– Могу идти?
– Идите.
Генерал проводил взглядом квадратную фигуру Плеханова и как только за ним закрылась дверь, вытащил из ящика стола папку. На ней не было грифа «совершенно секретно», был лишь номер 2:5020/313.8, стандартный код внутренних документов: двойка означала вторую степень доступа – выше только у министра внутренинх дел, двоеточие, код московского ведомства, дробь, шифр дела и через точку порядковый номер – восемь. Номер соискателя проекта, некого Гриценко. «Ваш номер восемь, надо будет – спросим» – произнёс вслух генерал и нажал клавишу селектора.
– Галя, пригласите Гриценко.
«Надо будет – спросим» – повторил генерал. В кабинет вошёл рослый и стройный человек с правильным спокойным лицом. Оно напоминало скорее лицо учёного, чем военного, и это сходство довершали золотые очки.
– Товарищ генерал-лейтенант Климов, генерал-майор Гриценко по вашему приказанию прибыл! – отрапортовал вошедший.
– Садитесь, Леонид. – Климов показал, что разговор будет полуофициальным, затем поднял чёрную папку с шифром и многозначительно потряс ей в воздухе, – я рассмотрел ваш проект. Обсудил. И навёл справки. Вы предлагаете организовать школу спецподготовки. Чем ваши выпускники будут отличаться от выпускников обычных спецшкол и боевиков высших спецподразделений типа «Ветер» или даже «Альфа»?
– Они будут отличаться программой обучения и самыми новыми наработками в области разных наук. Это сделать реально, но никто до сих пор не занимался технологией выращивания бойцов на таком уровне – все действующие спецшколы основаны на методе курсов. Курсы подготовки, курсы переподготовки, курсы улучшения подготовки. Мы же предлагаем выращивать бойца в учебно-боевой атмосфере. Для каждого бойца будут разработаны индивидуальные программы, с каждым будут работать десятки лучших специалистов – целые дни. И методики будут основаны не только на передовых военных наработках, а на самых новейших разработках в области физиологии, психологии и других наук. Да, это будут колоссальные затраты – мы привели примерную смету восьми лет обучения. Но они окупятся с лихвой.
– Вы красиво говорите, Леонид. Но какая гарантия в том, что ваш боец будет на порядок превосходить любого другого бойца?
– Ну вы понимаете, что гарантию тут не даст даже Господь Бог. Потому что такой системы подготовки, как предлагаем мы, нет нигде в мире.
– Ну, как мы тут случайно выяснили, – раздражённо начал Климов, – в мире бывает всякое. И не надо недооценивать подготовку наших потенциальных противников – там тоже сидят далеко не дураки, и они тоже ищут новые пути и новые технологии. Возможно такие, которых у нас пока нет.
– Следовательно вы только что подтвердили мою идею о том, что необходимо создать технологию нового типа? – Гриценко прищурился и склонил голову набок.
– Хитрости у вас, Леонид, как у дурака махорки, за словом в карман не полезете. Но я не говорил, что новые технологии нам не нужны. Я сомневался что нам нужен именно тот проект, который предлагаете вы. Чем вы поручитесь, что через восемь лет вы дадите нашему ведомству таких бойцов, о которых пишете вот здесь? – Климов кивнул на папку, – я бы даже сказал: «о которых мечтаете в проекте».
– Это опять вопрос о гарантиях? Гарантий нет, поскольку не было прецедентов. Прецедентов нет, поскольку проект не утверждён. Проект не утверждён, поскольку нет гарантий. Замкнутый круг – вы со мной согласны?
– Ну в какой-то мере.
– Тогда я могу выставить свой единственный козырный аргумент – мой институт когда-нибудь выдвигал обещания, с которыми не справился в дальнейшем? Возьмём последние три года. Хотя бы из самого последнего – мы обещали синтезировать BZX? Буквально неделю назад мы его синтезировали. Мы обещали в прошлом году сконструировать нейродетектор лжи? Мы его сконструировали. Мы обещали разработать простую методику, определяющую скорость психической реакции и вероятность нервного срыва для личного состава? Мы сделали и это. Кравченко и Полушкин, которые завалили вашу операцию «Вихрь», это были люди из критической группы, я лично рапортовал вам об их низкой психологической устойчивости задолго перед операцией. В то время, как ваши психологи сказали что они, наоборот, лучшие из лучших, и включили их в самый важный…
– Гриценко, вам не кажется, что вы мне уже начинаете читать нотации?
– Простите, генерал-лейтенант.
– И что это за манера себя нахваливать? Сам не похвалишь – никто не похвалит?
