный парень с солдатской выправкой. Выводы я, конечно, сделала не из внешности. Мое внимание привлек разговор, обрывки которого долетели, когда открылась дверь и остальные абитуриенты притихли. Делая вид, будто прогуливаюсь вдоль коридора, я подошла ближе.
– Два репетитора в день с понедельника по пятницу и курсы по субботам – оптимально, – заявила ботанка.
– Не согласен, – сложил на груди руки хипстер. – По мне так лучше учиться без выходных, зато каждый предмет – в свой день.
– Материал лучше усвоится, – закивал солдат.
– А как же курсы? – парировала ботанка. – Они длятся целый день, на репетитора времени уже не остается.
– Я ходил на вечерние, – ответил хипстер, – три раза в неделю.
– А я вообще на курсах не занимался, – похвастался солдат. – У нас в Суворовском без курсов хорошо готовят.
– За три раза больше времени на дорогу потратишь, – проигнорировав суворовца, ответила хипстеру ботанка. – Да и статьи писать времени не останется. Кстати, ты где публиковался?
– В компьютерных журналах, вроде «Игромании» и «Хакера».
– У меня издания солиднее – новостные еженедельники, – подмигнула она. – Их даже правительство читает, туда на коленке не настрочишь.
Солдат с воодушевлением закивал, а хипстер только пожал плечами. От разговоров про репетиторов и публикации меня начало подташнивать. Пришлось отойти в сторонку, чтобы окончательно не потерять самообладание. Знания и опыт, которые я считала своими преимуществами, обесценивались за секунды. Перед моим внутренним взором предстала та, кем меня видели окружающие – провинциальная выпускница, непонятно по какой причине возомнившая себя будущим журналистом. Глупо надеяться, что экзаменаторы смогут разглядеть во мне что-то большее. Я проиграла сразу после раздачи карт. Единственный шанс выделиться из числовой колоды – прямо здесь и сейчас отыскать козырь, способный отбить любую картинку.
– Вам не хорошо? – обратился ко мне мужчина средних лет, в дорогом костюме и с кожаным портфелем в руках.
– Нет, все нормально. Голова немного побаливает.
– Обращайтесь, если что-нибудь понадобится.
– Спасибо, у меня с собой анальгин.
– Я имел в виду не обезболивающее, – понизил он голос, – а помощь с поступлением.
– Что?
– Моя жена работает ответственным секретарем приемной комиссии. Она может занести вас в список поступивших.
– Сама поступлю, – сказала я и с сомнением покосилась на ботанку.
– Поступят только свои. Для статистики МГУ нужны студенты из регионов, но ими станут те, кто заплатит.
– У меня нет денег.
Я отвернулась к стене, чтобы не видеть ни конкурентов, ни мужчину с портфелем.
– Знаете что, – положил руку мне на плечо он, – вы мне нравитесь. Вот как поступим: я вам помогу, а вы заплатите мне после зачисления.
Неужели случилось чудо? В тот самый момент, когда казалось, что все потеряно, мне дали новый шанс! О, удивительная Москва, с ее непредсказуемыми дарами!
– Нет, поступим по-другому, – я снова повернулась к мужчине. – Вы не ударите палец о палец, потому что никакой жены-секретаря в приемной комиссии у вас нет, а когда я сама наберу проходные баллы, придете за деньгами.
– Не хотите учиться в МГУ – ваше дело, – пожал плечами он и отступил на полшага.
– Хочу, поэтому предложу вам другой вариант заработать.
– Тише, – шикнул он и подошел ближе. – Что еще за вариант?
– Сейчас я незаметно передам вам три тысячи рублей и бумажку.
– Девочка, речь не о рублях…
– Не перебивайте. Через десять минут вы будете ждать меня в конце коридора с этой же бумажкой в руках. Я ее заберу и отдам еще семь тысяч.
– Что за бумажка?
– Обычный листок, – вытащила из сумки список фраз, которые нельзя говорить приемной комиссии я. – Держите. Можете отойти и прочитать.
– Гони три штуки, – спрятал бумагу во внутренний карман пиджака он.
Мужчина забрал деньги и пошел к лестнице. Я прождала десять минут, а его все не было. Перспектива потерять три тысячи пугала куда меньше риска, которому я себя подвергала, вручая взятку и забирая шпаргалку в коридоре МГУ. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Спустя четверть часа мужчина все-таки вернулся и прошел в конец коридора. Выждав пару минут, я направилась следом. Троица зубрил продолжала увлеченно болтать, не обращая внимания на окружающих. Проходя мимо них, я качнула сумку на плече. Она слегка коснулась руки ботанки. Забрав у мужчины в костюме бумажку и расплатившись, я пошла в туалет. Не успела развернуть записку, как ботанка появилась на пороге. Все шло по плану, пока следом за ней в женский туалет не вошли хипстер и суворовец. Изображать ужас не пришлось. Видимо, ботанка оглянулась мне в след и обратила на меня внимание остальных. Плохо дело. Двое парней в женском туалете могут вызвать нежелательный интерес.
