А поскольку именно ему Мазур был обязан адмиральством, то, по закону подлости, жизнь означенного Мазура легонько осложнилась. Широкой огласки эта история не получила, но слушок пошел, сплетенки поползли – особенно если учесть, что в тех местах, куда пришлось трудоустроить новоявленного адмирала, многие восприняли пришельца, мягко скажем, негостеприимно, ибо он своим вторжением нарушил устоявшиеся расклады, а то и похоронил чьи-то надежды. Ну, дело обычное, так обстояло во все времена под любыми широ-тами...
Одним словом, Мазуру жилось неуютно. Из прежнего мира его выдернули, как репку из грядки, а в новом он приживался плохо. И потому, стараясь действовать без спешки и суетливости, пытался окольными дорожками вернуться из тихих коридоров Главного штаба на старое место, пусть и не в прежнем качестве. А ведь и на старом месте службы его неожиданный взлет в адмиралы кого-то ущемил, а кого-то и разозлил... Ситуация, как легко догадаться, щекотливейшая.
И вот наконец забрезжило что-то, постепенно превратилось из зыбкой перспективы в реальный шанс... Это вполне реально – вновь оказаться среди тех, с кем провел бо2льшую и лучшую часть жизни. Конечно, комбинация в несколько ходов, конечно, долгий зондаж и деликатное прощупывание...
И тут появляется контр-адмирал Нечаев – с невыносимо удрученным видом, с первого взгляда ясно, находящийся в полном расстройстве чувств. Боже упаси, он вовсе не просит оказать ему услугу – он всего лишь мягко и ненавязчиво ищет моральной поддержки, в нешуточных хлопотах пребывая...
Как стало модно выражаться в последнее время на заокеанский манер, у него проблема. Проблему зовут Света, ей двадцать три года, и она – родная и единственная доченька господина адмирала. Кровиночка, лапушка, комсомолка, спортсменка, отличница... Мазур ее допрежь в глаза не видел, но краем уха слышал от кого-то – искусствовед, на полгодика сходила замуж, недавно развелась, недурна, умна, вольных нравов...
Света умирает от желания навестить тетушку, родную сестру Нечаева, мирно проживающую в граде Шантарске, откуда и сам адмирал родом. Навестить родовое гнездо, вообще развеяться, благо лето. Финансовых загвоздок в осуществлении этого нехитрого плана нет, зато есть медицинские – не может Света летать самолетами, что-то там то ли со средним ухом, то ли с сосудами головного мозга. Категорически противопоказаны проблеме-Свете аэропланы. Исключительно поездом, как встарь, когда не было еще никаких аэропланов, а те, что имелись, летали от ворот до забора, не далее.
Особо следует уточнить: на дворе у нас ныне – независимая Россия на шестнадцатом году перестройки, а этот печальный факт развернутых объяснений не требует. Если вкратце, не те у нас нынче времена, чтобы красивая молодая женщина, хрупкий питерский искусствовед, в одиночку пересекала по чугунке российские просторы, пусть даже и в комфортабельном СВ. Тут вам и скорбные бюджетники на рельсах, и поездное ворье, пускающее по ночам газ в купе, и пьяное хамье, и представители особенно озабоченных сексуально племен, путешествующие, как правило, стаями... да, а самое-то главное едва не забыли: над всем этим беспределом – зловредный Рыжий с когтистой лапой на рубильнике...
Такие дела. Упаси боже, Нечаев не настаивает, он вообще не формулирует четко членораздельных просьб. Он всего-навсего рассыпает деликатные намеки, которые его собеседник непременно должен понять совершенно правильно...
Беседа затягивается, и понемногу намеков становится чересчур уж много, пусть они мимолетны и невесомы, но из них без труда можно сложить картинку. У Мазура все равно начинается отпуск, и одинок наш Мазур, как перст, ни семьи, ни дома, и делать ему абсолютно нечего, кроме как вульгарно тянуть коньячок и делать заходы в сторону доступного женского пола – но кто сказал, что этим нельзя заниматься и в Шантарске? Если подумать, никакой особенной разницы. Даже наоборот: места курортные, пейзажи прекрасны, отели удобны, спиртное качественное и недорогое, а доступный женский пол красив. Излишне добавлять, что все мыслимые расходы будут возмещены, более того, оплачены заранее с «походом». Адмирал Нечаев дипломатически тонок, обходителен и застенчив, он вьется вокруг Мазура, как гусар-соблазнитель возле наивной уездной красоточки, ему крайне неудобно, но он в отчаянном положении...
А главное – от него многое зависит. ОЧЕНЬ МНОГОЕ. Если он поддержит Мазуровы осторожные маневры – дело кончится гораздо быстрее и выгорит непременно. А если он обидится – может и понаставить на пути нехилых шлагбаумов.
