При этих словах Хасан быстро поднялся, приложив руку к сердцу, затем поцеловал руку гостю.
— Алейкум ассалям. Готов слушать тебя. Только прежде ответь, почему ты простой боевик?
— Я уже год на базе. Прибыл сюда тем же путем, как и все, кто по доброй воле и по настоятельным рекомендациям священнослужителей спешит на помощь борцам с неверными. Из Турции в Азербайджан — как турист, оттуда — в Грузию. Мирился со всеми тяготами учебы ради того, чтобы освоить вайнахский и выбрать для себя советников и телохранителей. Таких, которых можно было бы использовать и как курьеров для доставки денег от наших братьев из Персидского залива.
— Дорога в Панкиси открыта, — сказал Хасан. — Как ездили по ней при Советах, так и продолжают ездить. На легковых и даже на грузовиках. Так что проблем с доставкой денег через границу быть не должно.
— Так не будет вечно. Неверные опомнятся. Как скоро, сказать трудно, но нам к этому нужно готовиться. Нам нужны надежные каналы поступления денег. Без них не может быть джихада. Мало кто станет биться за Аллаха на голодный желудок, не имея хорошего вооружения и обустроенных мест для отдыха после проведенных налетов. Не всегда у нас будет возможность лечить раны и набираться сил здесь, в Грузии.
— Почти у всех есть родственники и здесь, и в многострадальной Чечне. Это удобно для воинов джихада. В домах — просторные подвалы, где можно хранить боеприпасы и оружие, а при необходимости можно укрыться.
— Разумно. Но не окажутся лишними и обустроенные горные пещеры. Мне настоятельно советовали позаботиться об этом. Денег будет выделено столько, сколько потребуется. Они поступят через меня. Остальное долларовое обеспечение джихада тоже через меня. Я должен поселиться, как миссионер, по возможности, ближе к границе с Грузией. Надеюсь, дело это посильное?
— Да.
— Дом следует оформить на представителя Саудовского фонда «Всех святых» Али Хусейна.
Фонд всячески будет помогать нам. Наши покровители уже собрали около двадцати миллионов долларов.
— Велик Аллах!
— Теперь вот о чем: шейхом определили меня. Да-да. А ты — горный амир. Амир под моей рукой.
— Повинуюсь.
— На твое имя уже открыт счет. Вот он.
Турок достал из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул его Хасану, сказав при этом:
— Номер счета лучше запомни. Листок уничтожь.
Хасан пробежал взглядом по записке и поджег ее.
— Кроме того, у меня есть наличные — шестьсот тысяч. Раздай по тысяче долларов каждому, кто пойдет с нами в поход. Остальное — позже.
— Повинуюсь.
— Как велено, подвластные тебе воины должны быть разделены на три части. Первую необходимо подготовить для совершения актов устрашения в Москве. Вторая расходится по Чечне и другим республикам Кавказа с той же целью. Остальные расположатся в горах близ границы с Грузией. Их задача — держать под своим контролем все приграничье. При такой тактике к нам присоединятся тысячи. Не только чеченцев. Нас поддержат правоверные калмыки, башкиры, казанские татары. И даже славяне, принявшие ислам. Мы создадим основу будущего халифата.
— По воле Аллаха! — горячо поддержал Турка Хасан. — Нужно вспахивать землю и сеять семена, прежде чем убирать урожай. Нужно рассылать проповедников в мусульманские общины, устраивать их учителями в медресе, вводить в правительственные органы, в партии, особенно правого толка, в правоохранительные органы. Рыхлить почву для семян истинной веры Аллаха.
— Благословляю именем Аллаха. Теперь вот о чем. Нужно взять с собой иностранного корреспондента. Он будет освещать все происходящее в западных средствах массовой информации, освещать, как нам это нужно.
— А стоит ли? Случись что…
— Стоит. Во-первых, журналист уже прибыл в лагерь. А во-вторых, для достижения своих целей мы не должны пренебрегать услугами американцев и британцев. Во всяком случае, пока. Пусть думают, что мы с ними навеки. Когда же они нам будут не нужны, мы объявим войну и им. Так что британского журналиста придется взять. Пусть вещает миру о наших великих делах. Ну, а чтобы с ним не случилось чего-нибудь, приставь к нему кого-то из своих надежных людей. Наконец, последнее. В лагере, по-моему, кто-то информирует федералов о наших планах. Нужно выявить этого человека. Пока же все свои замыслы держи в секрете или сообщай о них в последний момент.