– Прошу прощения, ни в коей мере. Я лишь хотел подчеркнуть, что если наш институт и раньше справлялся с задачами, то разве не логично было бы предположить, что он справится и в дальнейшем?
Климов вздохнул.
– Мне бы вашу уверенность и энтузиазм… Значит так, проект ваш будет окончательно рассмотрен в среду на совещании. Но я вам скажу заранее и неофициально: он утверждён. Наверху. Поэтому начинайте действовать уже сейчас. Что у вас на первом плане?
– Поиск людей. Мне нужен не просто материал, а единицы из миллионов. Тогда из них мы воспитаем супербойцов. И тут мне возможно понадобится ваша помощь.
– Всё что угодно, любые люди, любых наших подразделений.
– Нет, для нашей системы тренировок люди должны быть не старше двадцати лет. Поэтому я думаю искать среди курсантов военных училищ. Или даже среди гражданских. У нас ведь большой опыт отбора и тестирования.
– Так какая помощь нужна?
– Административная. Всякое бывает.
– Не очень понял о чём речь, но там будет видно.
– И ещё просьба – можно с меня снять эти бесконечные дела по консультированию судебных расследований? Пусть ими занимаются соответствующие органы – у них хватает и своих консультантов и своих экспертов.
– А что вас так тревожит в этом? Ну пара-тройка консультаций, пара дельных мыслей – от вас убудет?
– Приходится с головой залезать в эту, извиняюсь за выражение, бытовуху. Какие-то банки делят левые кредиты, какие-то мафиозные группировки вышибают налоги с кооператоров, какие-то химики варят наркотики по углам – на так называемую «пару-тройку консультаций» уходит сейчас сорок процентов работы нашего института. Я не спорю, что это дела важные и нужные, но считаю, что мы можем делать что-то большее, чем копаться в грязном белье мафиозных воротил районного масштаба.
– Я подумаю над этим вопросом. Когда вы вплотную займётесь проектом, мы вас освободим от судебной экспертизы и прочих следственных дел. Но пока до нового года – увы, придётся продолжать копаться в этом грязном дерьме, как вы сказали.
– Я сказал «грязном белье».
– Неважно. Всё, вы сводобны.
– Всего доброго, товарищ Климов.
Климов хмыкнул – ох уж эта вечная штатская развязность Гриценко. Ну да ладно, лишь бы дело делал.
* * *
=== здесь и далее начало истории Яны в издание не вошло ===
Человек стоял не двигаясь, лица его было не видно, туловище тоже было бесформенным. Яна сделала еле заметное движение рукой и с лёгким хлопком нож воткнулся в точку, расположенную между его глазами, но на несколько сантиметров выше – центр лба. Контур рукоятки казался слегка размытым – она ещё немного вибрировала.
– Яна, сколько раз тебе повторять – тут кость, её ты никогда не пробьёшь ножом, особенно слёту, – отец выдернул нож из деревянного манекена и хмыкнул – лезвие вошло достаточно глубоко в дерево. Если учесть, что кидала его шестнадцатилетняя девчонка… – Яна, я ещё раз повторяю: в лоб нож не кидают, его кидают в глаз, в живот, в шею.
– А в сердце?
Отец поморщился.
– Ты наверно сбегала с уроков анатомии в кино и смотрела фильмы про Джеймса Бонда? Сердце достаточно хорошо защищено рёбрами, какая вероятность что нож пройдёт сквозь них, а не отскочит? К тому же оно почти полностью скрыто пластинами грудины – их не пробьёшь. Только идиоты думают что сердце слева – оно на самом деле почти в самом центре груди, в левую сторону выдаётся незначительно. В принципе хорошо брошенный нож легко пройдёт через хрящи и рёбра к сердцу. Но знаешь сколько таких героев напарывались на том, что брошенный нож не достигал сердца? Отлетал, попадал чуть вбок, в грудину.
– Батя, ты чо мне хочешь сказать, что нож в сердце не кидают?
– Яна, знаешь что? Сходишь завтра в посёлок на живодёрню и попросишь разрешения кинуть нож в бычью тушу – тебе всё сразу станет понятно. Это перед деревяшками мы все гордые ходим.
Не говоря ни слова, Яна взяла нож и со злостью метнула его ещё раз. Целилась она очевидно в глаз, но нож прошёл мимо деревянного виска, еле слышно чиркнув по голове манекена, и с шелестом опустился в зелёные заросли молодой крапивы. Раньше бы Яна топнула ногой от досады, но теперь она не обратила на свой промах почти никакого внимания, и это конечно не укрылось от внимательного взгляда отца.