Вот об э т о й стороне дела – ни намека. Но он знает, что Мазур знает. Джентльмены понимают друг друга без слов...
В общем, в конце концов высокие договаривающиеся стороны в своем ненаписанном коммюнике приходят к тому простому выводу, что адмирал адмиралу – друг, товарищ и брат. И еще через двое суток одетый в штатское отпускник, контр-адмирал Мазур спускается на лифте, выходит из подъезда и садится в машину Нечаева, где знакомится с молодой блондинкой, и она настолько в его вкусе, что зубы сводит.
И они катят на восток, встречь солнцу, в купе СВ. Очень скоро выясняется, что вверенная его попечению кровиночка весьма даже умна и общаться с ней интересно. А потом начинает исподволь складываться впечатление, что эта вполне взрослая красоточка жаждет еще более тесного общения. Остатки высокой морали и былого кодекса строителя коммунизма, травленного замполитами, школенного особыми отделами, в семи щелоках стиранного партсобраниями, поначалу дают о себе знать – и Мазур упорно пытается себя убедить, что принимает желаемое за действительное: в самом деле, зачем этой стильной красотке разменявший полтинник морской волк?
Но постепенно становится невозможно себя убеждать, будто ему все мерещится – Света идет к поставленной цели отнюдь даже не вульгарно, но чертовски целеустремленно. Не понять ее правильно способен лишь импотент либо голубой, а Мазур ни тот и ни этот, хотя первое, увы, когда-нибудь да предстоит.
Символический халатик, взгляды, рафинированные пошлости вслух, в такой упаковке, что пошлостями вовсе и не выглядят...
Ну, и в конце концов – происходит. Что греха таить, к обоюдному удовольствию. После чего путешествие переходит на качественно иной уровень, или как там еще выразиться. Гармония тела налицо, но вот с гармонией духа обстоит далеко не так благополучно – если молодая дама игрива, легкомысленна и спокойна, то господин контр-адмирал К. С. Мазур чувствует себя скверно. Можно бы даже сказать, «не в своей тарелке», но он терпеть не может этого выражения, поскольку оно возникло в старые времена исключительно из-за ошибки невежды-переводчика, слабо знавшего французский и спутавшего два схожих слова: «тарелку» и «плохое самочувствие»...
Нельзя сказать, что он лишился сна и покоя, никак нельзя. Не настолько он субтилен душой и тонок нервами. Но все равно, на душе чувствительно поскребывали кошки. С дочками сослуживцев он в одной постели еще не оказывался – и потому в этой нестандартной ситуации никак не мог подвести свои чувства и эмоции к некоему знаменателю, к четкой определенности...
– Ты опять напряженный, – сказала Света лениво, но на сей раз без всяких игривых подначек. – Чувствуется. Вот не ожидала такого забавного сочетания – убивец с мятущейся душой... Вы там все такие?
– А черт его знает, – сказал Мазур. – Другое поколение, наверно. Это плохо?
– Не знаю, честно... – Она пошевелилась, чтобы дать ему побольше места на диванчике, хотя и мягком, но узком. – Я очень надеюсь, ты не вздумаешь, доставив меня в Шантарск, тут же оттуда улетучиться? У тебя же все равно отпуск, прекрасно проведем время...
– Я тебе и в Шантарске буду нужен? – спросил он спокойно.
– Ох, как это прозвучало... – Она тихонько рассмеялась. – Вроде бы невозмутимо, по-суперменски, и в то же время с затаенным страхом. В поезде, мол, сойдет и это, а в миллионном Шантарске тучами гуляют молодые загорелые кобели? Ох, до чего ты у меня закомплексованный...
– Проклятые годы, – сказал Мазур. – Сие – суровая реальность. Любопытно, какие будут у тебя комплексы, когда доживешь до моих лет...
– Бр-р! – Она непритворно содрогнулась. – Смени пластинку. Это для мужика полтинник – не годы, а женщине, если она не дура, подумать страшно... Особенно если любимая мамочка обладает, пардон, габаритами 90 – 90 – 90...
– Ну, это все от тебя зависит... – сказал Мазур. – Вовсе не обязательно становиться точной копией...
– Я буду очень стараться, – сказала она серьезно. – Вообще-то надежды есть. Сиятельная маман в жизни не слыхивала о диетах и шейпингах – дите той эпохи, когда благополучные офицерские жены и знать не знали, что тело можно с т р о и т ь... А потом страшно удивлялись, отчего это мужья их бросают.
– Ну, твои же не разбежались...
– Потому что сиятельный папа до колик боялся... как это у вас называлось? Оргвыводы?