— Сегодня вечером — той, — сказал после недолгих раздумий Хасан. — Я велел пригнать шестьдесят баранов. Объявлю на тое, что переход будет по Змеиному ущелью, сами же пойдем другой дорогой. Пограничники там бывают через день, а то и два, всего — не больше часа. Отдохнув, уходят обратно на заставу. Можно так рассчитать время, что препятствий не будет.
— Не разделяю такую уверенность, — возразил Турок. — Пошли вначале передовой отряд. Мы будем идти за ним.
— Хорошо, да будет так. Передовой отряд пошлю завтра.
…Подступал вечер. Солнце, зацепившись за острые вершины горных сосен, сверкнуло прощальными лучами и, потускнев, покатилось на ночлег за дальние хребты. У опушки леса, сразу за плацем, накачанные бородачи, засучив рукава камуфляжен по самые плечи смуглых, волосатых и мускулистых рук, резали и тут же свежевали баранов. Другие боевики устанавливали на треноги массивные казаны и разжигали под ними костры, расставляли на разостланные поверх ковров белые скатерти блюда с брынзой и всяческой зеленью.
Первые куски жирного мяса, натертые солью с перцем, полетели в котлы. Когда приготовления были закончены, появились руководители базы. Вместе с ними пришел и Хасан. Начался пир.
2
Три стареньких сакли — одна побольше, две другие поменьше — приютились у подножия скалистой горы. Довольно внушительный участок перед ними огорожен забором из плах, покрашенных в зеленый цвет. От времени краска во многих местах начала уже шелушиться. Перед большой саклей — пограничный столб и место для заряжания оружия. Левее — курилка: скамейки образуют квадрат, посреди которого вкопана в землю бочка. За ней — тщательно разровненная и прометенная площадка для боевого расчета. Дальше — строевой плац, к нему примыкает спортивный городок: турник, брусья, гимнастический козел. На полосе препятствий занимается отделение пограничников во главе с сержантом: перебегают по бревну, ползают под низким навесом из колючей проволоки.
В крохотных сенях сакли — две двери, одна из которых ведет в солдатскую спальню, другая — в канцелярию, где едва помещаются два стола и сейф. На стене — задернутая занавеской схема охраняемого участка. Начальник заставы капитан Джабиев Нургали Джабиевич, родом из Дагестана, переведен на границу с Грузией недавно, как человек, хорошо знающий и горы, и местные обычаи. А до этого выпускник Алма-Атинского пограничного училища служил на Дальнем Востоке.
— Не стращайте меня! Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Вы там с ума, что ли, сошли? У меня нет бензина для «уазика». Ни литра. Десять банок тушенки осталось. Из круп — только перловка, да и той кот наплакал. Муки совсем нет. Четвертый день хлеб не печем. Боеприпасов тоже в обрез. Что?! Не виноваты?! Селем дорогу промыло?! Так это месяц назад. Давно можно было восстановить. Средств нет? Меня это разве чешет?! Мне солдат нужно кормить. Вертолет посылайте. Что? Турбулентность? Выходит, нам с протянутой рукой идти к боевикам?! Или, подняв всю заставу, пойти их грабить?! Вы вынуждаете на такой шаг.
Выждав, что ответят на другом конце провода, Джабиев бросил трубку на рычаг и облегченно вздохнул:
— Вроде бы припугнул. Завтра пообещали вертолет.
Заместитель начальника старший лейтенант Меркульев, по виду несколько старше своего командира, оторвавшись от бумаг, не похвалил, а, скорее, упрекнул Джабиева:
— Давно бы пора в таком духе. Под лежачий камень вода не течет. Если бы не старшина, организовавший огород на камнях, давно бы от голода ноги протянули.
— А у них там что, учета нет? Без напоминаний и ругани знать должны.
— Ладно. Пойду к «коку» загляну, старшину озадачу да жен наших порадую.
Путь на кухню лежит через спальню. Сразу же за дверью — тумбочка дежурного по заставе, с полевым телефоном. Ефрейтор с повязкой дежурного докладывает вполголоса — несколько бойцов отдыхают после наряда.
Проходя между двухъярусными кроватями, Меркульев осторожно, чтобы не разбудить, поправил одеяло у разметавшегося во сне бойца. Кухня — она же и столовая на три стола. В печке весело потрескивают дрова. Повар, пухлощекий парень в белой куртке и в таком же белом колпаке, что-то мешает в большой, ведерной, кастрюле. Докладывает, не выпуская шумовку из рук:
— На первое — суп из перловки, на второе — перловая каша. Всё постное. Как на Великий пост.
— Завтра прилетит вертолет. Готовься морально и психологически.
